Так и летели.
Утешало одно – летели к дороге довольно быстро, её участки вскоре стали различимы явственно – они выделялись красновато-матовыми узкими полосами на фоне серо-зеленоватой лесостепи. К сожалению, невольные воздухоплаватели никакого понятия не имели, хотя бы приблизительного, какой из этих видимых участков ближе всего находится к рощице, где в критическом положении остались их друзья один на один с тескомовцами. Свима терзали мысли о них, спасительно сбиваемые необходимостью управлять полетом шара. Но снова и снова перед ним воскресала картина падении Клоуды, когда он ничем не мог ей помочь…
– Пора бы начать снижение, – Свим с надеждой посмотрел на Сестерция, вдруг тот что-нибудь придумал своими полу искусственными мозгами, пока сам Свим сражался с капризными глаудерами?
Торн весь их путь сидел, словно в полузабытьи, лишь подавая сигналы об отклонениях от маршрута, как если бы насущные вопросы, необходимость решения которых подстёгивала их постоянно, его не касались.
– Да, конечно, – спокойно отозвался он на призыв Свима и вынул из ножен меч.
Дурб разочарованно проследил за действиями Сестерция. Он понял: ничего нового торн не придумал, кроме как рубить оболочку шара, благо она уступала отточенному мелерону, так что мечом её можно било резать и рубить. Другое дело – где рубить? Можно было ткнуть мечом снизу, стоя в гондоле – до оболочки не трудно дотянуться даже рукой, а мечом и подавно. Другой вариант осуществлялся сложнее, зато результат мог быть более верным. Для этого следовало взобраться по стропам повыше и сделать отверстие в оболочке где-нибудь сбоку, чтобы газ из неё выходил быстрее. Впрочем, как себя поведёт шар, после того как будет нарушена его герметичность снизу, сбоку или ещё в каком месте, пассажиры гондолы не имели никакого представления, кроме того, что камнем вниз падать не хотелось, но и процесс спуска на землю затягивать не имело смысла.
Свим остановил глаудеры далеко от дороги. Там должны были летать на более низкой по сравнению с ними высоте другие тескомовские шары. Как знать, возможно, они уже ищут пропажу. Правда, усиленный осмотр местности таких шаров не показал, что было хорошим признаком, если, конечно, они сейчас находились где-то вблизи места их невольного старта.
– Начнём? – обратился Свим к торну, замершему с мечом в руках. Тот ответил невозмутимым взглядом мерцающих синеватыми огоньками глаз, словно там, за радужкой, загоралось и затухало открытое пламя. – Истукан, и только, – буркнул себе под нос Свим, посмотрев на застывшего в готовности выполнить его команду Сестерция. – Тогда начнём. Будем рубить снизу, – проинструктировал он торна. – Там какой-то газ. Он легче воздуха и поднимает шар с нами. Дыра внизу не даст ему сразу вытечь, и мы постепенно опустимся, а не рухнем камнем вниз. Понял?
– Я это сам всё знаю, – гордо проговорил торн и полоснул оболочку настолько, насколько хватило замаха его руки с мечом.
Разрез почти в бермет длиной с шипением разошёлся. На разумных пахнуло гнилым, до тошноты, отвратительным запахом.
– Фу ты! – закашлялся и отвернулся, насколько позволяли размеры гондолы, Свим, едва продышавшись после глотка газа, наполнявшего шар. – Во, пакость-то!
– Сложный состав, – скрупулёзно проанализировав газовые составляющие, заявил важно Сестерций. – Не менее шести компонентов. Думаю…
– Оставь! Мы опускаемся?
Торн взял визир и доложил:
– Мы опускаемся, но слишком медленно. Бермет на десятую минта. Надо увеличить площадь истечения газа.
Свим подумал.
– Не торопись. Газ ещё выходит. Ну и запашок! Кто его только делает таким?
– Тайна Тескома. Кто, где, как – никто не знает.
– Может быть, тайна, а может быть, и нет. Делают его в Сеперте. Город снабжает этим газом практически все бандеки на Земле. Ещё, якобы, осталось где-то в мире подобное производство, но оно значительно уступает по объёму выпускаемого газа. А вот как делается? Думаю, даже в самом Сеперте никто не знает, так как никто не решается что-либо посмотреть или ковырнуть в этом древнем комплексе. Копнёшь, а газ перестанет появляться.
