А чего теперь переживать? Поздно. Сделано уже всё.

Я не жалею о том, что моим первым мужчиной стал опытный Громов.

Просто… не знаю, как теперь себя вести рядом с ним. И лучшее решение – сделать вид, что ничего не было.

Встаю с кровати, собираю волосы в гульку на голове. Так. Мне неважно, где он, мне плевать, что будет дальше.

Уговариваю себя, а сама надеюсь, что он не придёт именно сейчас.

Надо перевести дыхание, успокоиться.

И сходить в душ.

Обматываюсь одеялом и аккуратно, почти беззвучно выхожу из его комнаты. Добираюсь до своей спальни и направляюсь в свою ванную. Не смогу мыться его гелем для душа. Его запах и так стоит в ноздрях, хотя его нет рядом.

Скидываю одеяло на свою кровать.

Оказавшись в ванной перед большим зеркалом, рассматриваю невольно своё тело. Губы чуть припухли, грудь… Соски словно горят, пребывая в возбуждённом состоянии. Ниже боюсь даже смотреть. На внутренней части бёдер кровь. Как и между ног.

Отвратительно…

Прикрываю глаза и лезу в душ. Купаюсь, смывая кровь и прикосновения Громова со своего тела. Перекрываю его запах своим гелем для душа. И с облегчением выдыхаю.

Блин.

Сжимаю пальцы в кулаки, врезаясь ногтями в нежную плоть.

Что я наделала? Нужно было сказать чёткое «нет». Воспротивиться. А вместо этого… совершила ошибку. Почувствовала такое наслаждение, которое не испытывала никогда в жизни…

Я не жалею… Просто сомневаюсь.

Не знаю, как себя вести.

Он – друг моих родителей.

А мы… так поступили.

Мотаю головой, и капли от мокрых волос летят во все стороны. Уже прохладные, попадающие на грудь. И твёрдые соски отзываются на прохладу. Прямо как на вчерашние касания Эмина.

Да твою мать!

Зло вылезаю из ванной, одеваюсь. Надеваю трусы, решив, что больше никогда не сниму их в этом доме. Буду купаться в них! Но ни за что не останусь без!

Посматриваю на свою домашнюю одежду из розовых шортиков и майки. И уже сомневаюсь, чтобы это надеть. Да мне просто нечего! Почему я вообще должна страдать из-за того, что он член в штанах держать не может?

Просовываю ноги в шорты, накидываю майку. Сушу волосы полотенцем и выхожу из комнаты. Останавливаюсь у тумбочки, беру любимое масло. Натираюсь, всё ещё чувствуя на себе ЕГО запах.

Массирую шею и буквально на секунду теряюсь, вспоминая, как он держал меня за неё, чуть придушив.

Знаю, что играть с ним нельзя, но…

Не понимаю, что со мной.

За спиной внезапно раздаётся щелчок, и я вздрагиваю. Поднимаю взгляд в зеркало и натыкаюсь на фигуру Громова. Конечно, он проснулся раньше. Искупался, судя по свежему виду. Уже куда-то съездил.

И теперь грозной походкой идёт в мою сторону.

От нервов поворачиваюсь к нему, боясь стоять спиной.

И быстро, уверенно выпаливаю:

– Мне надо полчаса, чтобы высушить волосы, и мы можем ехать в клуб.

Я помню, что мой срок заканчивается.

Эмин ничего не говорит. Подходит ко мне, вновь окутывая своим терпким, приятным ароматом. Я не знаю, чем он пахнет. Несколько раз пыталась прочитать этикетку на его одеколоне. Но там настолько мелкий шрифт…

Сглатываю, когда его ладонь поднимается. В руках у него коробочка с каким-то лекарством.

– Пей, – летит требовательно и сухо.

Я хмурюсь, но принимаю её из рук.

– Знаешь, как-то после двух раз, когда меня пытались опоить, я всё же рискну спросить… – прокручиваю её в руках. Мне название ни о чём не говорит. – Это что?

– Абортивные.

Поднимаю взгляд вверх, на его напряжённое лицо. Челюсти сжаты, глаза не выражают ничего. Обычно в них желание, горит какой-то огонёк, а сейчас… Ничего.

– Ты что? В меня?.. – выпаливаю, хотя не хотела говорить об этом вообще.

– Да, поэтому пей.

– Ты серьёзно? – всё ещё недоумеваю.

Почему из-за его ошибки я должна травиться?

– Ты взрослый мужчина, Громов. Почему из-за твоей ошибки я должна?..

Не договариваю. Внутри злость кипит.

