– А у нас, – подвернулся Ф”ент со своими сведениями, – желают умершему в новой жизни быть старейшиной клана и чтобы у него было богатое потомство.
– Тогда… пусть… и для них… всё это сбудется, – спотыкаясь на каждом слове, словно с трудом вспоминая каждое из них, проговорил Камрат. Помолчал и связно продолжил: – Только пусть они в новой своей жизни уже не будут тескомовцами, а обычными людьми, горожанами. Я правильно сказал? – повернулся он к К”ньецу.
– Да. Люди почти так говорят.
– Хорошо сказал, – подтвердил Ф”ент.
– Давайте теперь бросим в могилу по горсти земли.
Земля, перетертая кравелями, показалась Камрату мягкой, она была чуть влажной и пачкала руки.
Ф”ента позвали на переговоры кролики, он подошёл к ним и тут же вернулся со сконфуженным видом.
– Что случилось? – насторожился мальчик.
– Да ну их! Они предлагают закопать и наших людей… Нет, нет! Что ты, малыш. Я, конечно, отказался. Но они нас не понимают. Они просто считают, что нам без них будет проще и легче идти по своим делам. Я их не оправдываю, – сам стал оправдываться выродок, словно его кто-то обвиняет. – Они бы так и поступили, будь Харан и Клоуда с ними. Закопали, и всё.
– Так от их гурта скоро ничего не останется, – предположил К”ньец, – если живых закапывать будут.
– Меня не это удивляет, – сказал Ф”ент. – Они сами нам это предложили без нашей просьбы.
– И что? Это что-нибудь меняет?
– Кто их знает, малыш.
– Ты считаешь, нам не удастся договориться с ними о переноске Харана и Клоуды через дорогу?
– Пока ничего не считаю. Посмотрим ещё. Они сейчас сказали, а чуть позже о сказанном забудут. И потом, у них один говорит, а другие его не слушают, а думают совсем об ином. Так что, давайте, подождем, пока они не закончат с погребением.
Мальчик и выродки долго стояли и смотрели, как кролики, используя передние конечности, легко управлялись с землёй, аккуратно закапывал трупы. Заметен был навык проведения погребений. Они заровняли место захоронения и сверху положили кусочки дёрна. Маскировки особой не получилось, наблюдательный взор сразу бы определил, что в этом месте копали, а потом пытались скрыть следы. Но придёт лето и на могиле вырастет трава, и уже к осени никто, даже наткнувшись на небольшое всхолмление, не подумает, что под этим бугорком лежат четыре человека, погибшие в схватке, в которой они должны были победить, но не победили, а сами были побеждены.
Пока с десяток кравелей занимались последними штрихами камуфляжа, Ф”ент уже вёл переговоры с другой группой кроликов. Тактика его взаимоотношений с ними строилась на рыхлой не устоявшейся иерархической структуре гурта. Гурт кравелей, недавно вобравший в себя особей разных возрастов, занятий и взглядов, переживший распад клана и разорванные семейные узы, ещё по-настоящему не сформировался в монолитное объединение с жёсткой соподчиненностью по вертикали, с новыми законами бытия, необходимое для существования гурта. В нём ещё преобладали клановые уложения с расплывчатыми горизонтальными связями и групповыми интересами. Ф”ент все эти особенности взаимоотношений в гурте понял при проведении первых переговоров Свима с кравелями и теперь использовал их для нужд оставшейся команды.
Пока что ему такая тактика удавалась.
– Они согласны, – закончив переговоры, Ф”ент вернулся к мальчику и, замявшись, добавил: – Только они просили за это подарить им твой нож, малыш. Понимаешь, они считают, что он, побывав в таких умелых руках, как твои, принесёт им удачу. Правда, так и сказали.
Ф”ент стоял, ожидая ответа мальчика.
Камрат соображал. Отдавать нож было жалко, он к нему уже приноровился. К тому же в бою, если он опять случиться, снова придётся действовать одной рукой, что неудобно. Но и отказываться от помощи он не мог. Нож – что? Его можно будет где-нибудь раздобыть, а вот кролики могут уйти и оставить их тут один на один с больными товарищами.
– Я им обещал, – поторопил его Ф”ент, но на всякий случай, чтобы не пострадать за превышение полномочий распоряжаться чужим имуществом, поджал хвост.
