Он вложил в [изучение] внешних книг во много раз больше труда, чем те вардапеты, о коих мы раньше рассказали, ибо помимо времени, когда он бдел с товарищами либо умеренно трудился, он на протяжении десяти лет, не унимаясь и не давая себе снисхождения, распинал тело свое, как Павел, вместе с нуждами и желаниями и, сверх того, еще два года подряд вкушал один лишь хлеб, и больше ничего. В эти два года он был совершенно безмолвен, ни с кем не перемолвился даже словом, кроме как с богом лишь и мудрыми книгами; не подходил к огню, ни лампады, ни светильника не брал в келью к себе, всегда днем читал книгу, а ночью размышлял.
Неисповедимый среди всего сущего святой Дух господний, испытывающий всё и пучины господни, внял безграничным упованиям и неустанным мольбам его, ниспослал ему благодать мудрости и знания, даровал просимое за неотступную /397/ просьбу его, согласно речению ипостаси своей господа Иисуса[294]. Он бесспорно добился понимания всех внешних книг и стал знатоком «Определений» Порфирия, «Категорий»[295], «Пэри армениаса»[296], «О мире», «О добродетели»[297], «Аналитик»[298].
Он хорошо и досконально изучил также календари всех народов, образцы которых были переписаны и имеются в наших [рукописях], узнал происхождение, причины и всю последовательность их. Сверх того, он стал сведущ в грамматической науке и превратился в лучшего знатока того времени.
Дарования и знания его не только в том, о чем мы рассказали; он выучил наизусть постоянно собираемые изречения из Библии и сочинений учителей [церкви]. Но я говорю о внешних книгах и признателен ему за то, что он сам, без наставника и без учителя, изучил с начала до конца такие чуждые, инородные, разнообразные и непривычные сочинения.
И чтобы совершенствовать рост плоти (ибо рост души его и знаний был более совершенен), вардапет Нерсес сам, а также с одобрения всей братии пустыни призвал его на более высокое место, почтил, согласно велению господа: «Друг, пересядь выше!»[299] — и пожаловал ему жезл вардапета, дабы он постоянными проповедями, подобно роднику, орошал слушателей водою мудрости.
В эти дни вардапет Мовсес, /398/ ставший эчмиадзинским католикосом, лишь только начал восстановление святого Эчмиадзинского Престола и возведение ограды, а молва о восстановлении святого Эчмиадзинского Престола и о патриаршестве вардапета Мовсеса разнеслась по всей стране; в связи с этим все старались приехать посмотреть на него. С этой же целью вардапет Мелкисет выехал из Лимской пустыни и, приехав в первопрестольный святой Эчмиадзин, поклонился храму и святому месту, которое было попрано Христом; случилось ему увидеться с католикосом Мовсесом и его учениками. Приезд его доставил неописуемую радость всем.
Бывало, когда вардапет Мелкисет начинал поучения или проповеди, слова текли из уст его, как бурные реки и вешние воды. Ошеломленные его мудростью, все восхищались им и были полны любви к нему.
В эти дни католикос Мовсес послал своего старшего ученика вардапета Хачатура Кесараци [вместе] с некоторыми членами братии в страну Ляхов в качестве нвираков святого Эчмиадзина. Ввиду того что члены братии, бывшие с вардапетом Хачатуром, [до того] не встречали противодействия соперника, в уме они считали себя весьма учеными и способными. А там, в городе Львове, какие-то патеры из франков пришли к ученикам Мовсеса поспорить; и прежде всего они спросили у наших об искусстве грамматики: «Слово управляю — имя [существительное] или глагол?» — а наши, будучи невежественны, отвечали то так то этак. /399/ Тогда [патеры] пренебрежительно и насмешливо стали издеваться над нашими и так вели себя, пока продолжались многодневные споры. И наши, уязвленные до глубины души, поняли, что все, что они знают, это еще не наука, что нужно им читать внешние книги. И там же они твердо решили; поедем в Эчмиадзин к вардапету Мелкисету и, отбросив все остальное, начнем [учиться] у него читать внешние книги. Приехав в Эчмиадзин, они тотчас же принялись за дело, а вместе с ними принялись за занятия и кое-кто из членов братии Эчмиадзина. Когда, собравшись, монахи пришли к вардапету Мелкисету и стали брать уроки, прежде всего они начали учиться грамматике, после чего приступили к «Определениям», а затем Порфирию, «Категориям», «Пэри армениасу», «О мире» и «Достойно похвалы»[300], после всего этого [перешли] к календарям всех народов[301].
