Тикер на мгновение оцепенел. Вокруг творилось необъяснимое. Он остался один, враги стали медленно приближаться к нему со всех сторон. Каждый из них для него – ничто, но их стало многовато против одного.

– Ну, нет! – его крик раздался и утих.

А невдалеке, там, где лежал в липучке Свим, происходили свои события. Сестерций вскочил в гондолу с надеждой что-либо найти для освобождения Свима. Гондола, хотя и была рассчитана на четверых наблюдателей, всё-таки для торна была маловата из-за его хаотических действий. Он метался в ней, осенённый светлой аурой, хватал всё, что подворачивалось под руку, ощупывал каждый выступ. От его резких движений гондола вздрагивала как живая.

Что он там зацепил, для него осталось тайной, поскольку Сестерций никогда до того на шарах не летал и не представлял принципа их работы.

Но зацепил!

Шар дрогнул и стал медленно подниматься.

Клоуда самозабвенно возилась около любимого, пытаясь мечом разрезать нити сети. Они так же, как и меч, были сделаны из мелерона и поддавались клинку с большим трудом. Она только что, наконец, разрезала сеть, покрывшую лицо Свима, дав ему возможность дышать свободнее, как поводок, прикрепленный к стропе шара, резко натянулся и потянул сеть со Свимом за собой. Вначале дурба протащило несколько берметов по земле, потом он стал подниматься вверх вслед за шаром.

Клоуда ухватилась за него и стала взлетать вместе с ним. Она кричала и билась в истерике. Наверху, в гондоле, бесновался ошалелый торн, не знающий, что делать. Ругался Свим, едва понимающий, что с ним происходит и почему он висит почти вниз головой и удаляется от поверхности земли.

Клоуда не удержалась и сорвалась с большой высоты вниз, ломая при падении ветви густого куста, в который она угодила.

Шар плавно и неотвратимо уходил в высоту. Отдельной каплей следовал за ним свёрток со Свимом, а поводка уже нельзя было разглядеть. Да его и разглядывала лишь одна пара глаз.

Тикер ничего этого не видел, ему надо было спасать свою жизнь. Враги сходились к нему. Он вдруг ощутил беспокойство от понимания, что по одному с тремя противниками ему не справиться. Можно было, конечно, наброситься на хопперсукса или убийцу Самила – с ними он и по одному и вкупе смог бы совладать играючи. Смог, если бы не ужасное чувство, охватившей его целиком несвойственной ему неуверенности, которой он не испытывал уже много лет. Она, неуверенность, каким-то образом подпитывалась почти ощутимыми импульсами неизвестного происхождения, они волнами накатывались на него со стороны мальчика.

Мальчик спокойно стоял чуть в стороне и с невозмутимым видом наблюдал за ним. Тикеру казалось, что он видит на лице мальчика отражение всех своих действий: быстрые развороты на месте, чтобы видеть всех противников сразу, ложные замахи мечом, долженствующие держать нападавших на почтительном расстоянии, на его потуги казаться хладнокровным и уверенным в себе…

– Именем Тескома! Стоять на месте, не оказывать сопротивления! – вспомнил он древнюю формулу, которая предписывала всем, услышавшим её, подчиниться ему беспрекословно, бросить оружие и выслушать волю Тескома, произнесённую его устами. – Именем Тескома!

– Нет такого имени, так как нет сейчас Тескома! – кривясь в улыбке, отозвался Харан. – Вы подобно дворовым ляшкам передрались между собой. Так кому ты теперь служишь? Зачем тебе мы?

– Тескома нет, говоришь? – рыкнул в ответ Тикер. – Сейчас я вам покажу, что такое Теском!

Первым на Тикера, сделав знак мальчику и хопсу, чтобы они не вмешивались, напал Харан. Тескомовец встретил его мечом, направленным прямо в голову. Харан едва увернулся, сделав великолепный акробатический прыжок через плечо, и вновь пошёл на Тикера, отвлекая его гнев на себя. К”ньец решил воспользоваться моментом и неслышно подкрался сзади. Но то ли он не наметил загодя, куда будет бить клинком, то ли замешкался от волнения, а результат оказался не таким, как ему хотелось бы. Его меч лишь скользнул по меленраю, вызвав моментальную ответную реакцию Тикера. Чудо да кошачье проворство спасли К”ньеца от верной смерти. Острый как бритва меч тескомовца пронёсся молнией над его головой и отрубил хопсу ухо, а сам К”ньец отлетел далеко прочь и замяукал от боли и злости. Кровь потекла по его личине.

