– Не плюнула, – не догадалась просто. Еду портить не хотелось. – Ешьте, не волнуйтесь.

– Мы перешли на «вы»?

– Я решила соблюдать правила хорошего тона, учитывая нашу разницу в возрасте и наше положение, господин опекун.

И это правда. Но я лишь очерчиваю грань дозволенного между ним и мной.

«Опекун» – всего лишь фарс. Но это единственная моя защита от того, чтобы он меня не трахнул. Не уверена, что он попытается это сделать, но мне хватило кончить у него в машине на заднем сиденье. Повторения… я не хочу.

Нет, это приятно, но…

Мне с этим мужчиной ещё бизнес вести. Правда, я не представляю как. И буду ли делать это вообще. Я же ничего не смыслю. И попросту убью всё, что создали мои родители.

Но попробовать стоит.

Ради мамы, папы…

Вчера я была на эмоциях, возможно, сболтнула лишнего. Но проснувшись, немного поубавила свой пыл.

– Вот ка-ак, – задумчиво тянет.

– Да. И прошу не обращаться к своей подопечной как к «проститутке», – мне неприятно. Очень. Я сама понимаю, как выглядела в те минуты, но… Тогда – простительно, но не сейчас! – В первую нашу встречу мы друг друга недопоняли.

– Недопоняли? – вижу, как хочет саркастически улыбнуться, но держится. Всё ещё суровый вид и нахмуренные брови. Накалывает кусочек яичницы и помидора на вилку и с опаской отправляет в рот.

– Меня опоили возбудительным. Поэтому моё поведение могло показаться некорректным.

Его взгляд поднимается с тарелки на меня. И я сразу напрягаюсь, ловя маленькие, но изменения в его поведении. Пережёвывает пищу медленно, сжимая в руках вилку. Плавно отрывается от стола и откидывается на спинку стула.

– Кто? – бросает грубо.

– Это неважно.

Не хочу посвящать его в подробности. Потому что это – моя жизнь. Мои проблемы.

– Важно. Я за тебя в ответе.

– Не стоит, – говорю уже настойчивее. – Не лезь… Не лезьте в мою жизнь. Я сама о себе позабочусь.

– Ярослава.

– Господин Громов, – язвительно произношу, подаваясь вперёд. – Давайте уясним несколько правил…

– Правила устанавливаю здесь я, – резко, жёстко. Холодок скользит от затылка по спине, поднимая крохотные волоски. – Я спрашиваю – ты отвечаешь. Кто?

Поджимаю губы. Совершенно не знаю, как себя вести.

Быть собой? Вернуться к неформальному «ты», огрызаться, действовать против его правил? Злить сильнее? Не хочется. Мне хватило первого раза тогда, в машине, когда он напугал меня до усрачки.

Опять вспоминаю ту встречу и сглатываю.

Нехорошо постоянно думать об этом. Особенно после того, как узнаёшь, что он твой новый опекун и друг родителей.

И самое, блять, поганое: я смотрю на него не так.

По-другому.

В голове постоянно всплывает образ мужчины-маньяка-извращенца. Грубый и властный незнакомец, будоражащий голосом и движениями.

И пугающе притягательный.

Конечно, после этого я ещё немного играла с ним в догонялки… Но это было в состоянии аффекта. А сейчас проснулась.

И не знаю, какую позицию выбрать.

Покладистость? Не для меня.

Скажу имя? И что? Он разберётся с ним? Хм… Не хочу стучать.

В голове каша. Ощущение, что мы торопимся. Ещё не во всём разобрались.

– Артём, – нехотя проговариваю.

– Вчерашний парень?

– Он самый, – отворачиваюсь и хватаю кружку с кофе. Делаю несколько глотков. – Но это в прошлом. Я не хочу вспоминать тот случай.

– Ты права, – отчего-то задумчиво тянет. – В прошлом. По клубам и по тем местам, откуда я тебя вчера забрал, ты больше не ходишь.

Фыркаю.

Да сейчас.

Клуб – это то место, где голова не варит. Я там ни о чём не думаю. Ни о родителях, ни о том, что осталась одна. Как существовать дальше, куда двигаться. Мозг забивают биты, музыка, гогот остальных. Даже пить для этого не надо. Хотя я иногда балуюсь. Отгораживаюсь от этого мира. И мне нравится.

А ещё там моя подруга Инга. Мы вместе с первого года обучения в универе. И поскольку там она чаще, чем в университете, мы можем видеться только там.