– Правильно сделал, – успокоил его Камрат и со вздохом подал ему оружие. – Раз он им так нужен, что ж… Мы пойдём прямо сейчас?
– Да, они уже готовы.
– Тогда, как любит говорить Свим, вперёд!
Благодаря стараниям Клоуды, у него была возможность хотя бы дышать, но он не мог шевельнуть и пальцем. Потом что-то случилось непонятное. Его вначале дёрнуло и потащило вместе с Клоудой по траве, затем оторвало от земли. Клоуда цеплялась за него и что-то надрывно кричала. Она сорвалась с большой высоты и полетела вниз. Он слышал, как в месте её падения трещат кусты, старался ухитриться посмотреть, всё ли там закончилось благополучно для любимой женщины и не смог. Привязанный к гондоле поводком, он не имел никакой возможности ориентировать себя в пространстве. Его развернуло затылком к месту падения Клоуды, к тому же он висел почти вниз головой…
Мутные звезды!
Он, пожалуй, никогда в жизни не попадал в более безнадежную ситуацию, как это случилось с ним на этот раз. Неуправляемый шар может по воле ветров пролететь тысячи свиджей, нигде не опускаясь. Конечно, его могут перехватить где-нибудь над другой дорогой те же тескомовцы, если кто-то из них вдруг заметит бесхозный шар, улетающий в неизвестность. Однако почти неисполнимые надежды на такой исход не могли служить ему утешением. Не выловят его – он найдёт ужасную смерть от жажды, прилива крови в голову, задохнётся. А упадёт где-нибудь шар, то не избежать нападения диких – для них сеть не послужит помехой. Попасть в руки Тескома – тоже не перспектива, хотя, если у них и придётся умереть, то по-иному, правильнее, что ли.
Впрочем, зачем они набросили на него липучку? Взять живым, так для чего он им?..
Земля стремительно удалялось, деревья помельчали, стали выглядеть кряжистее, а лента дороги сузилась до нити.
Всё?! Единственное, что сейчас мог Свим, так это только думать. Холодок неотвратимости и безысходности окостенел его существо сильнее липучки. Сеть сковала его тело, теперь же он чувствовал, как от страха и безразличной покорности судьбе в нём умирает каждая клетка, каждый нерв.
Звук рыдания, вне его воли, вырвался из груди…
Но что это? Кто-то дёрнул за поводок или ему показалось? Опять дернул…
– Эй-эй! – закричал он так, на сколько хватило сил и воздуха в сжатой сетью груди.
– Сим-би-би… – Кто-то отозвался как будто.
Свим задёргался в путах, понимая, что тем сильнее сам себя пеленает. Приходилось терпеть, лишь бы там, в гондоле, кто-то заметил его в таком состоянии. Или там тескомовцы? Но и они должны знать пределы возможностей человека, попавшего в липучку. Долго он в ней пробыть не может. Его стянет до невозможности дышать или перетянет члены до их выхода из строя. Зачем он им такой?
– Тяни! – задыхаясь, прокричал он.
Ему казалось, что его не слышат. И промедли они там ещё минт-другой, он не выдержит и умрёт.
– Тяни-и!
Кончик липучей ленты, отрезанный Клоудой, мотнулся и зацепил верхнюю губу, Свим вообще лишился возможности что-либо кричать или просто говорить. В пору лишь замычать.
Но это случилось!
Он почувствовал вращение, и ему стало ясно, что его подтягивают к гондоле. Так и есть! Ноги упёрлись во что-то твёрдое. Он расслышал сквозь шум в голове:
– Свим, ты жив?
– Мм… – выдавил Свим, узнавая торна.
Не менее двух прауз Сестерций, осторожно орудуя мечом, высвобождал голову и руки Свима из паутины липучки. Как только Свим получил возможность говорить, он попросил торна поискать в гондоле растворитель, позволяющий быстро снять сеть. Сестерций только развел руками, показывая полную пустоту гондолы, в ней не нашлось и соринки.
– Как же они собирались меня из неё вынимать? – озадачился Свим и, покачав головой, проговорил: – Значит, даже не собирались. Либо удавили бы сетью, либо сбросили бы меня в ней с высоты. Тескомовцы после раскола звереют не по дням, а по минтам. Сеют смерть, не разбираясь: свои или чужие.
