– Откуда вы узнали про голову?

Мужчина пожимает плечами.

– Эмин сказал.

Хм… А он откуда знает? Не припоминаю, чтобы я делилась этим с ним. И когда я болела, точно не видела его рядом с собой. Обычно в такие моменты у меня начинается бред. Мама как-то даже испугалась. Благо со мной такое было всего раза три в жизни.

И очень странно, что Громов об этом знает.

– Что там? Не умру же?

– Не-а.

– Ну вот и всё. Пить ничего не буду. Я домашними средствами лечусь.

– Это хорошо, – кивает, убирая фонендоскоп. – Но кое-что придётся принять.

– Анализы сдавать не надо?

– Нет, выглядишь живчиком. А судя по тому, что рассказал Эмин, у тебя всего лишь простуда.

В этот раз достаёт бланк рецепта, ручку.

– Аллергия на препараты есть? – водит ручкой по бланку.

– Есть, – киваю.

И мысленно пытаюсь придумать, что сказать.

– На что?

– Много на что, – откровенно вру. – Помню, врач посоветовал маме давать мне то, что безопасно для беременных. Пока, как видите, жива.

Смотрит на меня, как на глупую.

Да плевать.

– Ага, понял.

Что-то чиркает на листочке.

– Дозы написал умеренные. В таком случае лучше сделать акцент на проверенных народных средствах. Судя по тебе, сама знаешь какие, да?

Я уже расслабляюсь. Анализы не грозят, а таблетки… Наплела какую-то чушь. Не знаю, поверил он или нет.

Или проще было согласиться с ним, кивать болванчиком, а потом смывать таблетки в унитаз? Ну уж нет! Громов любитель всё проверять.

Доктор ещё задаёт некоторые вопросы, завершает осмотр. Собирается уходить.

А моё хорошее настроение и успокоившиеся нервы позволяют сказать мне следующее:

– А конфета?

Он аж разворачивается.

– Точно.

И опять лезет в волшебную сумку.

– Тебе с коньяком или с орешком?

Прищурившись, выдаю:

– Вы странный доктор. Но давайте с орешком.

Получив свою конфету, прощаюсь с мужчиной. Накрываюсь одеялом до подбородка, поджимаю под себя холодные ноги, вся сжимаюсь и прикрываю глаза.

Всё. Финита ля комедия.

Покушали, и спать пора. Особенно когда требует организм, и теперь нужно спать за двоих. И плевать, что я хотела переделать множество дел.

Умиротворенная, всё же потихоньку проваливаюсь в темноту. А в голове эхом звучит одно сладкое слово.

Девочка…

Громову явно нужно измерить температуру, а то, кажется, его лихорадит прямо так же, как и меня.

Просыпаюсь от ладони у себя на лбу. Тепло… Классно… Будто мама рядом…

Приоткрыв с трудом глаза, несмотря на температуру, которую ощущаю во всём теле, обнаруживаю, что рядом со мной точно не миниатюрная и хрупкая мамуля. А здоровый бугай. Придавит, если ляжет на меня.

Эмин.

Хмуро посматривает на мои чуть приоткрывшиеся глаза. Слезятся. Всегда так, когда температура.

– Не хотел будить, – хрипло басит. – Раз встала, выпей таблетки.

Пока спала, сходил в аптеку?

– Чай тебе с малиной принес. И специальные леденцы для горла.

От такой заботы на секунду всё перед глазами кружится. И я хватаюсь за голову, будто та раскалывается. Но на удивление её не плющит, как в те разы, когда я болела. Может, температура не настолько высокая?

– Опять голова взрывается?

– Откуда ты знаешь? – вырывается чисто из интереса. – Когда я болела, со мной только мама была.

Эмин легко улыбается, убирает ладонь с моего лба. Тянется к тумбочке, где лежит пакет из аптеки. Открывает первую коробочку и ломает таблетку пополам.

– Твоя мама говорила.

Вот как…

И он запомнил?

Это ведь неважно. И могло легко вылететь из головы. Но он помнит.

Странные ощущения…

Приятные…

– Тебе?

– Чему ты удивляешься? – его брови летят вверх. – Мы были партнёрами и хорошо дружили.

– Ты хотел сказать, что любил её?

– Яра, – совершенно спокойно, без агрессии произносит, полоснув острым взглядом по моей щеке. – Твою мать я не любил. И не люблю. Вопрос закрыт, свои умозаключения оставь при себе. Я слушать их не намерен. Но я много знаю о тебе, о Лиде, о Максе. Твой отец мне тоже многое рассказывал. Но я же не гей.