В заключение всего, что преподал вардапет Мелкисет учащимся-монахам, он в великой радости, с ликующей душой простер руку к небу и начал восхвалять и восславлять бога и благость господню и сказал учащимся-собратьям: «Не было в душе моей иной думы и мысли, кроме [мысли] о премудростях этих, которые я с трудом постиг благодаря долгому неописуемому труду, и то опять милостью господа. Я боялся, что умру, не обучив никого /400/, и эти славные и чудесные знания будут погребены вместе со мной. Но нынче я передал вам и полученное от господа слово — серебро бросил торгующим[302]; отныне горе мое сменилось утешением, ибо хоть я и умру, но в мире останется слово господне, посеянное в вас; и то, что я сумел постичь с таким трудом за пятнадцать с лишним лет, нынче спокойно и легко передал вам за восемь месяцев. Однако прошу вас, братья мои любимые во Христе, как прежние ученые-монахи наказали нам, завещав и обязав нас, так и я наказываю вам сегодня и возлагаю на вас обязательство: не ленитесь и не давайте покою глазам вашим или сна веждам вашим, идите быстро по стезе мудрости, во все дни жизни вашей неутомимо и беспрестанно трудитесь над этим до дня смерти вашей. И я надеюсь, что святой Дух господний, щедро приносящий дары, удостоит вас милостей во много раз больших, нежели нас; и всему, что он вам дарует, без зависти обучайте и других желающих, кто бы они ни были».
Затем вардапет Мелкисет заболел и слег в постель из-за прежних мук отшельнического [умерщвления плоти] в Лимской пустыни во время зимних холодов и морозов. Холодный ветер вселился в тело его, поэтому он очень часто болел. Члены братии уговорили вардапета Мелкисета и привели к нему лекаря, с тем чтобы хоть с помощью снадобья /401/ изгнать из него простуду; а лекарь, будучи неопытным, применил много горячительных лекарств, по этой причине все внутри у него высохло, ибо лекарства сожгли внутренние органы его: сердце, печень, легкие и другие. Вся плоть органов его была истощена и изношена. И эта болезнь завершила жизнь его, и он отошел к высшей премудрости, к господу Христу. Кончина достойного вардапета Мелкисета имела место в городе Ереване, в монастыре при усыпальнице святого апостола Анании. Повезли его на общее кладбище, на холм, называемый Козерн (так называют холм из-за находящейся там могилы вардапета Козерна[303]), и близ могилы вардапета Козерна подготовили место упокоения; там упокоили славный и священный прах его и написали имя на надгробии. Кончина его имела место в 1006 году нашего летосчисления (1557). В начале этой главы мы в числе вардапетов упомянули вардапета Барсега Гаварци, его ученика Беглу Нерсеса Мокаци, ученика последнего Мелкисета Ереванци, уроженца селения Вжан. Этот Мелкисет и есть тот самый Мелкисет, чью историю мы [сейчас] рассказали. Да будет благословенна память о нем, и его молитвами да смилуется господь над нами. Аминь.
Хотя каждый из членов братии, собравшихся и обучавшихся внешним [знаниям] у вардапета Мелкисета, старался, трудился и читал по своим возможностям, один из них, инок по имени Симеон[304], юноша родом из джугинцев, /402/ нынче проживающих в городе Исфахане, добился больших успехов.