Нет, я тоже дура, виновата… Но блин! У меня первый раз был. Больно, потом приятно. Я после первого оргазма уже как в пелене была. А он нормальный?! Сам хоть понимает, что натворил?

Я выпью. Сама знаю, что надо. Лучше сейчас, чем потом идти и делать аборт. Я уже наслушалась, что после него можно и никогда не забеременеть.

Я хоть и не планирую детей, но… Это ведь не сейчас!

Шелест упаковки и его пальцы на моих губах приводят в чувства.

Нажимает на мою нижнюю губу, протискивает палец к зубам. Я не сопротивляюсь, открывая рот. Чувствую на языке таблетку.

– Я знаю. Если не хочешь в двадцать стать матерью – пей.

Стискиваю зубы прямо на фаланге. Делаю больно.

Бесит.

Отстраняюсь от него, выпускаю палец изо рта. И отворачиваюсь к зеркалу, чтобы взять бутылку воды.

– Яр-ра, выкинешь что-то – пожалеешь.

Он говорит грозно, устрашающе. Так, что ноги на мгновение слабеют. Но я хватаю бутылку, откручиваю крышку. И демонстративно показываю язык с таблеткой. Быстро всё запиваю, проглатываю.

– Показывай рот.

Господи… Дотошный.

Он не доверяет мне?

Или так сильно не хочет детей? Ему уже тридцать пять. Пора бы.

Ладно, чёрт с ним.

Приоткрываю губы, показываю, что ничего нет.

Так и хочется напугать его, сделать вид, что выплёвываю. Пусть катится опять в аптеку. Но ладно. Я не хочу становиться матерью.

– Боишься стать папочкой? – всё же лезет из меня.

Тёмный взгляд летит в меня как копьё. Вонзается остриём в лицо.

Я не жалею о своём вопросе. Меня взбесило его отношение ко мне. Мог бы просто сказать, и я бы сама выпила. Но нет. Сам засунул, ещё и проверил.

– Не боюсь, – выплёвывает. – Но не хочу.

– А тебе уже пора. Может, дети как-то тебя изменят. Хотя вряд ли, – морщусь, уходя в сторону. Не хочу с ним говорить.

– Они обуза, – вдруг выдаёт мне в затылок. Неожиданно. Я не думала, что он ответит на этот вопрос. – Только и всего. Портят все планы, меняют кардинально начерченную тобою жизнь.

Обуза.

Сжимаю зубы, чтобы очередное дерьмо не вырвалось из моего рта.

Я представила, если бы так меня назвали мама или папа. Обидно до горящих лёгких.

Мама рассказывала, что я тоже была неожиданным ребёнком. Незапланированной, но любимой. Но планы на жизнь у неё никак не поменялись. Максимум – пошла учиться заочно, а не очно. И не на того, кого хотела. Но это ведь мелочи?

Вспоминаю себя.

Родители всегда твердили мне, что я унаследую компанию. Считали, что медицина – неблагодарное дело. Пашешь каждый день, ничего не получаешь. Да и зачем? Когда есть уже всё готовое, горячее.

А мне просто хотелось помогать детям. Я выбрала направление, которое мне интересно. А теперь… Планы поменялись точно так же. И ни черта это не мелочи.

Но говорить так про свою же кровь…

– Ясно.

Больше ничего не говорю. Жду, когда он уйдёт, чтобы высушить волосы и чтобы… Что? Сидеть в комнате весь день и ненавидеть его?

– Мы куда-нибудь сегодня поедем?

– Ты – нет. Я – на работу.

– А я? – поднимаю взгляд на него. Мне же нужно с клубом познакомиться. С персоналом. Начать уже изучение бумаг, а не книжки читать. Быстрее взять правление в свои руки и валить от этого опекуна.

– У тебя выходной, – чеканит. Он отворачивается, идёт на выход.

Что значит выходной?

– Дома нет продуктов и еды. Сделаешь доставку. Кстати…

Он вновь устремляет на меня своё внимание. Протягивает ладонь.

– Ключи от квартиры.

Вздыхаю.

Поняла я, что стала заточённой принцессой в башне дракона.

Подхожу к столику, хватаю свою сумочку, нахожу ключи и отдаю Громову. Пленница так пленница. Надеюсь, не навсегда.

– Больше без выкрутасов, Яра, – чуть не рычит. Да я поняла уже… Сделала ещё одну ошибку, в итоге теперь между ног болит. – Последнее предупреждение.

– Хорошо, – поднимаю ладони вверх, сдаваясь. – Я поняла.