Распахиваю глаза. Ноги тянутся вниз, чтобы от страху не опустить голову в воду. Хоть и бассейн, но боюсь я утонуть!

– Не бойся, егоза. Не утоплю, – знакомый насмешливый голос ничуть не расслабляет.

Он меня обманывает. Потому что через несколько секунд топит меня, уходит вместе со мной под воду. А я вырываюсь от недостатка воздуха из сильной, почти бетонной хватки. Выбираюсь наружу, глотаю кислорода и снова ныряю под воду. Уже решительно и самостоятельно.

Ну, Громов!

Пытаюсь снять с него шорты. Они у него свободные, короткие. А под ними – боксеры. Решаю спереть хотя бы шорты, но максимум, что удалось сделать – своровать шнурок.

Раздосадованная, всплываю вверх.

– Так и доверяй мужикам, – плююсь водой под тихий смешок вслед всплывшего мужчины. Варвар какой-то! И чего хотел? Убить меня, что ли? – А если бы я захлебнулась?

– Проблем у меня было бы меньше.

Округляю от шока глаза.

– Чего?

– Что слышала, – вся его игривость вмиг пропадает. – Ещё раз с мужиком увижу – из дома выйдешь тогда, когда сорок исполнится.

Да кто его укусил?

– Ладно, – недовольно отворачиваюсь. И назло ему – вылезаю из бассейна, проклиная эти трусы ещё триста раз. Хватаю свой коктейль, сажусь на шезлонг. Обсыхаю и понимаю, как тут скучно. Вот что делать, а? Мне даже общаться с другими нельзя. А мне социум нужен!

Поеду я всё же к друзьям. Они как раз в клубе каком-то сидят. Я чуть-чуть потанцую, а опекун даже не узнает об этом…

Напоследок сигаю в бассейн. Да, я целых полчаса сидела, высыхала, а под конец от души сделала бомбочку, облив Эмина по пояс.

А теперь довольная и налегке иду до раздевалки. Я где-то потеряла своё полотенце, и мне срочно нужно принять горячий душ, чтобы согреться.

Не успеваю дойти до помещения, как из открытой двери выходит друг Эмина. С которым, кажется, мне тоже общаться нельзя. Но я всё равно улыбаюсь ему, а он принимает это за намёк.

Идёт мне навстречу.

Блин, у меня время поджимает!

– Накупалась? – спрашивает по-доброму. Вроде милый дядька… Если бы не взгляд. Я такой тысячу раз на себе видела. И порой даже у опекуна своего замечаю.

Кричит об одном: трахнуть хочет.

– Ага, – отвечаю безучастно, не поддерживая диалог. – Пора. Пойду, пожалуй, не буду мешать дяде Эмину отдыхать.

Внезапно перетянутый трусами зад начинает дышать. Становится так легко, свободно, что я не сразу понимаю, в чём дело.

Взгляд устремляется вниз, на висящую впереди тряпочку.

Пипец, это что?

– Что такое? Ты резко переменилась в лице, – поднимаю взгляд вверх, вспоминая о мужчине. Он опускает голову, и я обхватываю его лицо ладонями и притягиваю за собой, к стене.

Чтобы ничего не увидел!

У меня зад голый! А если двинусь – то и розочка моя станет достоянием общественности!

Как они лопнули, чёрт возьми?!

– У меня проблемы, – вдруг выдаю. – Не смотрите вниз, пожалуйста.

– Почему? – хмурится. – Мне теперь жутко хочется.

– Если не хотите, чтобы ваш друг отвинтил вам голову… – кидаю угрозу, вспоминая Громова, – то лучше не надо.

Чего же делать теперь?

Посматриваю на мужчину. У него ни полотенца, ничего.

И как мне дойти до раздевалки, чтобы никто и ничего не увидел? Крабиком вместе с мужчиной?

Он явно меня не поймёт.

Мне только один человек может помочь. Всегда помогал и тут тоже…

Выглядываю из-за плеча мужчины. Ищу Эмина взглядом. И не знаю, радоваться ли, что я нашла его… Поскольку убивающий взгляд, направленный в нашу сторону, не говорит ни о чём хорошем.

Открываю рот, чтобы наконец-то высказаться. Но мужчина, словно имея глаза на затылке, стоя ко мне спиной, грубо обрубает все мои попытки объясниться:

– Заткнись.

Очень жёстко и неприятно. Я понимаю, что он злится, но… Мог бы выслушать мои извинения. Хотя я считаю, что ни в чём не виновата. Это он сразу лезет драться.

