У нас много людей, которые не захотят понять, что могло быть «величественного» в положении России в 1836 году, при Николае I, и почему именно могло оно показаться таковым Пушкину. Но выписки, только что сделанные, это такие перлы в славе Пушкина, которых именно недоставало для уразумения в нем некоторых не совсем ясных сторон. Человек, написавший это письмо, несомненно стал человеком чужим для многих несогласных с ним людей, но зато он передался всей силой своего великого гения, своего горячего сердца подавляющему большинству людей великорусского пошиба, того пошиба, который сделал и сделает всю нашу историю.

Письмо относится, по времени написания, к 1836 году, к периоду полной зрелости нашего поэта, к периоду, наставшему для него со времени прибытия его из Бессарабии в деревню Михайловскую. Но не одно Михайловское, а также и соседнее с ним Тригорское, с милым семейством Осиповых, посещения Языкова и Дельвига, и эта бесподобная няня Арина Родионовна, и природа, и народ, все это вместе взятое, вот что подняло и утвердило дух нашего поэта. «Деревня поставила его на ноги, — говорит новейший исследователь, Незеленов, — в деревне прошел он последнюю школу — школу Шекспира, памятников русской истории и народной поэзии; в деревне создал он «Бориса Годунова», и последние строки, писанные им к Осиповой в 1836 году, гласят не напрасно: «мне мило только Тригорское». Подъезжая к монастырю, влево от дороги, видно это Тригорское.

Вечер этого полного впечатлений дня проведен был в Михайловском, у Григория Александровича Пушкина. В любезной беседе хозяина и хозяйки время к ночи подошло очень быстро; воспоминаниям о Пушкине отведено было, конечно, первое место. Необходимо заметить, что на меню обеда было изображено Михайловское времен Пушкина; хотя дом, приютивший путников на ночлег, построен только в шестидесятых годах, но некоторое сходство в общем расположении усадьбы сохранилось: длинный, одноэтажный дом посредине, с обеих сторон его два небольшие флигеля. Перед домом круглая куртина. Из вещей Пушкина остались: кресло, ятаган, подаренный ему на Кавказе графом Паскевичем, и четыре бильярдных шара.

Ночь была чрезвычайно ясная, как и минувший день; на следующее утро, перед отъездом из Михайловского, последовавшим в 9 часов утра, 27-го мая, путники более часу сидели на балконе. Вид с балкона в ясный день очарователен. От дома вниз идет ступенями терраса; широкая долина развертывается перед глазами верст на шестнадцать, ее обрамляют далекие, поросшие лесом холмы; глубоко внизу течет по зеленому лугу синяя река Сороть; вправо и влево совсем близко блещет по одному озеру. Говорят, что простой народ села Михайловского не знает, а называет его Зуево.

Возникновение города по указу. Предание о Церковище. Единственное описание города в биографии Жукова. Стихи Пушкина.

По пути на Новоржев пришлось снова проехать кино Святогорского монастыря. До Новоржева отсюда 29 верст. Сначала лес, затем много болот, валуны, постоянно песчаная дорога. Пейзаж не любопытный, и Новоржев вырисовывается на широкой равнине, между двух озер и подле болот, не очень эффектно.

