Насколько неизвестно начало возникновения города Острова, настолько же невыяснено и время сооружения местного храма Святого Николая, построенного по общему типу псковских церквей, но имеющего ту замечательную особенность, что он обращен лицевой стороной на север. По одним источникам храм построен в 1372 году, по другим — в 1542; купол его «вследствие необходимых исправлений принял совершенно другой вид». Замечательно полуразрушенное украшение на шейке купола снаружи; оно состоит из связанных непрерывным поясом пятиглавых храмиков с образами; между ними колоколенки; весь пояс как бы сложен из целого ряда створцев; многие из них незаметны: они или забелены, или стерлись. Внутри храм очень мал; он двупридельный, и один из них несомненно позднейшей пристройки; массивные два столба служат центральной опорой; своды и арки над алтарем в особенности грузны и узки, и образуют самые оригинальные пересечения. В толстых, неразрушимых стенах имеются темные помещения, высоко над землей, служившие, вероятно, для хранения ценностей и казны. Раскопки, произведенные в крепости в 1872 году, дали только кусочки железного шлака, детскую сломанную железную вилочку, много древесного угля и человеческие кости. Так бесследно исчезло довольно яркое былое этого древнего, позабытого уголка.
В церкви местного тюремного замка тоже имеется древность: икона Архистратига Михаила, находившаяся прежде в воеводской канцелярии, а потом в полицейском управлении. Она пользуется большим почетом: ее носят к больным по домам, и в случае предстоящего выздоровления больного, икона эта — так утверждают — на обратном пути своем значительно легчает; если она становится тяжелее, человек умрет. Архистратиг написан чрезвычайно юным, сидящим на скачущем коне. Серебряная риза иконы очень массивна.
Остров, до проведения железной дороги, имел значение как пункт соединения варшавского и новобелорусского шоссе. Главное занятие жителей была исстари льняная трепля. Торговых контор, сбывающих лен, в настоящее время 13, из них пять иностранных; оборота в год на полтора миллиона пудов, около шести миллионов рублей. Сообщают, будто за десятину под лен дают нередко до 100 рублей; при девятипольном хозяйстве земля будто бы не истощается.
Ровно в два часа путники были уже в экипажах по пути в Новоржев к Святым Горам. По шоссе ехали они только две станции, до Новгородки; отсюда предстояло свернуть на грунтовую дорогу и сделать 22 версты до Святогорского монастыря.
Святогорский монастырь.
Его история. Ярмарка. Поход иконы. Могила Пушкина. Панихида над ней. Воспоминания о Пушкине. Письмо его к Чаадаеву. Ночлег в селе Михайловском.
В Новгородке, как сказано, путники оставили шоссе. Только 2-го июня, то есть после семидневного путешествия на лошадях, они снова приблизятся к железной дороге; нет сомнения, что подобные длинные переезды по почтовым и проселочным путям, в наши дни, в Европейской России, — большая редкость.
Часам к шести вечера, поверх густой зелени поросших лесом холмов, показались купол и колокольня Святогорского монастыря, где похоронен Пушкин. До монастыря оставалось еще восемь верст. Они сделали 22 версты в полтора часа; в распутицу пришлось бы проехать семь часов. Пушкин, как известно, родился 26-го мая 1799 года, и путники поклонились его праху в самый день его рождения.
Святогорский монастырь, находящийся в 108 верстах от Пскова, возник только во второй половине XVI века, на, так называемых, Синичьих горах, и известен всей России потому, что приютил останки Пушкина. В 1547 году Тимофей-юродивый имел тут видение иконы Пречистой Богородицы, и неизвестно откуда шедший голос призывал его на это же самое место по прошествии шести лет. Юродивый действительно явился и увидеть другую икону Одигитрии. Об этом пошла молва, появились странники и страннички; псковский наместник князь Токмаков донес государю, присланы были следователи и повелено было построить монастырь. Дальнейших сведений о судьбах монастыря нет; в 1780 году он истреблен пожаром. Соборная церковь Успения поставлена, вероятно, в XVII столетии. Монастырская ограда имеет до 400 сажен длины. Статьями монастырского дохода являются две местные ярмарки. Ежегодно из монастыря совершается крестный ход.
