Адзуна искусно лгал про исчезновения жителей и приезжих. Зло, с которым он столь долго работал, изменило и его, но я не уверен, что такие перемены произошли бы, будь на его месте другой феникс. Адзуна чувствовал себя равным Неру, ломал судьбы и калечил жизни. Он не знал, как поступить с новым «народом», но бесконечно скрывать свои творения, даже если это дорого обойдется миру. Так он и стал Оссэ. Его настоящее имя негласно табуировалось, упоминать его — дурной тон. Поверь, твои собратья многое бы отдали, чтобы вычеркнуть из памяти учителя народов Адзуну. Особенно то, что он тоже феникс. Феникс, который подарил миру величайший кошмар.

Ханум замолчал и начал спешно искать трубку, видимо, чтобы успокоиться. Руми всё время, пока он говорил, сидела с раскрытым ртом. Она неожиданно почувствовала себя приобщенной к кругу избранных, знающих темный путь учителя Адзуны. Всего за несколько медяков.

— Что с ним стало потом? После Казни Мира? И с Семилепестковым перстнем? — спросила она, нетерпеливо ёрзая на месте.

— Мы так не договаривались. Ты спросила про Оссэ — я ответил. Другие истории за отдельную плату.

Руми надула щеки, отдала ему монеты и отошла. Купец продолжал сидеть, скрестив ноги, о чём-то глубоко задумавшись. И вдруг спросил:

— Ты сама-то почему решила узнать именно об этом? Вряд ли в твоём храме Адзуну упоминали хоть раз.

— Мама сказала, что его знания помогли мне родиться, — не раздумывая, ответила Руми.

— Интересная история. Поделишься ей, если отдам твои деньги?

Руми сильно пожалела, что сболтнула лишнего постороннему, наведя тень на мать и на себя.

— Нет. Я за свои рассказы беру дороже.

— Ишь, какая жадная! Я к ней со всей душой, а она вот так… — разочарованно пробормотал Ханум.

— Когда у вас будет день рождения, я сделаю вам скидку, — крикнула Руми и поспешила удалиться с площади.

«Он был не таким, как другие фениксы», — звучало в ушах Руми. Она тоже не такая, как остальные. Может, Коуршан поэтому её не любит? Видит в ней больше, чем она сама. Похожа ли она на Адзуну? Он постигал любые знания и умения, какие могли быть ему доступны, и она так же. Не сдерживал себя культурой фениксов, как и она. Оказался не нужен и одинок, когда не смог делать то, что должен…

— Этого недостаточно, — вдруг сказал кто-то за спиной.

К своему ужасу Руми поняла, что рассуждает вслух. Обернувшись, она увидела Игнэ, который всё это время бесшумно шел за ней следом.

— Ты рассуждаешь неправильно, — перефразировал он. Видно, понял по её лицу, что она нуждается в пояснении.

Губы его не размыкались, голос шел изнутри. Руми с нескрываемым любопытством уставилась на тигра. Как и всякий феникс, она могла понимать животных и даже общаться с ними, но интеллект этого существа оказался необычайно высок. На этот счет у неё была лишь одна догадка…

— Вы — оборотень? — спросила она.

— Чего так резко? Если Коуршан выставит тебя из храма за непочтительность, я не удивлюсь. Нет, я не оборотень.

Руми смутилась и извинилась, не став дальше уточнять, кем может быть странный тигр. Он, меж тем, тяжелым телом упал на брусчатку, не сводя пытливого взгляда с новой знакомой. Затем произнес:

— Не сердись на Ханума. Он тоже не всегда уместно выражается. Если отбросить его привычки, то он хороший и преданный друг.

— Понятно.

— Позволь мне тебя проводить, — предложил тигр.

Вместе они пошли вдоль вековых деревьев и благоухающих садов к горе. Руми чувствовала себя неуютно в такой компании, а вот тигру было хорошо. Он без конца обсуждал всё, что видел, перескакивая с темы на тему. Ни один яркий цветок, ни одна певчая птичка на их пути не оставались без внимания и пары комментариев. Руми даже начала завидовать его искренней восторженности и непосредственности.

— Ты очень грустная. Нельзя быть такой в день рождения, — сказал он, провожая взглядом очередного шмеля. — Посмотри только, какая кругом красота! Как чудесен мир Неру, не перестаю поражаться.