Победа, хотя и ничтожная, вызвала прилив сил у тескомовца, пришло избавление от тягостных чар, навеваемых мальчишкой. Грудь у Тикера раздалась, он вдохнул свободнее и стал целенаправленно теснить Харана. А тот отступал, легко и непринужденно перепрыгивая с места на место, словно его дергали или толкали то с одной стороны, то с другой, заставляя Тикера следовать за собой. Тескомовец, держа меч в приподнятом положении у плеча, неторопливо ходил за ним, рыхля под собой землю не снашивающимися подошвами сапог.

Камрат едва успевал за ними. Он не понимал Харана. С тескомовцем должен сразиться он, а Харан пусть займётся К”ньюшей. Но врач не замечал его жестов и водил за собой тескомовца. Камрат решил постоять на месте и дождаться, когда они подойдут к нему ближе, тогда он отсечёт Харана от тескомовца и сам вступит в схватку.

Мимо, никого и ничего не замечая, пробежал кролик, и Тикер на мгновение отвлёкся. За эти несущественные в обычной жизни мгновения, которые он потратил на осмысление ситуации от появления кравеля, Харан почти вплотную подскочил к нему, намереваясь нанести колющий удар, подобный тому, какой ему уже сегодня удалось сделать.

На таком расстоянии, заметив его, Тикер не успевал встретить его мечом, тогда он со страшной силой ударил Харана в лицо громадным кулаком. Харан оторвался от земли и пролетел добрых два бермета, прежде чем приземлился спиной, поднимая пыль из старой травы.

Он упал и не шевелился.

Тикер победно оглянулся, никого не увидел, в душе пожалел, что никто не оценил его успеха и направился к поверженному врагу, дабы добить его.

Шагнул и наткнулся на мальчика.

Камрат, широко расставив ноги, стоял в двух шагах перед Хараном, преграждая дорогу тескомовцу.

– Прочь с дороги, малец! – беря на испуг, закричал Тикер.

Лицо его исказила такая злоба, что он, казалось, готов был уничтожить любого, кто попробует встать на его пути к тому ублюдку, который убил его друга и пытался напасть на него.

Его крик и ярость во взгляде не устрашили мальчика, лишь голова у него чуть опустилась ниже, и взгляд больших глаз исходил исподлобья.

– Я тебе сказал, прочь с дороги!

Сзади на тескомовца налетел К”ньец. Тикор лишь отмахнулся, стряхивая его с себя наземь. Он шёл на мальчика, уверенный, что тот сейчас прыснет в сторону и уступит ему того, кого надо будет уничтожить.

Вместо этого у мальчика появились в руках длинный нож и гладиус. Он держал их как-то необычно в обеих руках. Нож крутился как урлютка, а гладиус смотрел лезвием прямо в глаза Тикеру.

Тескомовец повёл мечом – убрать с дороги клинок мальчика. Его меч наткнулся на неодолимое препятствие – он упёрся в гладиус и остановился, сколько Тикер на него не давил

Когда Харан упал и к нему, неуклюже ступая, двинулся тескомовец, Камрат отстоял от них довольно далеко, чтобы каким-то образом отвратить или оттянуть неумолимое, что могло произойти. Тескомовца надо было остановить на время, пока Харан придёт в себя и сумеет обезопаситься, хотя бы убежав подальше от места схватки. Но ни напасть на Тикера, ни отвлечь его Камрат не успевал физически. Он отчаянно, до боли в напряженных мышцах и голове, захотел оказаться перед неумолимо подступающей к Харану могучей фигурой воина…

И вдруг увидел себя стоящим именно на том месте, где ему надо было быть в данный момент – между неподвижным телом Харана и тескомовцем.

Молниеносный перенос себя в пространстве мальчик воспринял как должное, словно до того он проделывал этот невероятный приём многократно.

Тескомовец опешил, закричал на него и стал угрожать мечом. Камрату пришлось второй раз после появления воздушного шара взять в руки оружие и встретить направленный на него клинок.