– Да ну вас, – улыбнулась Клоуда. – Не больше одного свиджа. Посмотрите, отсюда даже береговые тополя видно.

– Похоже, – присмотревшись к дали, неохотно согласился Свим. – А показалось, будто полдня бегали без передыху.

Он ещё раз внимательно оглядел свою команду. Она постепенно приходила в себя.

– Ну что, рискнём? – повел он головой в сторону реки.

– Опять туда? – испуганно вскликнула Клоуда.

– Мы так бежали, что нас потеряли и мыши, и змеи. Так чего нам бояться? – Свим хотел пошутить, но получилось это у него так, словно он укорял Клоуду за испуг.

– Всё правильно. На открытом месте оставаться всё равно нельзя, – поддержал дурба хопс и поднялся с травы. – Мы бежали под углом к реке. Вот так, – он указал, откуда они, прибежали. – Теперь можно будет пойти назад тоже под углом к тому пути, по которому мы прибежали сюда. Так мы выйдем к реке в другом месте, южнее.

Никто с ним не спорил, но и никто не выступил с одобрением и поддержкой предложения. К реке идти было надо – это понимали все, но было как-то страшновато опять повстречаться со змеями. С мышами тоже.

– Ещё полблеска на отдых и пойдём, как предложил К”ньюша! – распорядился Свим.

К реке подходили медленно и осторожно, шарахаясь от каждого шороха в траве. Однажды видели змею, и совсем было приготовились вновь убегать, но она была одна. Появилась ли она из-за реки или была аборигеном этих мест, никто из них знать не мог. Обошли её по большой дуге.

Оставалось пройти канторов пять.

– Руины, – кратко мяукнул К"ньец.

– Стойте! – поднял руку Свим. – Это о них говорила калуба.

– И кого-то в них видела, – напомнил хопс.

– Это так, – кивнул Свим. – Но не видела, а предположила, что они кем-то заняты.

– Заглянем? – спросил Ф”ент.

Свим оглянулся на товарищей по команде, прикинул высоту солнца над горизонтом.

– Пожалуй, да, – задумчиво сказал он. – Ночевать сегодня всё равно будем на этом берегу. А не проверенные руины под боком оставлять опасно. Так что… Проверим! Но будьте готовы ко всему.

– Может быть, мы там ещё одного Ф”ента встретим, – поддержал разговор Камрат. – Или белобородого найдём.

К”ньец фыркнул:

– Нам одного достаточно. Не знаем, что с этим-то делать.

Стехар выпад со стороны хопса не удостоил ответом, но с достоинством заметил:

– Таких, как я, нигде больше нет!

– Вот хорошо, что нет, – отозвался Свим. – К”ньюша прав, нам ни того, ни другого больше не надо. Кло, вспомни, здесь у тескомовцев есть тростеры? Вдруг один из них здесь.

– Да, я слышала о тростере у Заповедника, но где он расположен, я не знаю.

– Лучше надеяться на худшее.

– Ты хочешь сказать, что мы подходим к тростеру? – недоверчиво спросил Ф”ент.

Свим утвердительно кивнул и поймал себя на мысли, поразившей его своей неприятностью. За последние дни у него радикально изменились давно устоявшиеся (как будто) представления о многих процессах, происходящих в окружающем мире, в коем он прожил почти полвека. Менялись даже те из них, которые, казалось бы, уже неоднократно проверены его личным опытом в различных ситуациях. Но вынужденное путешествие по Диким Землям без определённого маршрута заставило его переосмыслить полноту своих знаний, накопленную за все годы жизни: о людях, разумных и их взаимоотношениях, о происходящем ходе событий в бандеке. За эти дни он словно повзрослел и стал по-новому смотреть на происходившее когда-то с ним и на то, что происходит сейчас, в данный момент.

Прежняя жизнь казалась ему теперь неким скольжением по поверхности событий и дел.

Родители – стоимённые – дали ему всё: имя, образование, умение владеть мечом. После принятия ими обряда ориалипии и добровольного ухода из жизни, у него появилась полная независимость и свобода выбора, связанные с беспорядочным поиском смысла жизни до тех пор, пока он не вышел на Фундаментальную Арену и не нашёл себя в деятельности в качестве агента и охотника. Но и там его водили проторенные, относительно безопасные дороги. Ему были обеспечены кров и еда, он всегда себя чувствовал уверенным в завтрашнем дне.

