В вихре зелёных лент госпожа Драголин сменила обличье. Пришла пора прощаться.

Дер-Су и Диларам ничего не говорили друг другу. Слова им больше были не нужны. Миг — и прикосновение оборвалось, а сердце Руми упало. «Только останься в живых, — шептала она, и глаза начало щипать, — и судьба найдет пути свести вас».

— Прощайте, ваше высочество, — Дер-Су поклонился Симериону. — Я передам ваше письмо.

— До встречи, князь Дайерин, будущий царевич фениксов, — ответил тот, а дракон смутился настолько, что покраснел. Наверное, впервые в жизни.

— Руми, — позвал он её, когда уже взбирался на спину Драголин. Почва будто плыла под ногами, и Руми подошла, заметно качаясь. Не верила, что услышит его последние слова для неё. Их земные пути больше не пересекутся.

— Дождись и ты меня, — тихо произнёс Дер-Су, а Драголин кивнула тяжёлой головой.

— Если у Великих Духов найдется для меня ещё одна Золотая Орхидея, — Руми улыбнулась, не давая печали взять верх.

— Я верю, что они тебя не оставят, — продолжил он. — Ни во что так не верю, как в это.

— И почему же?

— Они создали для тебя Орхидею. Свели тебя с тремя Духами, чтобы те оберегали и учили тебя. Даже позволили заглянуть сквозь время, — Дер-Су смотрел в небеса, будто там искал ответ. — Сейчас у них гораздо больше причин оставить тебя на Земле.

— Но когда-нибудь я умру, как и все, — Руми усмехнулась, чтобы шуткой погасить встрепенувшуюся в душе надежду.

— Когда-нибудь. Но пока идёт война за Аберон, пока мир полнится Скверной, ты нужна здесь — зажигать свет для потерянных душ.

— Это сможет каждый феникс, да кто угодно, — она едва могла говорить и улыбаться. Слёзы рвались наружу.

— Всё равно живи, просто живи для себя и тех, кто тебя любит.

«Зачем ты делаешь мне больно?! — едва не крикнула она. — Мой рок не обойти! Не напоминай мне!»

— До свидания, Дер-Су. Или прощай, на всякий случай.

— До свидания, Руми. Только до свидания.

Драконесса унеслась навстречу солнцу. Лишь примятая трава осталась на месте, где она стояла. Следов Дер-Су вовсе не различиить. Холм забыл его, будто князя никогда и не было здесь.

Как красива столица с высоты. Медленно она уходила вверх, венчая себя трезубчатой короной дворца. В зелени тонули белокаменные дома с крышами-куполами. До кромки Пепельных гор тянулись сады. К горизонту устремилась главная дорога, что обрывалась у самого моря. За ним Дер-Су отдаст свою судьбу в руки сурового императора.

— Поехали, Руми. Нам нужно многое сделать, — Симерион подошел к ней и обнял за плечи.

— Верно, — она смахнула слёзы с глаз. — Меня ждет новый дом и новая жизнь. Спасибо, что дал её мне.

— Если бы я мог сделать для тебя больше… Диларам? — окликнул царевич сестру. — Тебе нужно ещё время?

Та отвела взгляд от солнца. Из всех фениксов оно слепит только Руми.

— Нет. Наш сад ждёт меня, — ответила царевна. — Работа затянется на годы, но тем мне легче коротать разлуку.

«Она верит в Дер-Су. И я должна верить не меньше. В него… и ему», — усаживаясь в золотую корзину на слоновьей спине, подумала Руми. Царевич раскрыл над ней зонтик. Этот маленький жест напомнил Руми, почему она отвергла свой страх. Её поиски окончены.

Отречение царя фениксов от престола вынудило всех готовиться не только к свадьбе, но и к коронации. Это немного удручало Руми: она рассчитывала на скромное торжество, но делать нечего. Бэйшар отказался править после нападения Аймери. Многие просили царя одуматься, но он оставался неумолим. «У вас будет лучший правитель. Тот, кто защитит вас», — говорил он и возражения не слушал.

Руми сама попыталась переубедить царя, когда он вместе с Диларам высаживал цветы в саду.

— Мне льстит, что ты считаешь меня невероятно могущественным, но я всё равно не смог остановить Аймери. В самое сердце столицы он нанес удар. Лишь благодаря тебе, князю Дер-Су и госпоже Драголин моя дочь не погибла, — ответил он, посыпая корни кустовых роз землей.

