Новые вещи оказались удивительно похожи на те, что она надевала в свой день рождения, разве что расшиты скромнее. Руми вытащила из кармана старых штанов драконью заколку с крупным изумрудом. Вымыв и расчесав волосы, она заплела любимую косу и закрепила на ней пластину найденной среди вещей спицей. После перевязки ран Руми переоделась и решила выйти в сад, чтобы немного проветрить голову. Тигры, терпеливо ожидавшие, когда она закончит, двинулись следом. Они гуляли в тени каштанов и дубов, беседуя о всяком. Так Руми узнала, что упала на раскидистые ветви орешника, что разросся прямо на скале. Игнэ и Витэ услышали крик и бросились на помощь, заметив, между тем, Аймери с Золотой Орхидеей. Тигры смогли подобраться к кусту и снять с него Руми, которая, к их удивлению, не только выжила, но даже серьезно не пострадала. После они отнесли её к Хануму, спешно изменившему свои планы.

— Я даже не знаю, как ещё вас отблагодарить, — сказала Руми, выслушав до конца историю своего спасения. — Ваша доброта ко мне не знает границ. А ведь я вам в тягость.

— Да брось, — ответил Игнэ. — Если хочешь нас поблагодарить, расскажи историю, ту, о которой заикнулась в прошлый раз.

Руми взяла оторопь. Не ожидала такого, однако теперь терять нечего. Родители отреклись от мирской жизни, в храме все мертвы, Орхидея похищена. Какое теперь имеет значение её секрет?

Дождались Ханума, как главного любителя интересных историй. Когда вся купеческая компания расположилась под старым каштаном, Руми заговорила о себе. Ханум и тигры слушали внимательно, ни разу не перебив. Рассказывать увлекательно Руми не умела и не хотела, но в конце купец поблагодарил её. Отметил, что своим откровением новая подруга перекрыла все траты на себя, и он готов помогать и впредь. За прогулками и беседами прошел ещё один день.

Ханум решил, что нет больше смысла задерживаться. Руми уже не нуждалась в тщательном уходе, а прибыль от торговли в столице могла пройти мимо купца. Местные сказали, что все тела преданы огню. Разрушенное Аймери отстроят, и со временем храм вновь оживет.

Через пару часов Ханум начал прохладно относиться к собственной затее отвести Руми в столицу, однако лучше ничего не придумал. «Нужно представить царю дочь Сингардилиона, — сказал он. — Да и потом, там красиво. Не то, что здесь — захолустье». Руми согласилась, хоть и не сомневалась, что жить в столице среди фениксов не будет. Сил же идти куда-то в одиночку в себе не находила. На том и порешили.

Они выдвинулись ещё до рассвета, чтобы не привлекать лишнее внимание, которого и так за два дня получили много. Ханум шёл впереди почти налегке, покуривая трубку. Игнэ и Витэ двигались следом, загруженные товарами. Руми тоже взвалила на себя часть вещей, чтобы не стать для группы бесполезной обузой. Приходилось тяжело и плохо, спина и ноги ещё болели, но Руми крепилась, всеми силами показывая, что её ничто не способно сломить.

Гора, на склоне которой находился храм, тонула в сизой дымке. Позади остались мраморные колонны и прекрасные барельефы, рассказывающие о славных деяниях Великих Духов, всегда сияющий лик воительницы Аэлун, мистический луг, где посреди озерца на соляном столбе цвела Золотая Орхидея. Позади осталась вся прежняя жизнь. Какой будет новая, Руми не знала.

Пока она смутно осознавала утрату Орхидеи из-за других пережитых потерь. Скрывала слёзы от друзей, утирая лицо рукавом. Думала о бремени Коуршана. Души фениксов-служителей обрели покой в огне, но обрёл ли его несчастный священник? Создание Семилепесткового перстня и постыдное бегство, вместо помощи Руне, отравляло его жизнь. Он не смог искупить вину, в его судьбе появилась Руми — насмешка провидения над сломленной личностью. И всё же он оберегал её до последнего, а она никогда этого не ценила.

