Значит, выглядела я неважно. Даже для измененной.

- Ты же в курсе, что я не заразна? – я делаю небольшой глоток и смотрю на него поверх горлышка,- Жаль, конечно, тебя разочаровывать, но тебе никогда не стать таким красавчиком, как я, - один уголок его рта насмешливо приподнимается и тут же опускается вниз.

Мне почему-то неловко. Я ставлю бутылку на пол и ложусь на кресла, натянув одеяло до самого подбородка, я почти сразу проваливаюсь в сон.

Я еще несколько раз просыпаюсь. Макс всё время куда-то уходит и возвращается усталым. Он ложится с другой стороны и молча наблюдает за костром. Тени еще больше подчеркивают впалые щеки под его скулами.

Через два дня, я чувствую себя намного лучше. Слабость всё еще нервирует меня, но по крайней мере, я могу передвигаться без посторонней помощи. Я одеваю на себя лежащую рядом дубленку и натягиваю на голову темно-синюю шапочку, спрятав спутанные волосы. Плотно зашнуровав большие меховые ботинки, я выхожу наружу и впервые вижу место катастрофы.

«Икарус» похож на лопнувший на сковороде пирожок, с вытекшим наружу повидлом вещей и груды металлических обломков, поблескивающих из-под снега. Но больше всего меня поражают высокие гребни гор с редкими островками леса.

Воздух кажется тяжелым и плотным. Мне приходится задерживать его в легких, прежде чем выдыхать углекислый газ. Я дышу так, словно болею астмой. Заметив впереди два небольших каменных холмика, я направляюсь к ним. Ветер бросает мне в лицо пригоршни колючего снега и зубы ноют от холода. Мне приходится поднять воротник дубленки.

Я понимаю, что это, как только подхожу ближе. Могилы. Они сложены из камней, их шероховатую поверхность уже завалило снегом. Одна из них наверняка принадлежит его жене, в первое время после свадьбы они везде появляются вместе. Это закон. Я быстро разворачиваюсь и иду обратно, не хочу, чтобы он застал меня здесь и подумал, что я за ним шпионю.

Сейчас, я могу рассуждать здраво и у меня в голове только два вопроса:

Зачем Призраку понадобилось убивать представителей фракции аристократов? И что мне теперь делать?

Москвин явно не испытывает ко мне нежных чувств и считает, что «Икарус» взорвала именно я и теперь выжидает, когда можно будет выбить из меня ответы на вопросы.

Мы оказались между двумя мирами не по своей воле и теперь нам приходится как-то сосуществовать вместе, чтобы выжить.

Макс

Еще один странный день. Нет цвета. Нет звуков. Черная дыра, настолько плотная, что мне каждый день приходится пробираться к свету. Все должно было пойти не так. Никто не должен был погибнуть.

Бушующий снаружи холод вытягивает тепло и с каждой минутой, я мерзну всё сильнее. Хвост «Икаруса» так сильно шатает, что я боюсь, его сорвет с горы. От каждого сильного порыва ветра, страх сжимает меня клещами.

Мне удалось найти более менее безопасный спуск. Но он все равно выглядит опасным. У нас нет с собой специального снаряжения. Нет достаточного запаса еды и воды.

Я тяжело вздыхаю и морщусь от боли в руках. Смотрю на свои ладони, покрытые мозолями, и опять натягиваю перчатки. Я не хотел, чтобы они лежали здесь, и стали пищей для диких животных. Каждый камень приходилось очищать от снега, и укладывать на их тела, пока не осталось ничего, кроме снега и камней.

От недосыпа, глаза чешутся, и я тру их пальцами. Жжение усиливается. Вздохнув, смотрю на измененную. Она не только выжила, но и полностью поправилась. Правда, мы с ней практически не разговариваем, обмениваясь только общими фразами. Иногда, я чувствую, как она наблюдает за мной, когда думает, что я этого не вижу.

Наверное, изучает мои слабые стороны.

- Со мной что-то не так? – с вызовом спрашивает измененная.

- У тебя чересчур белая кожа… - и тонкие, почти прозрачные руки, хочу я добавить, но прикусываю язык.

- Разве в регламенте не указано, как я выгляжу?