Ударил своего друга, увидев нас со стороны. А он мне помогал! От толпы закрывал!

Но я ж ничего сказать толком не успела!

Застыла, когда Громов встал со своего места, ринулся к нам. Видимо, со стороны это выглядело так, словно мы обжимались… Может быть. Но я и пикнуть не смогла, когда он подлетел к нам, опустил ладонь на плечо Дамира и дал тому в челюсть со словами:

– Я же сказал к ней не подходить!

Вот так наше приключение в бассейне закончилось…

Громов, увидев мои порванные трусы, выдернул у какой-то мимо проходящей девушки полотенце, кинул мне. А потом грозно сказал идти одеваться.

А мне что? Молча убежала, оделась и пошла в машину, как на плаху. Только хотела заговорить – сразу же была осажена. И каждый раз, когда начинала эту тему – шла нахрен.

Решила поговорить с ним дома.

И вот на пороге его двухэтажной квартиры решаюсь.

– Не заткнусь, – дерзко выпаливаю. Что это за доминантские замашки? Я с узурпатором живу или с опекуном?

Отправляю свою сумку на вешалку. Иду за живой скалой, обгоняю и перегораживаю путь.

И зря.

Пятерня мужчины не сильно, но грубо обхватывает шею. Я сглатываю, боясь шевельнуться. В порыве, сделав один шаг, он быстро приструнил меня.

Но он же не задушит меня?

По беснующимся глазам вижу, что может…

– Яр-ра, – рычит, – я рад, что у тебя отсутствует инстинкт самосохранения. Но советую тебе не вылезать из комнаты несколько дней. А если и вылезешь, то с одной целью – сделать мне минет.

От его слов глаза округляются.

Что он сказал?

Мне показалось, или…

– А я-то что? Это ты виноват, – нахожу в голове только эти слова.

– Я? – смыкает пальцы ещё сильнее. – Я чётко сказал: не заигрывать с моими друзьями. Я только что из-за тебя другу в бубен дал.

– Вот именно! Ты! Надо сначала разбираться! А ты врубил папочку-опекуна! Я девочка взрослая, с кем хочу, с тем и зажимаюсь у стенки!

Он неожиданно наклоняется. Сильно, выталкивая недостающий кислород. Обжигает горячим дыханием мои губы. И приоткрывает свои, чеканя каждое слово:

– Что. Ты. Сказала?

– Говорю, – решительно выпаливаю, – сам накинулся, не разобравшись! Он мне помогал, а ты его… ударил. И почему я теперь виновата?

Атмосфера в комнате с каждым моим словом накаляется сильнее. Напряжение растёт.

Я помню похожую сцену. Похожий диалог. И всё кончилось тем, что я кончала в его руках, содрогаясь в оргазме. А потом сидела под холодной водой, дрожа уже от холода.

Но не сейчас…

Под горячими пальцами плавится кожа.

От дыхания на коже появляются мурашки. Как и внизу живота. От страха, от волнения, от жара его тела.

Поднимаю ладонь. Но не успеваю вцепиться пальцами в его запястье.

Шумный выдох прямо в мои губы настораживает.

Как и тихое, но безумно пугающее рычание, после которого чувствую на губах привкус никотина.

Громов, словно не сдержавшись и собираясь выплеснуть всю злость на мне, вгрызается в мои губы. И делает это так неистово, больно… Будоражит. Очень.

Желание, возникающее между ног, не даёт сделать и шага назад. Отчего-то на эмоциях, испытав дикое волнение, целую его в ответ. Просто бесит он меня! Постоянно виновата я! После того вечера, на который притащил меня он! И сейчас, когда я всего лишь… хотела подействовать ему на нервы, отомстив и испортив отдых.

Испортила…

Но какой ценой…

Кто же знал, что он из-за меня друга ударит…

А теперь целует так, что мне не хватает кислорода. Не даёт опомниться. Не даёт отстраниться.

Обхватив меня за тельце, прижимает к себе и буквально насилует рот, выплёскивая на меня всю злобу.

Безмерную. Жёсткую. Наказывающую.

И не понимаю почему, но мне жутко нравится, я отвечаю…

То ли я мазохистка, постанывающая от этой грубости, то ли… больная. Раз не могу остановиться.

И он.

Ладонью скользит под теннисную юбку. Пальцами сжимает ягодицу, да так больно, что эта самая боль приводит меня в чувство.