Я ей что – мальчик на побегушках? Уехала, а я за ней побегу? И так всю жизнь?

Не тут-то было, Державина.

Я хотел по-хорошему.

Но хуй тебе теперь, а не добрый дядя Громов.

Набираю номер Гриши. И, не дожидаясь привычного приветствия подчинённого, цежу сквозь зубы:

– Найди эту сучку. Быстро.

Спустя два часа.

Куда эта малолетка подевалась? Два часа ищут. Все клубы перешерстили. Абсолютно. Даже самые древние, разбитые и старые. В первую очередь проверил тот, где работает её подружка.

Да везде мои ребята просмотрели! Абсолютно!

Либо она уже ушла, либо… её утащили.

Она же любит искать на свою задницу приключения. Может нагрубить. С её характером – раз плюнуть. А люди у нас отморозки. Увидели девчонку, оценили язычок – схватили за руку. В машину затолкали, изнасиловали. Прям как я чуть не сделал.

Блять.

Два часа – большой срок.

Злюсь ещё сильнее, раздражаясь и чувствуя волнение.

Мне вот вообще плевать, что я родителям там обещал её о чём-то. Но она ж ещё юная, глупая. Да и мне двое суток хватило, чтобы она уже перестала быть мимолётной девчонкой с улицы. Ничего большего, просто переживаю за свою подопечную. А эта маленькая сучка…

Тяжело дышу, вылетаю из лифта, подхожу к двери её квартиры, из которой должен был её забрать. Знаю, что там её нет. Но вдруг поможет?

Залетаю внутрь, просматриваю всё. Пусто. Шкафы пустые, вещей нет. Только её проститутское платье, в котором я чуть не трахнул её. Это намёк? Или что?

Сдираю его вместе с вешалкой. Сминаю в пальцах. И обещаю, что убью её при встрече.

Она убежала?

Собрала вещи, сбила меня с толку, заставляя два часа искать её по клубам, а сама смоталась непонятно куда?

Сука.

Надо было ей слежку в телефон поставить.

Но я-то благородный, чёрт! Уважаю личное пространство!

Звонит телефон, и я сразу лезу за ним. Вдруг Державина объявилась? Но нет. Там Гриша.

– Шеф, последний клуб осмотрели. Нет её нигде.

Чуть не херачу телефон об пол.

Терпения!

– Ищи, – выплёвываю и отключаюсь.

Убью. Убью. Убью.

Выхожу из квартиры, закрываю дверь и стараюсь не вышибить её от злости. Выплёскиваю её на дороге, когда стрелка спидометра зашкаливает.

Только уже перед своей квартирой понимаю, что из-за гнева так и не отдал Грише новый приказ, раз клубы они просмотрели.

Поворачиваю ключ в замке, перешагиваю порог собственной квартиры, до сих пор витает запах этой девчонки. Пахнет она вкусно. Это безоговорочно. А ещё с моим гелем для душа…

Треш.

Скидываю обувь, кидаю туфли в стену. Направляюсь к излюбленному бару, хватаю бутылку алкашки. Откупорив, пью прямо с горла, ничем не запивая.

Звоню Грише. Надо, чтобы камеры проверил и ещё некоторые места.

Гриша трубку не берёт.

Я его четвертую, сука. Или привяжу к машине, заставлю бежать рядом, пока мы едем.

– Извините, шеф. В музыке не слышно было, – отвечает всё же. Спасает себя, молодец. Я сейчас неконтролируемый, желаю кого-нибудь превратить в лепёшку.

– Проверь вокзалы, аэропорты, – отдаю чёткий приказ. – И по камерам остановки просмотри. Вдруг из города уехала.

От неё что угодно ожидать можно…

Делаю ещё один глоток. Алкоголь приятно скользит по горлу в желудок, успокаивая. Крою эту девицу матом у себя в голове.

И слышу за спиной шаги. И добрый, мелодичный голос.

– О, ты уже приехал?

Резко оборачиваюсь, отрывая телефон от уха. Даже бутылку оставляю на стойке.

Останавливаю взгляд на малолетке. Стоит в дверном кухонном проёме. В домашней одежде и с ведёрком мороженого в руках.

– Долго ты, – мило улыбается и хлопает глазками. Протягивает мне сраное мороженое. – Будешь?

Громов, имени которого я до сих пор не знаю, сжимает в пальцах телефон. Его костяшки белеют, и я тихо сглатываю образовавшуюся от нервов слюну. И мороженое резко перестаёт лезть в горло от безумного взгляда, которым он ещё чуть-чуть – и убьёт меня.