- «Газ вызывает не только внешние изменения, но и влияет на работу мозга. Измененные крайне примитивны, не стабильны и агрессивны», - цитирую я.

- Что ж, я умело притворяюсь нормальной.

Я усмехаюсь, язык у нее хорошо подвешен, как и у Данте.

- Почему вас никто не ищет? – измененная садится в кресле, и натягивает одеяло на колени.

- Радиус поиска несколько миллионов километров, - тихим голосом отвечаю я, - Это все равно, что искать иголку в стоге сена, - несколько минут я молчу, - Ну, или все думают, что мы погибли…

- Неужели у фракций не найдется сотня другая беспилотников? - она даже не пытается скрыть своей иронии, - Это же такая мелочь, когда на кону жизнь одного из них.

- Видимо я не являюсь достаточным основанием для этого, - резко встаю со своего места. Она провожает меня настороженным взглядом. Наверное, решает, говорю я правду или умело притворяюсь.

Но я и сам не знаю.

Склоняюсь над почти потухшим очагом и шевелю угли, подбрасывая ветки в костер. Вверх взметается стоп искр, и огонь разгорается ярче. Тата должна была отправить поисковую группу, и я не могу перестать думать, почему она это не сделала.

Вдруг отец решил перейти от угроз к делу и теперь тата лежит в одной из криокапсул?

Я до боли стискиваю челюсть.

- Наши тела найдут вмерзшими в лёд, представь какие выйдут заголовки?! - измененная с отвращением фыркает, - Мне такая слава ни к чему, - смеряет меня уничтожающим взглядом, и во мне появляется раздражение.

- Мне это нравится так же, как и тебе, – бросаю на нее точно такой же взгляд, - Но без помощи друг друга, нам не выжить в горах.

- Как-нибудь справлюсь, - не без сарказма отвечает она, - Мне не привыкать, - на ее лице появляется уже знакомое мне выражение упрямства.

- В нашем нынешнем положении лучше отбросить неприязнь друг к другу, - спокойно отвечаю я, хотя от злости едва не скриплю зубами.

- Наплевав на законы основателей? - огрызается измененная, и я едва сдерживаю гнев.

- Недостаток кислорода в горах сказывается на твоих мозгах.

- О, теперь у меня есть мозги, - издевается она, - Минуту назад ты утверждал обратное.

- Что ж, раз ты настаиваешь, давай всё обсудим, – я внимательно разглядываю ее, - Как ты оказалась на борту «Икаруса»?

- Думаешь, я взорвала двигатели? - девушка издает невеселый смешок и явно старается не показать своего страха.

- Я застрахован от похищения на двести миллионов кредитов, - замечаю я.

- Думаешь, я бы разбила Икарус ради денег?! – почти задыхается от возмущения или шока?

- Это существенно приумножило бы твой кредит, - хмыкаю я.

- О, Господи, - измененная закатывает глаза, - Безбожники вроде тебя во всем ищут меркантильный след. В жизни есть куда более важные вещи, чем твоя жалкая персона. А вообще, надо было позволить мне умереть.

- Я не чудовище, - сквозь зубы говорю я и невольно сжимаю кулаки.

- Разве? – возражает она и у меня начинает предательски дергаться щека, - А то мне на мгновение показалось, ты замешкался, - изгибает серебристую бровь и я чувствую себя полным ничтожеством.

- Ты уходишь от ответа… - не без усилий, я беру себя в руки, - Но если тебе так будет привычнее, можешь считать, что я слишком любопытен, чтобы дать тебе умереть, - теперь в моем голосе звучит откровенный яд.

- Это утешает, - говорит измененная, почти выплевывая слова, будто хочет избавиться от горького вкуса на языке.

Я резко выпрямляюсь и подхожу к ней. Всё это время я старался держаться от нее на расстоянии, и вижу, как она напрягается.

- Ты так и не ответила на мой вопрос, - небрежно облокачиваюсь о спинку ее кресла, и моя большая тень ложится на ее бледное лицо, - Ты сбежала из карантинной зоны?

- Скорее, меня заставили, - измененная передергивает плечами, - Но для аристократов вроде тебя, у которых кусок льда вместо сердца, это не имеет никакого значения, вы так привыкли решать все свои проблемы…

- Не думаю, что ты знаешь всех, - мои брови раздраженно сходятся на переносице.