Руми тяжело вздохнула. Поспорить не получилось.

— Как вы обрели вашу силу? — поинтересовалась она, чтобы не уходить совсем разочарованной.

— Я долго говорил с Симерионом как раз после твоего ухода из города. Он спросил, каким я вижу будущее фениксов, если у них нет прошлого? Если я затер Адзуну и оставил только демона Оссэ — как новым поколениям не совершить роковой ошибки? Я ответил, что достаточно не сходить с пути феникса. «Каков этот путь? — продолжал напирать он. — Есть ли в столице больший феникс, чем Руми, или она зло, подобное Оссэ?» Я очень удивился и уточнил, что он имеет в виду. «Твои слуги оскорбили её, чем самоуверенно мне похвалились. Она это заслужила? Скажи, глядя мне в глаза, что драконья заколка в её волосах для тебя весомей смелых поступков!» — вот, что я услышал.

— Симерион не должен был так говорить, — тихо произнесла Руми; в памяти воскрес давний сон, где прозвучали похожие слова.

— Даже в любви он рассудил справедливо. Страх перед Оссэ сделал сердца моих подданных чёрствыми, а речи — злыми. Пример подал им я. На самом деле истина одна — я просто бежал от своей вины. Я не стал более чутким и внимательным к фениксам, а сильнее отгородился от них. Если новый Оссэ объявится, то на почве, которую я для него подготовил.

Руми с трудом слушала его раскаяние, но уйти не могла. Он продолжил:

— Симерион дал мне рукопись царицы о разведении орхидей. Её, он сказал, ты брала в библиотеке. Промеж страниц я увидел старинное письмо Адзуны. Меренити спрятала его, но так, чтобы я нашел. Стоило только обратиться к памяти о ней, но я слишком боялся прошлого. Даже не брал в руки её книг…

Царь остановился и отложил работу. Печальным взглядом он изучал розы, коими заменили редкие цветы сада. Диларам требовалось много времени, чтобы восстановить свою коллекцию. Пока же оранжевые бутоны близостью украшали зелёные побеги, что не спешили открывать свою красоту миру. Побеги, которые проросли благодаря Руми.

— Меренити не хотела забывать, кем Адзуна был до своих преступлений. Она говорила мне, что не нужно хоронить личность учителя народов, иначе мы никогда не поймём, в какой момент он оступился. Я остался глух к её словам. Думал, что и так знаю. Симерион помог мне понять, что заблуждением я окрутил себя и всех фениксов. Мои мысли прояснились, и я засиял. Свет символа не угасал, пока не явился Аймери. Я знал, что нужно делать. Знал, что теперь у меня есть сила.

Потому я отрекся от престола. Править должны по-настоящему мудрые фениксы (Руми покраснела), которые не повторят моих ошибок. Я рад, что ты рассказала всем о последних словах Адзуны. Одиночество и самоуверенность — вот наши слабости.

Твоя история будет записана в каждой летописи земных царств. Добрая весть разнесется по земле. Начать стоит с золотых книг фениксов. Я… Симерион распорядится.

— Благодарю, Ваше Величество, за высочайшую честь, но посмею дерзнуть и просить добавить туда и истории моего друга. Он многое ведал об этом мире, и сокровищницу его знаний нужно оценить по достоинству.

— Разумеется. Мудрость Ханума не пропадёт, — улыбнулся Бэйшар.

Незаметно к ним подошла Диларам и тенью встала над отцом. Нет, то не тень. Царевна скорее походила на прекрасный бутон, что поник в ненастную погоду. «Она ждала, что я упомяну Дер-Су», — догадалась Руми.

От Диларам она узнала, как прошел суд. Гроза миновала, но следом за облегчением пришла обида. Руми князь не удосужился написать и пары слов. Позже, немного подумав, она пришла к печальному выводу. Дер-Су осторожничает, чтобы не навлечь на себя новый гнев императора. Потому не поддерживает связь с той, кого ему велели убить.

Ещё он не рассказал Диларам, в чём именно виновен. Император тоже скрыл от драконов приказ об убийстве иноподданной. По скудному, надуманному поводу князя лишили титула и всех земель. «Как и мой брат, я теперь никто, — писал он в письме Диларам, — но будто груз спал с моих плеч». Далее царевна читала молча, а потом за весь день не произнесла ни слова.