Святогорский монастырь. Крест на могиле Пушкина до постановки памятника.
Икона поднимается, как здесь привыкли говорить, «в поход» в первое воскресенье после девятой пятницы; ее несут весь путь на руках, но прежде это было картиннее ее несли только до реки Сороги; по ней и по реке Великой она следовала на судах до Выбутскях порогов, затем ее поднимали снова на руки и шествовали на Спасо-Муромский монастырь, в Псков.
Путинки прибыли в монастырь к началу «похода» иконы. Обычная, многолюдная на этот раз ярмарка была на исходе; тысячи народа, расположившегося по крутым скатам святогорских холмов, обильно поросших листвой высоких деревьев, вдоль крыш и крылец лежащей у подножья монастыря слободы Тоболенец, ожидали качала торжества; колокола гудели неумолчно. Готовая к походу, обставленная блестящими хоругвями, стояла на носилках икона Одигитрии и пред ней, в полном облачении, окруженный монахами, архимандрит Николай. Яркое солнце горело на золоте иконы и ризах духовенства. Прослушав краткое приветственное слово, приложившись к иконе и осеняя себя крестным знамением, путники, по обычаю народному, прошли под ней и направились в монастырь.
Подъем по лестнице к церкви крут я высок; он идет все время под навесом и, так сказать, направляет идущего прямо в церковь. Отслушав молебен, они посетили могилу Пушкина, находящуюся снаружи церкви со стороны алтаря, подле самой кручи монастырского холма. С одной стороны её — три абсиды церковные, с другой — три высокие липы, и широко кругом и далеко внизу — один из типичнейших и красивейших сельских видов наших. Панихида по рабе Божием Александре, пропетая всем собором, в присутствия многих тысяч непокрытых голов людских, в самый день рождения бессмертного поэта, была величественна.
Пушкин, как известно, за год до своей смерти приготовил себе могилу в монастыре. Когда-то заказывал он в этом монастыре обедню и панихиду по болярине Георгии — это значило по лорду Байрону! Инокам, конечно, и в ум не приходило, что они молятся за упокой души человека, не особенно-то их долюбливавшего; но тот, кто объяснит себе эту панихиду кощунством со стороны Пушкина, будет далек от истины. Пушкин, несомненно, искренно молился, как молился искренно и Байрон, потому что в конце концов человеку без молитвы все-таки жить нельзя.
Делать какую-либо характеристику Пушкина в путевом очерке не имело бы значения. Основательные труды новейших исследователей хорошо известны; всем еще более известен Пушкин сам. Но нельзя было не вспомнить, присутствуя при только-что описанной панихиде, одного чрезвычайно характерного письма Пушкина, замеченного читающей публикой менее, чем бы следовало. Оно было писано к П. Я. Чаадаеву в 1836 году по поводу его «Философических Писем» и помещено в 1884 году в «Русском Архиве». Письмо это — пароль и лозунг, оставленные Пушкиным русскому человеку.
«Вы говорите», — пишет между прочим Пушкин, — «что мы, то есть русские, черпали христианство из нечистого источника, что Византия была достойна презрения и презираема, и т. п. Но, друг мой, разве сан Христос не родился иудеем, и Иерусалим разве не был притчей во языцех? Разве Евангелие от этого менее давно?.. Русское духовенство... никогда не оскверняло себя мерзостями папства». «Что же касается нашего исторического ничтожества», — говорит Пушкин, — «я положительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные войны, ведь это — та же жизнь кипучей отваги и бесцельной, и недозрелой деятельности, которая характеризует молодость всех народов. Вторжение татар есть печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие её могущества, ход к единству (к русскому, конечно, единству), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и окончившаяся в Ипатьевском монастыре, как, неужели это не история, а только бледный и полузабытый сон? А Петр Великий, который один — целая всемирная история? А Екатерина II, поместившая Россию на порог Европы? А Александр, который привел нас в Париж и (положа руку на сердце) разве вы не находите чего-то величественного в настоящем положении России, чего-то такого, что должно поразить будущего историка?.. Клянусь вам честью, что ни за что на свете я не захотел бы переменить отечества, ни иметь другой истории, как историю наших предков, как нам Бог послал».