Тигр остановился у золоченой двери, за которой, как сразу поняла Руми, находились покои царевича. Витэ начала скрести лапами и протяжно звать Симериона. Последний не откликался достаточно долго. У Руми появилась надежда, что его нет в покоях, а значит, страшного разговора получится избежать. К сожалению, судьба не благоволила Руми, и царевич распахнул тяжелую дверь, нисколько не удивившись, что за ней ожидала такая компания. Выглядел Симерион подавленным, под глазами легли глубокие тени.

— Простите, что нарушили ваш покой, ваше высочество, но мы вынуждены просить аудиенции, — произнесла Витэ с глубочайшей почтительностью.

Симерион смотрел на неё почти безучастно. Казалась, что ему всё равно даже на приход Руми, которой он прошлой ночью объяснялся в любви. Жестом царевич пригласил посетителей внутрь. Его комната мало отличалась от гостевых покоев: те же шелка, те же бесчисленные пёстрые подушки. В центре комнаты стоял низкий резной столик из красного дерева, обложенный пергаментами и чертёжными инструментами. Симерион сел, скрестив ноги, Руми расположилась напротив на мягкой подушке, тигры заняли места по бокам. Царевич сгреб в охапку все предметы со стола и положил рядом с собой. Потом опустил ладони на гладкую столешницу, Руми сделала то же самое. Их пальцы почти соприкасались.

— Я слушаю, — спокойно, даже равнодушно произнёс Симерион.

— Ваше высочество, нам нужна ваша помощь, — начала первой говорить Витэ, а следом вступил Игнэ:

— Дело в том, что Руми непременно хочет самоубиться. Мы просим вас отговорить её от этой безумной затеи.

— Как самоубиться?! — воскликнул царевич, мгновенно изменившись в лице. — Что это значит?!

— Это значит, — продолжал Игнэ, не сводя с Симериона огненных глаз, — что она хочет найти перводемона Аймери и отнять у него Золотую Орхидею. Не имея ни сил, ни поддержки союзников. Одна.

— Руми, зачем? — опечаленно спросил царевич. — Я же сказал, что добуду Орхидею. У меня есть доступ к Сердцу Руны, я возьму его и…

— Нет, — прервала она его речь. — Аймери вас убьет, как убил Симериона-воителя. Вы нужны своему государству.

— А ты нужна мне! Зачем тебе Орхидея?

Руми тяжело вздохнула, но решила молчать. Если она проиграет этот бой выдержки, то царевич её точно никуда не отпустит. В этот момент ей в голову пришла мысль, которую она тут же озвучила:

— Ваш отец сказал, что я имею право на любое желание. Так вот, я хочу, чтобы ни вы, ни кто-либо из фениксов не препятствовали мне в моём деле.

— Я не могу это исполнить!

— Значит, император драконов был прав? Вы не чтите порядки своего отца? — не дожидаясь его оправданий, вставила она едкую фразу.

Симерион побагровел и сжал пальцы в кулак. Тигры взволнованно глядели на Руми, и, вероятно, готовились к порции царского гнева.

— Хорошо… — наконец, морщась, будто от сердечной боли, процедил он. — Тогда я просто пойду с тобой.

— Нет. Аймери вас убьет. Даже с Сердцем Руны это может случиться.

— А как же ты? Не прячься от меня, скажи, для чего ты отчаянно идешь на верную смерть?!

Он дотронулся до её рук кончиками пальцев в попытке сказать, что она может ему верить. Лицо её тут же жутко исказилось, и через секунду её рубашка вспыхнула. Руми вскочила и мгновенно сорвала с себя горящую одежду. Пламя коснулось её кожи, но сильнее боли стал страх, прежде неведомый ни одному фениксу. Слезы непонимания испарялись прямо из глаз Симериона, объятого пламенем. Руми бросилась бежать, не разбирая дороги, лишь бы оказаться подальше от того, кто невольно причинил ей вред.

К утру следующего дня князь Дер-Су прибыл на Рубиновый остров. Узкий пролив отделял его от большой земли и царства фениксов. Теплые волны Драгоценного моря разбивались о скалистый утес, на котором стоял двухэтажный дворец из красного кирпича. Гнутая крыша из зеленой черепицы была почти незаметна среди пышной зелени.