— У меня непростая жизнь, — ответила она, — я даже не знаю, как вообще я могу жить.

Тигр вздохнул, издав странный булькающий звук. Через несколько секунд он так же неожиданно продолжил:

— Приходи завтра. Мы ещё будем здесь. Расскажешь свою историю. Если нужно, Ханум хорошо заплатит. Он только притворяется скрягой, но за интересный рассказ готов вознаградить щедро.

— Нет, прости, господин Игнэ. Я не приду. У меня служба в храме, лишь сегодня удалось вырваться. И я не расскажу ту историю никогда. Очень жалею, что заикнулась о ней.

— Тебе следует перестать бояться. Уж не знаю, в чем дело, но я вижу внутри тебя испуг, который пророс как сорняк. Ты — необычная девушка-феникс, я сразу понял. Необычный — не всегда плохой. Возможно, будь наш мир более открыт для перемен, мы избежали бы многих бед.

— Здесь я тебя оставлю, — сказал он, когда дорога резко повела вверх, — под покровом Великих Духов мне делать нечего. Называй меня просто Игнэ. Ханума и Витэ так же, не думаю, что они будут против, если мы вдруг встретимся. А пока прощай.

— Прощай, Игнэ. Извинись за меня перед Ханумом за мою грубость, пожалуйста, — сказала Руми и уже одна побрела к храму.

Солнце медленно катилось за горизонт. Фениксы расходились по домам, чтобы в свете пламени и вечерних звезд любоваться чудесными садами. Руми поспешила. Если Коуршан всё же обратит внимание на её отсутствие, матери Кимере будет плохо. Руми уже скучала по странной купеческой компании и грустила, что больше никогда её не увидит. Мир снова сужался до облицованных мрамором холодных стен, за которыми обитают каменные идолы. А у Ханума и тигров приключения, дальние страны, новые невероятные истории…

Рассказ об Адзуне ещё тревожил Руми, хотя слова Игнэ немного обнадеживали. На миг она подумала, что стоило бы поговорить с Коуршаном, который лично знал учителя народов. Может, это рассеяло бы сумрак в её душе. Было бы между ней и Коуршаном больше доверия…

Руми поймала себя на мысли, что, после сегодняшней сцены, всё ещё неприятно думать о первосвященнике. Завтра он снова начнет её тиранить. Но он спас её жизнь… Руми понимала, что придется говорить с ним. Орхидея расцвела. Если задуманное свершится, Руми станет, наконец, свободной. Если нет, то Коуршана больше не будет раздражать.

Пришло время свернуть с главной дороги. Руми ловко карабкалась, стараясь не цепляться за сучья дорогими одеждами. Всё же наряд для такого похода она выбрала неудачный. К тому же, в горах холодало быстро, и Руми жалела, что не взяла балахон. Не стоило бросать и плащ.

У ручья Руми остановилась передохнуть. Грубая серая материя, усеянная колючками, лежала на прежнем месте, смиренно дожидаясь хозяйку. Смахнув с плаща неприятный сор, Руми закуталась так плотно, как могла, и села на камень возле воды. Ледяной поток несся в долину, где становился настоящей рекой, питающей поля и сады, а не горные тернии. Веки Руми тяжелели. Больше всего на свете она хотела оказаться в кровати под теплым овечьим одеялом. Плевать, что будет завтра. Плевать, что родители никогда не приедут. Плевать на Орхидею, что удерживает её в этом унылом месте ради призрачного шанса спасти и так никчемную жизнь…

Внезапно Руми ощутила ужас, подобный которому не испытывала ещё никогда. Внутри словно появилась холодная мгла, давящая и душащая. Мир вокруг оставался прежним, но Руми остро чувствовала: что-то не так. Забыв про сон, она осторожно осмотрелась, опасаясь обнаружить затаившегося врага. На темной земле заметила огромное черное перо, принадлежавшее какой-то горной птице, хотя оно оказалось слишком велико для здешних обитателей. Никакой угрозы, впрочем, рядом не было, а птиц бояться не стоило. И всё же Руми тревожилась. Она поднялась и поспешила к храму, надеясь, что там станет спокойнее. Сердце бешено билось. Руми больше не волновали ни колючки, ни острые камни. Скорей бы оказаться в храме, с другими фениксами. Она будет не одна…