И именно здесь инстинкт самосохранения кричит об опасности, трубит тревогу и говорит «беги!».

Я переборщила?..

Делаю шаг назад, когда эта махина надвигается на меня. Выкидывает телефон из рук, кидает его в белоснежную стену. Голова сама рефлекторно поворачивается на резкий оглушающий звук.

Втягиваю голову в плечи и замечаю содравшуюся на стене краску.

Но сразу интерес к ней теряется, когда мужчина подлетает ко мне, хватая за горло. Несильно, но напрягаюсь.

Булки рефлекторно сжимаются.

И от испуга роняю мороженое – прямо нам в ноги.

Плевать на пол. Плевать на всё.

Хватка на шее усиливается, и я инстинктивно, защищаясь, обхватываю его запястье двумя руками.

Он же не задушит меня, да?

Не задушит?

Сильнее вдавливает пальцы, и я приоткрываю рот, глотая воздух. Сомкнёт сильнее – начну задыхаться. А пока терплю этот жар под его пальцами, его грубость и боль, приводящую меня в чувство.

Я переборщила.

Не нужно было этого делать. Отправлять ему видео, которое я однажды сделала. Но я всего лишь хотела пошутить! Безобидная шутка…

Это ведь лучше, чем идти и бухать в клуб? Или рыдать нескончаемо в одиночку, пребывая в депрессии?

Я же ничего не сделала!

Да, пошутила!

Но отправилась же домой!

– Отп-пусти, – от страха начинаю заикаться. – Ты пьяный, что…

– Ты мне, блять, скажи, – буквально выплёвывает в моё лицо. – У тебя мозги есть, или он у тебя уже атрофировался? Последние остатки пробухала? – цедит сквозь зубы, нависая как грозовая туча, выпускающая молнии. Мать твою, хоть бы не шаровой ударил, а… Я жить ещё хочу.

Приоткрываю рот, чтобы возразить, оправдаться, спросить, в чём дело, но он грубо чеканит, опережая меня:

– Заткнись, – глаза безумца загораются ярким безудержным красным огоньком. Вот-вот уничтожит меня, превращая в пепел, который он обязательно развеет с балкона. Или сбросит меня оттуда целиком. – Ты нормально себя вести будешь? Или так и будешь всякую хуйню вытворять? Злить меня дальше? Чтобы я тебе башку снёс?

Настоящий страх пробирает до костей. Такого я не чувствовала никогда раньше. Ни-ког-да. Даже когда меня пытались дважды изнасиловать, бросились с ножом.

Понимаю, что это не игра. Это не очередная шалость, после которой выйду сухой из воды.

Передо мной ОН. Не мой опекун, вечно желающий преподать мне урок. А тот опасный мужчина в машине, от которого мне было до усрачки страшно, и в то же время меня к нему тянуло. Но не в этот раз.

Глаза щиплет от страха, и хоть в этот раз я надеюсь, что, увидев во мне маленькую девочку, мои слёзы, он остановится, но… Нет.

Я не права.

Я думала, он меня не тронет.

Но сейчас понимаю: передо мной незнакомец, и я его совершенно не знаю. Кем он работает, кто он, откуда у него столько людей в подчинении. Почему те менты так легко отпустили меня, хотя он ничего толком и не успел сказать?

Вообще ничего.

А вдруг он убийца?

Запросто свернёт мою шею, не моргнув и глазом.

– Ты должна быть мне благодарна за то, что у меня такое огромное терпение. Было. Ты его растёрла в пыль.

Я это уже поняла…

– Про… – пытаюсь извиниться.

Лучше раз унизиться, признать свою ошибку, чем потом утопать в слезах.

– Раньше надо было думать.

Он толкает меня в стену, прижимает к ней, не давая сдвинуться с места. И в сторону уйти не могу – держит крепко. Но хватка на шее чуть слабеет, из-за чего глотаю жадно воздух. Боюсь, что сдавит в один миг сильнее, и конец мне.

– Задрала, соплячка. Игры кончились, как и добрый дядя Громов пошёл спать. Выходит злой. Жутко злой, у которого свои правила. И в этот раз наручниками дело не обойдётся.

Неожиданно он отпускает меня, дёргает за руку и отворачивает от себя. Вдавливает лицом, грудью в стену. Заламывает руки и прижимается ко мне так тесно, сильно, что я даже чувствую его член рядом со своей попой. Он не возбуждён, нет, но страшно.