Горестная мысль уносилась всё дальше и дальше. В царском дворце лежит лучшая из Живущих на Земле — Руна. Её душа не вернется в мир с рождением нового существа. Руми много раз слышала легенду о ней, и каждый последующий рассказ казался невероятней предыдущего. Но финал был един — Руна лишилась сердца, которое обратили в талисман безграничной силы, а сама окаменела навеки. Коуршан надеялся оживить её с помощью Орхидеи, объединив силу божественного цветка с силой талисмана, но свыше решили иначе. Благодаря жертве Руны сражены перводемоны, закончилась Казнь Мира. Живое сердце — величайшее сокровище фениксов — могло бы убить Аймери.

От этих дум кровь закипала. Никогда у Руми не хватит сил отомстить чудовищу, разорившему храм. Никогда он не ответит за боль, что причинил Коуршану, за судьбы, которые разрушил по прихоти. Никогда Руми не сможет сжечь его, ведь день, когда ей откроется дар огня, станет её последним днём.

На привале она держалась в стороне от остальных. Ханум весьма живо и весело что-то рассказывал тиграм, а Руми не хотела участвовать в беседе. Спина устала, ноги ныли и болели. Купец выдал походную кожаную обувь, но и та натирала ступни до мозолей. Руми разулась и прошлась босиком по мягкой траве. Сразу полегчало.

К солнцу тянулись нежные цветы. Звенели прозрачными крыльями насекомые, не унывавшие от того, что век их короток, и никто о них не вспомнит. Мир продолжал жить, и Руми взбодрилась. Если станет придаваться унынию, Аймери всегда будет побеждать, лишать душевных сил ядовитой Скверной. Нужно выдержать все невзгоды и удары судьбы. Если Руми доведется вновь столкнуться со смертельным врагом, то поединок духа она не имеет права проиграть.

Что-то блеснуло в траве. Руми подняла золотую монету драконов, и, недолго думая, предложила Хануму её за помощь и заботу. Купец только головой покачал.

— Оставь себе. Царь и так меня вознаградит.

— Хорошо. Тогда я хочу, чтобы за неё ты рассказал мне историю.

Ханум посмотрел на Руми с осуждением.

— Я готов помогать тебе сколько угодно, даже без платы давать в пользование свой товар. Но уж извини, мои истории стоят дорого. Они добывались в долгих странствиях, иногда непростыми способами, — сказал он, и хотел было продолжить беседу с тиграми, но Руми не сдалась:

— Дороже золота?

— Всяко дороже одной мелкой монетки.

— В прошлый раз ты мне рассказал историю всего за несколько медяков.

— Тогда был твой день рождения. И да, я жалею об этом. Игнэ сказал, что твоё душевное здоровье пострадало, — продолжал упрямиться Ханум.

— За душевное здоровье не волнуйся. Хуже ему быть уже не может. Господин, прошу…

— Да ладно тебе, Ханум, — вступил в разговор Игнэ. — Руми наконец-то взбодрилась и хочет поговорить. Зачем упрямиться? Я и Витэ с удовольствием послушали бы.

— Точно, — присоединилась к нему Витэ, — не будь жадным.

Ханум раздраженно грыз трубку. Видимо решил, что все его предали. Всё же, немного справившись с собой, спросил у Руми:

— Про что хочешь узнать на этот раз?

— Как появился Гранатовый Камень.

Купец аж поперхнулся. С искренним удивлением он посмотрел на Руми, явно не понимая, всерьез ли она или издевается.

— Я ни за что не поверю, что Коуршан допустил такое невежество. Все фениксы выучили эту историю, она самая значимая в мировой летописи.

— Я не исключение, — ответила Руми, — но хочу послушать именно тебя. Сам ведь говорил, что знаешь обо всем на свете. Может, тебе известны какие подробности, о которых обычно умалчивают.

— Убедила. Занимай место поудобнее, а я тоже подготовлюсь.

Ханум засыпал побольше курительной травы в трубку, чиркнул огнивом, и, пуская кольца ароматного дыма, начал:

— Незадолго до того, как чёрная огненная буря обрушилась на Мелех, Руна покинула свой дворец, чтобы встретиться с Адзуной в его кузнях. Она хотела обсудить странные события, происходившие в городе и его окрестностях, а также причастность супруга к ним. Учитель народов не явился к ней сам, а пригласил в своё убежище. Там, за печатью Семилепесткового перстня, он из последних сил сдерживал перводемонов.