Секунду ничего не происходило, а затем земля в стане врагов вспучилась, словно огромный болотный пузырь, зазмеилась извилистыми трещинами и взорвалась, взметнув в небо фонтан песка, камней и изломанных трупов.

На свет же вылез чудовищный трехголовый костяк, собранный из остатков сотен всевозможных тел. И пусть одна голова болталась безжизненным придатком, но оставшиеся две не сулили оказавшимся рядом ничего хорошего.

Кфхан.

Как его назвал почивший ныне Гвойнан.

Именно ради того, чтобы подчинить эту тварь, Никаниэль сделал единственную остановку на своем пути в Эльфхейм. Он потратил немало сил и едва не лишился жизни, но сумел взять монстра под контроль и оборвать поводок, удерживавший нежить на месте.

Олвендуил ли создал чудовище или еще кто — плевать! Теперь оно вынуждено было выполнять приказы нового хозяина, и первый уже получило.

— Не трогай только ее. — добавил Ник, послав мысленный образ рыжеволосой волшебницы.

Пусть Юла останется в живых.

Появившаяся в тылу врага тварина мгновенно изменила расклад сил. И пусть фланги трещали под натиском неприятеля, но зато их центр остался без прикрытия.

Чем тут же воспользовались рыцари смерти. Успешно круша лишенных магической поддержки латников, мертвые воины продавили ряды противника, образовав брешь. В которую и устремился принц.

— Мама, роди меня обратно. — шепнул Жаба, со смесью испуга и восхищения косясь на буйствующую тварь.

— Так вот зачем ты в тот раз отлучался. — задумчиво проронил Малем. — Не думал, что еще когда-нибудь это увижу.

Никаниэль вызвал из гауинта остатки призраков, и те окружили четверку полупрозрачной стеной. Так они и шли, следуя за клином рыцарей смерти, прокладывавших путь сквозь ряды живых. Под ногами лежали растерзанные тела в искореженных латах, перемежаемые редкими вкраплениями убитой нежити. Кого-то все-таки умудрились достать и без поддержки магов.

А последним было чем заняться.

Волшебники сосредоточили все свое внимание на исполинском чудовище. Огонь и лед, камни и бритвенно острые лезвия ветра — ничто не могло причинить вред Кфхану. И Ник знал об этом не понаслышке. Кроме того, он усилил монстра эссенцией естества и теперь даже не был уверен, что сам сможет с ним справиться.

Но этого и не требовалось. Узы контроля держались крепко.

Прямо на глазах у ошеломленного Жабы чудовище разорвало на части сразу двух магов белых одежд, пытавшихся достать тварь светящимися конусами, а затем, отрастив костяное щупальце, с размаху ударило третьего, превратив того в фееричный веер кровавых брызг.

Еще больше хаоса добавляли пронырливые гоблины, проскользнувшие следом за Ником и теперь шнырявшие то тут, то там, кромсая врагов короткими кинжалами и скаля острые зубы.

Обернувшись, принц увидел, что фланги его армии практически смяты. Причем справа, вроде как, мелькали длинные уши сородичей. Вернись он сейчас назад и, может, еще сумел бы переломить ход боя. Но впереди уже маячили стволы вечнозеленых деревьев, а сердце рвалось навстречу давно уже заждавшейся возлюбленной.

Строй волшебников окончательно распался, и рыцари смерти разошлись в стороны, образовав защищенный с двух сторон коридор. До границы Эльфхейма оставались считанные метры. Никаниэль хотел уже их преодолеть, как его взгляд наткнулся на копну рыжих волос, разметавшихся по плечам одной из женщин-магов. Стоя в тылу, та сосредоточенно твердила заученные слова, формируя перед собой сферу пламени.

Ее любимое заклинание.

И, судя по его размеру, Юлланай заметно повысила уровень владения искусством.

Юла не видела ни Ника, ни Малема. Пылавший ненавистью взгляд ее зеленых глаз был предельно сосредоточен на цели — громадной костяной нежити. Без сомнений она ее узнала. И стремилась всеми силами уничтожить, помогая союзникам.

На мгновение принц замер, подумав забрать девушку с собой, но судьба распорядилась иначе.

Внезапно волшебница застыла, сбившись с речи, а Никаниэль увидел злобно ухмылявшегося гоблина. Тот, подобравшись сзади, пырнул Юлу ножом чуть ниже поясницы. Рана не смертельная, но вот прерванное заклинание…

В последний миг Юлланай заметила Ника и прошептала что-то одними губами, а следом ее поглотил огромный огненный цветок, забравший с собой и гоблина.