Морщу носик.

– Нет.

Не знаю, из-за чего, но, скорее всего, из-за болезни эту информацию воспринимаю… положительно. Верю ли я ему до конца? Не знаю…

– И почему сейчас этой боли нет? – задаю глупый вопрос.

– У тебя аллергия на некоторые препараты. В основном на жаропонижающие.

Ого, так я ещё и не врала, когда говорила об этом врачу.

– Поэтому я и позвал своего друга. А то бы уже ехала в скорой. Самолечение – херня полная.

– Я припомню тебе эти слова, когда ты заболеешь, – шучу, прекрасно зная, что мужики лучше в могилу сразу лягут, чем обратятся к доктору.

– Пей, – подаёт мне таблетки и воду. – И спать.

Слушаюсь без лишних слов. На чай не хватает сил.

Собственно, я и засыпаю сразу, стоит закрыть глаза.

На ноги я встала за четыре дня. На все это время Громов взял выходные, чтобы присматривать за мной. Заботливо с его стороны, но, чёрт, раздражал. Мог бы и смилостивиться и перестать меня ругать. Я, так-то, больная. А он ругал меня за то, что я ходила без носков по квартире.

Потом, слава богу, вышла на работу. И начала самостоятельно разбираться с клубом.

В бешеном темпе миновал целый месяц.

Я взяла полное руководство над клубом и на данный момент показываю Громову, что могу.

И я стараюсь изо всех сил. Лишь бы уже стать независимой. Чтобы не бояться, что в любой момент Эмин узнает о моей беременности, пошлёт на аборт. Чтобы, когда я скажу твёрдое «нет», не остаться с голой жопой.

Первый клуб по официальным документам мой. Эмин переписал его на меня. Сделал его владелицей.

И довольная, в свой день рождения, пока за окном жуткая холодина, сижу на диване, купленном мною в гостиную, и смотрю сериалы. В доме не хватало уюта, и я решила переделать наше неуютное гнёздышко. Купила диван, ковры, новый стеллаж для книг с подставкой для телевизора. Который и смотрю, закидывая в рот попкорн.

– Надеюсь, это не проблема? – озвучиваю любимого героя слово в слово с ним.

И тут же ощущаю на своих плечах горячие ладони.

– Ерундой занимаешься?

Неожиданно.

Ходит беззвучно.

Дьявол.

– Нет. Провожу день, как хочу, – закидываю ещё одну попкоринку в рот. И посматриваю на время. Скоро витамины нужно будет выпить. Не думала, что беременность сделает меня такой ответственной. – У меня выходной.

– Я вижу, – выдаёт насмешливо. – Ты так собралась праздновать день рождения? Двадцатка. Дата круглая.

– Да, – киваю.

– И с подружками не пойдёшь гулять?

У меня подружек-то и нет.

– Там холодно.

– А со мной гулять пойдёшь?

За этот месяц Эмин стал добрее, снисходительнее. И такие вопросы меня ничуть не шокируют.

– Куда? – запрокидываю голову и смотрю на его губы. О них я могу только мечтать. Он иногда целует меня то в ухо, то в плечо… Но не в губы. А хочется. Но у нас ничего нет. Даже секса. И если раньше он бесил меня тем, что кидался как животное, то теперь… Бесит отсутствие сексуальной жизни. – Если там будет холодно, даже не зови.

– Тепло там будет, тепло, – обнажает свои белоснежные клыки. Я от них без ума. – Собирайся. Через полчаса выезжаем.

Подтягиваю джинсы, поправляю свитер и накидываю на себя осеннюю куртку. За эти секунды становится жарко, поскольку в квартире самый настоящий ад. Но как выйду на улицу – поблагодарю себя за то, что так тепло оделась.

– Ты с каких пор так одеваешься? – спрашивает с подозрением Громов, накидывая на себя кожанку. Тонкую, как мои нервы. Так и хочется дать в лоб, чтобы надел чего потеплее.

– Холодно стало, – на самом деле даже в прошлом году я надевала куртки-дутыши покороче. Чтобы было красиво. Выделяла талию, демонстрируя красивую попу. Стиль у меня всегда был молодёжный, дерзкий, несмотря на то что буквально пару месяцев назад я ещё была скромной девочкой. И вот опять в неё превращаюсь, одёргивая длинную куртку, прикрывающую попу. Всовываю ноги в тёплые сапоги на сплошной подошве.