— Но-но-но, остановись. Я не отрицаю, что поступил не совсем правильно, но обожаемый тобой князь Дайерин творил вещи и похуже…

— Хватит! — остановила склоку Руми. — Витэ права, Ханум, всё это звучит совсем неправдоподобно. Про себя и своего отца я тоже успела узнать в столице много интересного. Такие же домыслы.

— Ох, женщины… Просто признайтесь, что возводите красивого мужчину в ранг божества, — всё с той же ехидной улыбкой молвил купец.

— Я точно нет, — произнесла Руми, но больше для себя, и отвернулась, погрузив разум во тьму. Тихий голос Симериона звучал в её снах. Может, поэтому кошмары не посещали её в эту ночь.

С восходом солнца отправились в дорогу. Местность пока не менялась, но Руми ощущала смутную тревогу, усиливающуюся с каждым километром, пройденным на пути к Мелеху. Она крепилась, раздумывая, что же ей может показать Игнэ. Правда ли она такая храбрая, как он говорит… Безрассудная, резкая в действиях — да, а храбрость ещё предстоит проверить в поганых кузнях и потом, при встрече с перводемоном. Нужда ведет её в земли Тьмы, где с мёртвой почвой смешался пепел чумного Руата. Там крылатой тенью бродит враг всех Живущих на Земле.

Ханум объявил привал. Несчастный, запыхавшийся карлик валился с ног. Руми же не устала и начала злиться, что задерживается, но короткий взгляд Игнэ помог сдержать бурю гнева. В его глазах она прочла намерение поведать тайну, о которой он упомянул ранее. Выпив воды и немного закусив хлебом, Руми дала знак о готовности слушать. Вместе они отошли в сторону от Витэ и Ханума, отдыхающих в плотной тени дуба.

— Медлить не стоит. Путь не настолько длинный, каким кажется, — сказал тигр. — Потому давай отыщем приличные заросли шелковицы.

Руми поинтересовалась, для чего Игнэ нужны ягодные кусты.

— На них выйдет нагляднее. Ты же любишь шелковицу? — поинтересовался он, но не из любопытства, а чтобы расположить к дружеской беседе. Во всяком случае, так показалось Руми.

Выдержав приличную паузу, Игнэ спросил:

— Тебе известны основы мироздания?

— Конечно! — Руми покраснела. — Я не какая-то невежда!

— Я так и не думал. Однако знание не означает понимание. Я хочу привести тебя к пониманию сути мира. Лишь фениксам оно доступно в полной мере.

— Как может быть тебе ведома суть мира? Не обижайся, но… я не представляю, что это возможно. Священники за сотни лет службы не могут ответить на вопрос о замысле Неру.

— Сомнение — признак пытливости ума. Но неужели ты не веришь мне, или даже боишься меня? — поинтересовался он, и в эту секунду мозаика в её голове сложилась.

— Могу ли я верить тому, кто прячет своё имя? Тебе моё известно — Руми Сингардилион. Если хочешь уберечь, откройся, — выдала она, не сомневаясь в верности своей догадки.

— Я был прав — помощь ты принимать не умеешь, ­­— расстроенно произнёс тигр. — Но и твой ум я оценил верно. Что ж, если хочешь знать, я — Анарэн. Огнесвет.

— Огнесвет?! — изумленно воскликнула Руми, падая на колени. — Младший Дух зари?!

— Да, — в глазах Игнэ она увидела тень обиды. — Встань. Если у тебя есть ещё вопросы, оставь их на потом. Ты причинила мне боль, заставив открыться.

— Прости, что посмела усомниться в ваших… твоих… познаниях, — виновато произнесла Руми. — Я не заслуживаю учиться у тебя.

— Если будешь так говорить, я рассержусь. Лучше приступим, — отрезал тигр и посмотрел на заросли шелковицы. — Скажи, что ты видишь перед собой?

Руми долго изучала кусты, не понимая, что именно хотел услышать Игнэ. Шелковица. Такая же, как на пути в столицу. Перебрав в голове все ответы, Руми назвала самый очевидный.

— Верно, но только отчасти. Помимо зримого воплощения куста есть ещё кое-что.

— Дух? — спросила Руми, не выдерживая пауз и полунамеков тигра.

— Я не совсем это имел ввиду.

— Ты про Корни Древа Мира, что связывают всё сущее? — высказала она последнюю догадку и облегченно вздохнула, когда тигр кивнул. — Но я не вижу их.