Пока они обсуждали производство газа, его шипение от истечения из разреза иссякло. Но опускался шар едва заметно. Можно было бы подождать, однако невольным воздухоплавателям всё время приходилось помнить о щекотливости своего положения. Воздушный шар – штука заметная на громадной площади Диких Земель. Множество посторонних глаз могут его видеть и проследить за его снижением. И не известно, чьи это будут глаза: друзей или врагов? Вернее всего – врагов. Свиму задыхаться в липучке ещё раз не хотелось. Потому, чем меньше они с торном будут находиться в гондоле шара или рядом с ним, тем больше у них шансов избежать новой встречи с тескомовцами или с какой-нибудь бандой.
– Руби! – решительно распорядился Свим, отворачиваясь от возможной струи вонючего газа.
Торн только и ждал команды человека, он от души размахнулся мечом и сделал свежий прорез в оболочке – накрест первому. Газ вновь стал выходить, но немного. Если спуск и ускорился, то незначительно, чтобы удовлетворить потребности экипажа.
– Так мы до вечера не опустимся, – посетовал Свим. – Надо нам… Он удивленно замер, почувствовав, как всё его нутро поднимается к горлу.
Падение шара началось неожиданно.
– Э-э, да мы… – растерянно протянул Свим. – Мы же падаем!
– Да, градиент изменения нашего ускорения к земле резко возрос, – важно проговорил Сестерций. – Мы ускоряемся и ускоряемся. К земле мы приблизимся со скоростью брошенного камня. Не знаю, как в таких случаях происходит с людьми, а мы, торны такой скорости падения не выдерживаем…
– Люди тоже, – машинально ответил Свим, лихорадочно перебирая в уме варианты спасения от новой напасти.
Тем временем торн продолжал, не заметив высказывания человека:
– …у нас выходят из строя некоторые важные органы, после чего торн становится неспособным к клонированию, теряет управление над аурой…
– Заткнись! – безумным криком оборвал Свим монолог торна. – Что ты несёшь? Что делать будем?
– А что? У меня нет точки опоры…
– Какой ещё точки опоры? – опешил Свим и подозрительно посмотрел на торна.
Похоже, он ещё до падения и удара о землю уже потерял контроль не только над аурой.
– Чтобы остановить наше падение, – пояснил Сестерций. – Иных способов не вижу. Падает шар, падаем мы.
– Думать надо! Зачем тебе мозги вставили? Чтобы думать… – Свим говорил, а сам лихорадочно перебирал приемлемые способы, которые смогут, если не устранить их падение, то хотя бы смягчить его последствия.
Можно вырубить мечом один из глаудеров и направить его тягу кверху, облегчая массу груза, подвешенного к шару… Он тут же вспомнил, сколько времени они провозились в прошлый раз, отделяя вечные двигатели, и отбросил эту мысль – не успеть.
Попытаться до касания гондолой земли сильно подпрыгнуть, гася таким образом хотя бы частично скорость встречи с поверхностью земли… Но это как же надо оттолкнуться? С какой силой, чтобы… Да и хватит ли этой силы так оттолкнуться и не переломать себе после этого ноги?
Сломанные ноги, что может быть страшнее в их положении посередине Диких Земель? Ничуть не лучше смерти в липучке…
А что если отрубить стропы, поддерживающие гондолу?.. Она весит немало, без неё шар хотя бы на некоторое время замедлит своё стремительное движение вниз. Потом, пока наберёт новую скорость падения, к земле будет ближе и можно надеяться, что и сама скорость станет значительно меньше теперешней. Самим же повиснуть на оставшихся концах строп…
Точно, он как-то слышал о таком. Тескомовцы вот так же сбросили гондолу, когда шар вдруг стал выпускать газ при повреждении оболочки, и спаслись. Да, да, кто-то рассказывал.
В двух словах Свим объяснил торну детали предстоящих действий. Сестерций, если и засомневался, как показалось Свиму, но разве можно по его лицу – носту – что-либо прочесть?
– Восемь строп, каждому по четыре, – распределил Свим предстоящую работу.