— Не-е-е-е-ет! — душераздирающе закричал Малем.

Несомненно он тоже заметил Юлу, но помешать коротышке не успел. Распихав в стороны рыцарей смерти, Малеммил рванул к возлюбленной, хотя, скорей всего, понимал, что сделать уже ничего не сможет.

Он обрел свою любовь в пылу сражения и там же и потерял. Как и предрек ему слепой пророк в Тике…

Качнув головой, Никаниэль отвернулся и устремился к совсем уже близким деревьям. Больше его ничего не сдерживало. Он все преодолел. Через боль, пот и слезы. Через радость встреч и горечь потерь. Сквозь горы трупов. Он вернулся домой. До заветной цели рукой подать. Осталось только…

— Капитан! — раздался сзади встревоженный голос Жабы. — Куда вы, Капитан?

Ник оглянулся и увидел зеленокожего заместителя, беспомощно смотревшего на своего лидера.

— Капитан, а как же армия? Вы… Вы нас бросаете⁈

— Оставляю командование на тебя. — раздраженно бросил принц.

Однако по глазам Жабы Никаниэль понял, что его это не удовлетворило. Непонимание, сожаление, страх и обида сменяли друг друга на лице бывшего бандита. Он наконец осознал, что Нику изначально не было никакого дела ни до него лично, ни до Призрачной Плети, ни тем более до высших целей, коими грезили прочие единомышленники.

Всего лишь игрушки в руках жестокого мага.

И, может быть, Жаба давно уже об этом догадывался, но окончательно прозрел лишь сейчас.

Дрожащей рукой зеленокожий вытащил меч и направил его на принца. Он прекрасно понимал, что не имеет и мизерного шанса даже преодолеть стену призраков, не говоря уже о том, чтобы навредить некроманту. Может он и жил, как последняя скотина, но, поверив в великое будущее, готов был измениться. И теперь, когда свет надежды вдруг угас, ему ничего не оставалось, кроме как вступить в решающий бой. Пусть даже за право умереть.

Стиснув зубы, Жаба сделал шаг вперед и… Осыпался невесомой пылью на покрытую кровью землю. Ник же, опустив руку со скрюченными хваткой коршуна пальцами, взял ладонь Лилианы и увлек девушку под сень родных лесов.

Наконец д о ма.

Бросив свою армию на произвол судьбы, Никаниэль, тем не менее, отдал нежити последние приказы. Удаляясь от поля боя, он повелел не трогать эльфов, защищать себя и первым делом уничтожить… культистов!

Может то было сиюминутное желание, продиктованное затаенной обидой, или часть какого-то далекоидущего плана, но, обрекши на смерть адептов темных богов, Ник оборвал все нити, связывавшие его с ожившими трупами, и сосредоточился на прокладывании пути.

Родной лес встретил принца мягким шелестом листвы, звонким пересвистом беспечных птиц, дивным запахом свежести и неясным ощущением чего-то еще. Чего-то давно забытого, что пряталось в самой глубине сердца и теперь робко выглядывало, не смея верить в свое счастье.

Словно первый подснежник, пробившийся сквозь рыхлые останки поверженного весенним теплом сугроба, это чувство расцветало, подставив нежные лепестки лучам живительного солнца. И пусть за спиной продолжалась кровавая сеча, и сотни разумных гибли, сраженные мечом или магией, а кровь ручьями лилась в усыпанную телами землю, здесь, в волшебных лесах Эльфхейма, царили мир и покой, хранимые незыблемыми заклинаниями древних.

Полной грудью вдыхая милые душе и сердцу ароматы, Никаниэль не забывал и зорко следить за обстановкой. Не для того он потратил столько сил, чтобы теперь получить стрелу от притаившегося в засаде сородича или угодить в одну из расставленных в пограничной зоне ловушек. Хотя с последними прекрасно справлялись призраки, которых Ник пустил перед собой.

Его магические каналы были под завязку наполнены собранной на поле боя некроэнергией. Королевская печатка и самодельные амулеты сочились добытой там же эссенцией естества. Нужный ритуал сиял в памяти путеводным маяком, да и сам принц, с момента воскрешения Малема, заметно продвинулся в контроле над темным искусством.