И я не собираюсь прощаться с тем, что помогало мне справиться эти сорок дней без них.

Точнее… Тридцать семь.

Впереди те нещадные сорок дней, когда сестра папы, полностью забывшая о моём существовании, устроит поминальный обед. И на него идти я абсолютно не хочу. Не выдержу. Опять разревусь, забьюсь в истерике и не выйду из комнаты дня три.

Игнорирую слова Громова. Смысла спорить нет.

– Доедай. Я отвезу тебя домой, соберёшь вещи. Приеду за тобой вечером, погрузимся, вернёмся. Со следующей недели ты будешь стажироваться в компании, которую потом я отдам тебе.

Чего?

– Стажироваться? То есть работать? – не верю своим ушам. А как же?.. Стойте. Я не готова. Нет-нет-нет. Что за дела?

– Да, – встаёт, не притрагиваясь к кофе, который ему сделала. Жалко. Я добавила туда шесть ложек сахара, чтобы у него жопа слиплась. – Будешь учиться.

– А мой университет? У меня пары и…

Не помню, когда появлялась там в последний раз. Может, меня уже отчислили?

– Он тебе будет не нужен, – отрезает. – Справишься без образования. На кого ты там учишься?..

Последними словами он словно высмеивает меня. Прямо как папа с мамой.

Поджимаю губы и резко встаю из-за стола. И молча, не ответив, быстрым шагом вылетаю из кухни.

Ярослава

– Мне одежда нужна, – не хочу с ним говорить, но приходится. Захожу в его спальню, где до сих пор на кровати красуются смятые простыни. Отвожу от них взгляд, всматриваясь в огромное зеркало, перед которым друг родителей застёгивает пуговицы на рубашке.

Мой опекун.

Встряла же…

Смотрит на меня через зеркало, обводя взглядом с головы до ног. Вообще плевать, что я стою в его футболке. Нашла вчера в ванной комнате. Не в одном же полотенце щеголять? Он ещё не знает, что я стырила у него трусы.

Я не брезгливая. Да и бельё было в упаковке, новое. Дорогущее, Кляйновское. Не сдержалась – надела. Зато чувствую себя защищённой под этим взглядом.

– Штаны есть?

– Так езжай. Никто тебя не увидит в машине.

Так-то он прав, но… Я не для окружающих их надеть хочу. А из-за него. С голыми коленями с ним ехать… Ну, не знаю. Я начинаю параноить.

– Ладно, – выплёвываю. – Тогда я готова.

Поднимаю руки вверх, показывая полную боеготовность. У меня ни телефона, ни кошелька, ни карт. Я сомневаюсь, что у меня вообще теперь что-то осталось из денег. Сумка моя осталась на даче. Вроде бы. Я точно не помню. Всё было как в тумане. Я жутко испугалась, когда меня нашли рядом с тем телом.

Хорошо, что документы хотя бы дома оставила… Только…

– А как мы в мою квартиру попадём? У меня ключей нет.

– Так же, как попал туда Гриша.

Гриша-Гриша… А кто это?

В голове всплывают насмешливые слова Громова.

«Гриша, отведи госпожу Державину в машину».

Ясно, тот охранник, от которого я тогда убежала из ресторана.

– У него были ключи.

– Ты в курсе, что это незаконно? Я могу подать на вас в суд за проникновение.

– Мы снова на «ты»?

Я не заметила, как вновь начала это делать.

Кажется, быть с ним тактичной не получится.

– Это не имеет значения. Ты ворвался в мою квартиру…

Он оборачивается, лезет в карман штанов. Направляется в мою сторону и кидает мне металлическую связку, которую ловлю в последний момент. Он проходит мимо, а я рассматриваю три ключа. Жутко похожие на мои.

– После смерти твоих родителей вся собственность перешла ко мне. Как и та квартира. Ещё вопросы?

– Никаких, – проговариваю сквозь зубы. Нет. Нужно срочно забирать всё обратно. И не быть от него зависимой. В чём-то он прав. Бизнес родителей должен принадлежать мне. Как и всё имущество.

Поэтому быстро разворачиваюсь и направляюсь за ним. Придётся немного потерпеть его, Яра. Если хочешь потом навсегда избавиться.

– Стоять, – я не успеваю открыть дверь, только дотронулась до ручки. Вздыхаю. Ну что опять? Вот дом, подъезд. Сейчас я войду в него, спрячусь от Громова и на несколько часов останусь одна. Всё хорошенько обдумаю. – Телефон возьми. Чтобы на связи была.