— У меня же свадьба! — произнесла Руми вслух и покраснела как никогда. Остальные только по-доброму посмеялись, и на её душе стало легче.

Больше всего Руми хотела сомкнуть веки и спать без снов до следующего дня. Все расспросы, все откровения подождут. Мужчины вышли из комнаты, пожелав спокойной ночи. Руми упала на мягкие подушки, не раздеваясь. Мама сняла с неё заколку, чтобы та не мешала дочери.

За окном стрекотали сверчки. Под такую музыку пела свою старую колыбельную Мирами. Голос её становился всё дальше и дальше, пока не стих.

Ночь пролетела как миг. Духи учли пожелания Руми. Проснулась же она от тычков в бок чем-то шипастым и наполовину слипшимися глазами увидела огромную голову зелёного ящера, который аккуратно, но настойчиво будил. Мама продолжала мирно спать. Руми же неохотно поднялась, пытаясь угадать, чего же хочет госпожа Драголин в столь ранний час. Та коснулась носом алмазной шеи, приглашая взобраться. Бронированное крылатое тело не смогло протиснуться даже в широкое арочное окно, потому воительница спешила. Неудобно висеть на наружной стене. Руми сделала, что велено, и ни о чём не спрашивала.

Драголин взмыла над сонным городом, на мгновение пряча в крылатой тени дома и фруктовые деревья. Стрелой пронеслась над царским садом и приземлилась на одном из холмов, что лежали к западу от столицы. Руми даже до конца осознать не успела, какой путь проделала. Просто скатилась с шеи на траву с единственным желанием поспать ещё, но госпожа не позволила. Их ожидали.

Симерион и Диларам были в лёгких белых одеяниях, без украшений и походили на небесных Духов, которые вышли поприветствовать солнце. Неподалеку бродил царский слон, тот самый, на котором царевич приехал встречать драконий кортеж. Золотая корзина мерно покачивалась на огромной спине, пока зверь утолял голод фруктами.

Дер-Су же в чёрных тяжелых одеждах стоял в тени. «Почему его так тянет укрыться от взглядов? — первое, о чём подумала Руми, увидев его. — Эту привычку оставить труднее, чем манеру мало и холодно говорить?» Она поднялась прежде, чем царевич протянул ей руку, хотя не отказалась взяться за неё.

Госпожа Драголин, сменив облик, встала рядом с Дер-Су. Тогда он произнёс:

— Ваше высочество, царевич Симерион, именем вашего отца я прошу отпустить меня тихо и без почестей. Я принадлежу своей стране, куда мне должно вернуться.

Он смотрел только на Диларам, но та не отвечала на его взгляд. Застывшее белое лицо красавицы походило на маску скорби — разве что без кровавых слёз. Влюблённым предстояла долгая разлука, а то и вечная. По тону князя Руми поняла, что он готовится к суду императора за невыполнение приказа, за измену.

— Почему так скоро? — не сдержалась она. — Спешить некуда!

— Действительно, ваша светлость, — кивнул Симерион, — можно и повременить.

— Нет дозволения императора на моё нахождение здесь, — ответил Дер-Су, глубже прячась в тень.

— Ты… вы… не можете так уйти, — Руми почувствовала, как ком встал в горле. — Я знаю, что… вас ждёт. Мне страшно за тебя… вас…

«Дер-Су, — говорила она одними глазами, — не уходи. Ты можешь жить здесь, как и я». «Тщетно, — ответил кто-то в голове, — он не обретёт покой, пока не примет бремя своего выбора. Не тебе его судить, ты поступила так же».

— Для того мы и собрались, — неожиданно бодро сказала госпожа Драголин, а потом уже лично Дер-Су. — Я полечу с вами в столицу и буду ходатайствовать за вас перед императором.

— Ничего не выйдет. Вы тоже не выполнили свою задачу, много ли весит ваше слово? — возразил князь.

— Много. Я — легендарная воительница, а ещё полубогиня, — последнее Драголин произнесла будто бы в шутку, но Руми показалось, что толика правды в этом есть. Каких чудес на свете только нет.

— К тому же, — добавила драконесса, не смущаясь хмурого лика Дер-Су, — я хочу жить во дворце. Хватит с меня затворничества.