Перед дворцовыми воротами находилась чудная кипарисовая аллея, где приземлился Дер-Су. Драконий страж, который перевозил князя, сбросив обличие ящера, сразу отправился отдыхать с долгой дороги за кружечкой горячительного. Дер-Су недолго оставался в одиночестве. Через минуту его вышел встречать толстый и неповоротливый начальник почтовой службы. Драконы поприветствовали друг друга почтительным поклоном. Князь кратко назвал цель посещения, и чиновник пригласил его проследовать внутрь дворца, который носил гордое звание Западной императорской резиденции. На самом деле же являлся почтовым узлом, через который проходили все системы связи драконьей империи. Статус резиденции дворцу присвоили после Казни Мира, когда прежнюю резиденцию уничтожил перводемон Корсун, и, по такому случаю, пристроили несколько новых помещений с переговорными и покоями для императора и знати.

— Право, ваша светлость, почему именно он? У меня много отлично зарекомендовавших себя гонцов, которые, не примите в обиду, гораздо надежней… — запинаясь, говорил начальник почтовой службы.

— Приказ императора. Дело не требует отлагательств, — мгновенно возразил Дер-Су. — Где он?

— Видите ли, ваша светлость, он вчера перебрал… вы же его знаете… Я его закрыл, чтобы он не буйствовал и проспался…

— Где он? — ледяным тоном повторил князь, и чиновник более не смел спорить.

Они проследовали по коридору к самой дальней комнате. Начальник почтовой службы очень долго искал ключ в карманах широкого халата, словно до последнего надеялся, что Дер-Су передумает входить. Тот ждал. Наконец, чиновник достал серебряный ключ, и тяжелая буковая дверь распахнулась, впустив солнечный свет в тёмную комнату, где хранились не прошедшие государственный контроль письма.

На груде свитков, обняв глиняный кувшин, громко сопел самый презираемый дракон в империи. Его одежда выглядела изношенной и рваной, уже начавшие седеть волосы он не собрал в традиционный тугой пучок, и те прядями лежали на лице. Сон ему снился приятный, отчего дракон довольно хрюкнул. Дер-Су жестом велел чиновнику удалиться, чтобы в одиночестве переносить неслыханный позор.

Пьяного дракона звали Пи-Но, и он приходился родным братом князю. Когда-то Пи-Но имел всё, чего только можно пожелать. Он родился в семье драконьего патриарха и оказался невероятно талантлив в превращениях. Ящер, облик которого он принимал, носил бесцветную алмазную броню. Такая была только у императора. Разумеется, князь показывал её окружающим при любом удобном случае и исключительно любил это обличье, оплачивая его годами жизни. Успешность и всеобщее обожание сыграли с ним злую шутку. Не привыкший к умственному труду и упорному самосовершенствованию, Пи-Но легко увлекся выпивкой и азартными играми. Всё закончилось дебошем в присутствии всей драконьей знати и императора. После этой выходки Пи-Но лишили княжеского титула, запретили называться родовым именем Дайерин и изгнали с отцовского острова. Дер-Су пристроил брата на службу гонцом, чтобы тот тратил жизненную энергию хотя бы с пользой для страны. Летал Пи-Но как никто быстро, и никогда себя не жалел. Жалование же спускал на выпивку и развлечения, часто оставаясь голодным. Доносов на брата князь Дер-Су получал множество, но каждый раз помогал никудышному дракону избежать увольнения, суда и тюрьмы.

— Пи-Но, я желаю с тобой говорить, — произнес князь Дер-Су таким тоном, что даже воздух застыл.

Дракон вздрогнул, приподнялся на груде свитков и сразу же с неё скатился вместе с кувшином, который продолжал обнимать. Князь спокойно наблюдал, как пьяный брат пытается встать и осознать, где он, и кто его звал. Наконец, он посмотрел на Дер-Су, и глаза его радостно засияли.

— Братец Дери! Как давно тебя не было! Знал бы заранее о твоем прибытии, подготовился бы, — громко сказал он и бросился обниматься.

Дер-Су отступил на шаг, помешав брату. Последний застыл в недоумении, поймав лишь воздух.

— Я здесь по делу. Приведи себя в порядок. Жду тебя в кабинете начальника почты через десять минут.