Так было.

Ещё дней десять тому назад, подходя к такой вот руине, они с К”ньецем не слишком бы волновались о том, как их примут обитающие в ней разумные. Напротив, они были вправе ожидать от них полной расположенности и помощи, как официальным путникам. Так было всегда, исключения не в счёт, на хороших тескомовских дорогах, и такие представления у Свима распространялись на всю бандеку.

О Диких Землях он судил не столько по рассказам очевидцев, верить которым было рискованно – могут наговорить того, чего и нет в помине, сколько по своим представлениям, основанным на небольшом опыте, а по большей части на умозрительной экстраполяции проверенных и узаконенных правил и нравов разумных.

Дикие Земли, как он знал, – бескрайняя пустынная территория. Там когда-то, в незапамятные времена, жили люди и разумные, но оставили их из-за сокращения своей численности, ухудшения и истощения среды обитания, навсегда бросив свои поселения, города, коммуникации. И больше туда не возвращались. Свим допускал появление на этих территориях районов, занятых какими-нибудь кланами разумных или местом перемещения гуртов. Ещё куда ни шло. Но на поверку оказалось всё не так.

Совершенно не так.

Тому пример урок, полученный при осмотре древнего красивого здания в рощице, в котором, брошенном и необжитом на вид, располагалась база банды Кемеша.

Размышляя, Свим сделал для себя неприятный вывод: каждую руину, как бы она не выглядела со стороны, кто-то либо обжил и покидать её не собирается, либо наведается туда, чтобы иметь кров над головой на некоторое время, а то и спрятаться или пересидеть, переждать какие-то события. И так, по-видимому, идёт из века в век.

Поэтому просто так заходить в такие руины, оказывается, не положено, а лишь с разрешения негласных хозяев. Но вся загвоздка в том, что хозяева не горят желанием дать такое разрешение, им проще избавиться от пришлых более надёжным, хотя и примитивным путём – убить, ограбить, принудить остаться среди них до конца дней или до определённого срока.

Сейчас, подходя к руинам, Свим соображал, как поступить, какую выбрать тактику для безопасного их обследования. Прислушиваясь к себе, он не чувствовал к этим руинам такой настороженности, какую ощущал, подходя к башне тескомовского тостера.

Хорошо бы, конечно, обмануться и найти их необитаемыми.

Руины поросли лесом – несколько деревьев забрались на самый верх и придавали развалинам вид нестриженой головы, наполовину погружённой в землю, со вставшими дыбом волосами.

Когда-то, возможно, вокруг строения был забор, теперь густо поросший кустарником, опоясывающий разрушенную постройку прямоугольником. В это время года деревья и кусты по цвету мало чем отличались от окружающей жухлой травы, разве как тенью от закатного солнца.

До развалин оставалось несколько десятков берметов. Если кто-то в них и находился, то внешне это ничем не проявлялось. Руины виделись необитаемыми, от них не пахло кострищем, а едва заметные тропы, извивающиеся по всей поверхности редколесья и пробитые, большей частью, дикими, у руин ничем не отличалась от тех, что встречались вдали от них.

– Малыш, – негромко позвал Свим. – Ты с Кло и стехаром останетесь стоять у этих кустов, а мы с К”ньюшей прежде обойдем вокруг развалин. И глядите тут в оба! – сказанное уже относилось ко всем оставляемым.

Камрат промолчал. Но возразил Ф”ент.

– Чего мы добьёмся, оставаясь здесь поджидать вас? Не лучше ли всем пойти вместе? – Хвост его уже подворачивался под брюхо. Он явно боялся того, что хотел предложить. Тем не менее, он продолжил: – А лучше всего первым пустить в руины меня. Кто бы там ни был, я смогу его учуять прежде, чем вы его или он меня. А вы будете на подходе и настороже, а?

К”ньец одобрительно фыркнул.

– А собака права, – сказал он. – Только с ней надо пойти и мне. Там могут быть тёмные уголки, а я лучше увижу, кто или что там находится.