— Дар Жизни позволяет фениксам видеть потоки духовной силы в Корнях Древа и управлять ими. Исключительное право, данное первой расе Неру через богиню Левантэ. Такая связь с Древом Мира помогает вам столь успешно выращивать плодовые деревья, овощи и злаки. Многие не осознают, каким образом влияют на рост растений. Что уж говорить о прочих возможностях Дара Жизни, коих масса, и о коих фениксы не ведают. Попробуй пока увидеть свет Неру в этом шелковичном кусте. Сосредоточься и смотри не глазами, но седцем. Попытайся осознать свою связь со всем сущим.

Руми уставилась на куст. Прошла минута, потом вторая… ничего. Только крупные муравьи сновали туда-сюда по ветвям. Руми не отчаивалась. Раз даже Духи пришли ей на помощь, то судьба благоволит ей. Но вдруг тень легла на душу…

— Прости, Игнэ, но я не буду этого делать, — сказала Руми и отвернулась от шелковичного куста.

— Как?! Почему?!

— Все и так считают, что я уподобляюсь Адзуне, — грустно ответила она.

— При чём тут Адзуна?

— Он умел видеть Корни Древа. Так он вырастил царский сад, преуспел во врачевании, чему обучил Коуршана. Сейчас я понимаю, что великие знания стали непосильным грузом для Адзуны. Другие фениксы не пытаются осознать свою силу, может, и мне не следует?

— Пффф… с каких пор ты встала на сторону невежества!? Если тебя пугает даже Дар Неру-Творца, то в кузни тебе лезть нельзя, сразу с ума сойдешь!

Тигр развернулся и убежал, оставив Руми в одиночестве. Хотелось выть. От прежнего воодушевления ни осталось и следа. Сколько боли Руми причинила тому, кто искренне старался ей помочь. Не заслуживала милости Неру и Великих Духов.

Руми села на сухую красную землю и задумалась. Ведь Игнэ прав — прежде она не боялась новых знаний. Быть может, в ней снова заговорила Скверна? Двадцать лет назад через эти места разорять города и уничтожать всё живое неслись перводемоны Разрушитель и Опустошитель — Сарпентьяр и Корсун. Медленно за ними плёлся Сандрагат-Душитель, добивая всех, кто ускользнул от собратьев. Долго ядовитый туман стелился по здешним горам. Шелковичный куст вырос уже после Казни Мира, но продолжает питаться злом, принесённым Адзуной и его созданиями. Руми надеялась, что упаднические мысли навеяны местностью, а не принадлежат ей самой. Но, действительно, что ждёт дальше?

— Я не боюсь ничего! — крикнула она горам севера, что запрятали в себе колыбель зла, а потом повторила это горам юга, за которыми лежала пышущая губительным жаром пустыня Амала. — Любое знание способно творить благо! Коуршан спас меня с помощью мудрости Адзуны и не превратился в слугу Тьмы! Все народы учились у него, и мне нечего бояться!

— Ты это с кем разговариваешь? — произнес кто-то за её спиной.

Обернувшись, Руми увидела Ханума. В руке он держал любимую трубку.

— Нам нужно идти дальше, — сказал он, настороженно глядя на Руми.

— Верно.

До захода солнца компания шла молча. Обиженный Игнэ старался идти как можно дальше от остальных. Руми же не знала, как к нему подступиться, что сказать. Вина сжирала изнутри, жгла сильнее любого пламени. Наконец, Руми потребовала привал, более не представляя, как будет извиняться на ходу. Ханум удивленно посмотрел на неё, однако и сам хотел передохнуть. Друзья расположились на холме под кронами молодых дубов.

— Тяжело, однако, здесь идти, — пожаловался Ханум, растянувшись на мягкой траве. — Злом перводемонов веет.

— То ли ещё будет, — буркнул Игнэ, отошел на приличное расстояние и лег спиной к Руми.

— Помню славные дни Имерлиха. Жаль, что фениксы не стали в него возвращаться. Только деревьев и насадили, — продолжал купец. — Благо, земля не совсем умерла, не то, что в Мелехе.

— Из Имерлиха в столицу приехала моя мать в свите будущей царицы Меренити, — сказала Руми, обняв колени и грустно глядя вдаль. — Там, говорила, кипарисы росли до небес.

— Ну, не до небес, но и впрямь впечатляли, — ответил Ханум. — И фениксы жили самые красивые, раз уж ты упомянула царицу. Иногда мне не верится, что она выбрала Бэйшара, что она в нём нашла? Даже я симпатичнее и гораздо умнее.