Князь с искренним удивлением посмотрел на Драголин. Новые яркие чувства стерли пелену печали с его лица. Руми удивилась не меньше, но она прежде не пряталась. Что сломало ледяной щит воительницы, оживило остывшее сердце? Дер-Су в этом замешан, Руми не сомневалась, и в будущем вознамерилась выяснить, как. Пока предстояло решить более важную задачу.

— Ты спас мою сестру, царевну фениксов, — снова вступил Симерион. — Для нашей страны ты — герой. Неважно, чем ты навлёк на себя гнев императора. Я написал ему письмо, подкрепленное государственной печатью в знак его подлинности. Волей царя Бэйшара и моей казнить героя фениксов — равно объявить им войну. Повелителю драконов нужна наша дружба, и твоей жизни ничего не угрожает. С остальными бедами разберёмся позже.

Царевич вручил Дер-Су свиток с восковым гербом. Князь словно выпал из мироздания и долго, несколько минут, крутил бумагу в руках, не сводя с неё глаз. Потом протянул царевичу обратно.

— Спасибо, — произнёс он, — но я всё равно не достоин вашей милости. Не могу передать это письмо.

Гнев застил взор Руми. Она сжала кулаки и едва сдержалась, чтобы не ударить по его гордому лицу.

— Наше путешествие не научило тебя принимать помощь?! — крикнула она, скривившись от сердечной боли. — Ты готов так бессмысленно потерять свою жизнь?! Тогда уходи немедля! Тебе не место среди фениксов!

— И среди драконов, — кивнула Диларам. — Они сражаются до конца.

Слон продолжал молча утолять голод. Ничего не добавил, да и Дер-Су его не понял бы. Только шелест листвы и хруст ветвей нарушал тишину.

Князь вышел из тени. В потухшем взоре не было ни ярости, ни осуждения за резкие слова. Только мука.

— Я не могу избежать суда. Не могу прятаться, пока мой брат в Ливнере без защиты. Но ради вас я сделаю всё, чтобы карой за моё ослушание не стала смерть, — сказал он царевне и поклонился.

Диларам медленно подошла к нему и взяла за руку. Свет лился из её хризоберилловых глаз.

— Я хочу, чтобы вы спаслись не ради меня, но для себя самого. Тогда я буду спокойна и счастлива.

Только её голос дрожал. Руми показалась, что царевна вспыхнет, не справившись со своими чувствами, и Дер-Су не поздоровится. К счастью, обошлось.

— Я вернусь к тебе, — чуть слышно сказал князь и обнял любимую по-настоящему.

Руми хотела, чтобы мгновение застыло, и их объятия не прекращались. Болью в сердце отзывалась мысль, что через несколько мгновений Дер-Су и Диларам расстанутся, и даже Неру не ведомо, сколько продлится разлука. Лишь бы встретились они в этом мире, а не в Сердце Древа, а их любовь выдержит.

Князь выпустил царевну из объятий, но взял за руку, и повернулся к Руми. Его легкая улыбка, почти ему не свойственная, была светлее солнечного дня.

— Спасибо тебе, — теплота в его голосе слегка удивила Руми. — Ты помогла мне понять, кто я. Благодаря тебе я полетел на собственных крыльях.

— Да ладно, — усмехнулась она, — я не при чём.

— Не стану спорить. Ты сама знаешь правду.

— Правда в том, что ты — настоящий дракон, — сказала она и, смутившись, продолжила под пытливым взглядом Дер-Су:

— Никто теперь не может в этом усомниться. Всё видели своими глазами, а я — через Корни.

— Если бы все были зрячими, как ты, — он помолчал, не без улыбки наблюдая, как меняется выражение лица Руми. — За пеленой зла ты видишь доброту. Не таишь обиды, не ведаешь ненависти. Обычный феникс огнем разгоняет мрак, а ты зажигаешь пламя душ. Ты осветила путь мне, Аймери, Адзуне.

— Адзуне?! Хочу знать подробности! — нетерпеливо воскликнул Симерион.

Руми медленно переваривала в голове сказанное князем. Каждая фраза, слово, звук заставляли её содрогаться снова и снова. С этим откровением могло сравниться только признание фениксов. «Надо бы ответить, — промелькнула у неё мысль, — но боюсь сказать чушь, недостойную его похвалы».

Прежде, чем она решилась, Драголин протянула ей трубку и мешочек. Стыд едва не задушил Руми: она совсем забыла про сокровища Ханума. Ещё одного друга, которого она больше не увидит.

— Спасибо, — сдавленно произнесла Руми и убрала их в карман.