Город лежит при озерах Оршо и Росцо; озера эти соединены рекой Вержой. Указом 1777 года повелено было: «Правление Пусторжевского уезда перевести на большую из Пскова в Великие Луки дорогу, под названием Новоржев». Таким образом возник город. Вероятно, где-нибудь в архивах хранятся документные мотивы, послужившие основанием неожиданному возникновению города на большой дороге; может быть, в них есть следы какого-либо прежнего исторического бытия на месте этого нового возникновения? Хорошо, что эти и тому подобные пробелы в истории вообще разукрашиваются преданиями. Так и тут: говорят, будто на месте нынешнего Новоржева, на песках, стоял замок с церковью и сосновой рощей; замок и церковь разорены литовцами, а из лесного материала погибшей рощи построен в Орше Божий храм. Несомненно, что в двадцатых годах здесь еще видны были очертания бывших фундаментов, и в грудах мусора находили остатки бисера, церковных цепей от паникадил, монеты, куски долбленых гробов и в них человеческие кости. По мере обнажения костей их зарывали в ямы; это место, говорят, называется и доныне «Церковищем» и свидетельствует о некоторой доле основательности предания и о том, что на месте Новоржева до его возникновения была какая-то другая, неизвестная нам жизнь. В подтверждение предания, крестные ходы, совершающиеся от поры до времени по городу, останавливаются над «Церковищем», и духовенство служит по неведомым и безыменным почившим литию.

Если ближайший отсюда город Холм имеет очень длинное прошедшее и, как видно из писцовой книги, был впервые описан еще в 1662 году, то первое описание Новоржева состоялось, кажется, только в конце семидесятых годов текущего столетия в «Псковских Губернских Ведомостях» и большая часть его посвящена биографическим сведениям об одном из первых по времени новоржевских граждан Петре Фомиче Жукове, составившем по истории этого города «Записку». Жуков был сын «попа Мишки Жука», из грамотных казаков выбранного в священнослужители, но за двоеженство расстриженного. Когда возник неожиданно город, то по распоряжению губернского начальства сюда было переселено несколько семейств, в том числе и Жуковы. Автор «Записок», Петр Фомич, много лет служил возникавшему городскому обществу, начав с присяжного добросовестного при соляных и винных магазинах, за 30 — 70 руб. ассигнациями в год. В 1799 году был он избран в городскую ратушу, на восьмое трехлетие, в первые бургомистры, с исправлением должности городского головы. В отечественную войну французы в эти места не заходили, но, тем не менее, радением Петра Фомича, устроено было так, чтобы крестные ходы, в память великой войны, между Святогорским монастырем и Опочкой шли на Новоржев. Устройство этого крестного хода, равно как и другого, с иконой Параскевы Пятницы, из погоста Лобно, по почину Петра Фомича, являются в безмятежной истории городка, как значится в «Записках», событиями. Событием была также холера 1831 года, вслед за которой «ничего особенно замечательного в историческом отношении не произошло», вплоть до другой холеры 1848 года. В «Записках» упоминается также какой-то юродивый Ананий Васильевич, что, по мнению автора «Записок» Петра Фомича Жукова, составляет тоже нечто вроде исторического явления.

Известны стихи Пушкина, посвященные городу, гласящие так:

Городок ничем не замечателен, очень беден и общественной земли почти не имеет; в нем около 2.000 жителей и три церкви. В Новоржеве, лет пятнадцать тому назад, был сооружен, на средства частной благотворительности, богаделенный дом в память в Бозе почивающего императора Александра II; в богадельне находят себе приют тридцать стариков, часть которых составляют служившие в войсках ветераны. Ознакомясь с этим человеколюбивым учреждением, находящимся за городом, подле почтовой дороги, путешественники выехали по дороге на Холм.

Путь к Холму. Вид города от Ловати. Попытка написания истории города. Значение его для древнего Новгорода. Историческое и нынешнее положение. Печище и Городище.

Утром 28-го мая, путники направились по дороге в Холм; предстояло сделать четыре перегона, по 25 верст каждый, по трудному, песчаному пути. Большая часть пути шла лесом, болотами; приходилось то и дело переезжать маленькие мостики. Болот так много, что неудивительно существование в Холмском уезде десятка деревень, с населением почта отрезанным от всего мира болотами и пользующимся, несмотря на это, хорошим здоровьем и достатком. Было жарко; оводы кружились подле экипажей в большом количестве; иногда по сторонам пути виднелись небольшие насыпи, очень тщательно огороженные; это те места, в которых зарыты павшие в последние годы коровы и лошади от долго гостившей тут сибирской язвы.