— Руми, твой знак тоже загорелся, — сказал Дер-Су, изумленно глядя ей в лицо.

От неожиданности она отпустила руку князя. Благо, запястье уже зажило, и теперь медленно гасло. Руми уставилась на мутного зеркального двойника, на лбу которого сияло оранжевое спиральное солнце, осторожно прикоснулась к своему символу фениксов и ощутила исходящее от него тепло. Вмиг ей стало страшно.

— Я сейчас вспыхну?! Дер-Су, что мне делать?! — сдавленно прохрипела она и заметалась по коридору.

— Не бойся. Возьми меня за руку. Я не верю, что сейчас тебе суждено умереть, — спокойно произнес он, и Руми послушалась.

Зловещие тени растаяли. Никогда прежде дракон и феникс не сияли вместе, держась за руки. Ушли тревоги, страхи и печали — остались только покой и созерцательное умиротворение. Руми перестала быть одинокой душой и ощутила себя частью мира, от которого прежде убегала и закрывалась. Хотела, чтобы это чувство осталось с ней навсегда, и Дер-Су, думала она, разделял её желание.

— Духи простили меня, — шепнула Руми, взглянув на потолок. В свете символов мерцающие минералы походили на звёзды, меркнущие с приходом зари.

— Это хорошо, — ответил Дер-Су, и вновь воцарилась благодатная тишина.

Когда сияние знаков начало слабеть, Руми вдруг поняла, что должна пойти в кузни Адзуны, о чём сразу же предупредила князя.

— Мне тоже кажется, что нам стоит там сейчас побывать, — ответил он.

— Не думаешь, что это тёмная воля нам указывает? — на всякий случай спросила она, на косу нацепляя заколку.

— Нет. Сама видела, как рассеялись тени. Думаю, и колдовство на входе спало. Но стоит поспешить. Наследие Оссэ так просто не оставит гору.

Минеральные жилы на входе в кузни светились как никогда ярко. По стенам скользила тень, мутное отражение, оставшееся без хозяина. Сердце вновь бешено затрепетало, но вместо того, чтобы отступить, Руми по неведомому зову пошла вперед, а Дер-Су следовал за ней. Тень их не видела, только металась с одного конца кузни на другой.

Вблизи Руми рассмотрела её. Действительно, будто на зеркальных стенах отпечаталась чья-то фигура высокого роста, широкоплечая, очевидно мужская. По вьющимся волосам и просторным одеждам Руми поняла, что это феникс, а дальше проще…

— Адзуна, — на выдохе сказала она, не сводя глаз с силуэта легендарного учителя, бродящего по ту сторону зеркала.

Первый феникс повернул голову, будто на её голос. Его глаза засияли красным демоническим светом. Через миг стены задрожали от пронзительного хохота, звучащего сразу со всех сторон. Руми бросилась к мечу, продолжавшему ждать в углублении. Смех стих так же внезапно, как начался, и она застыла на полпути, но, опомнившись, подобрала клинок. Пусть и не поможет, но так спокойнее.

— Так, так, — раздался величественный, и вместе с тем пугающий голос. — Неужели самый могучий из Великих Духов посетил меня? Польщен!

«Какой я Дух? С ума сошел!» — только успела подумать Руми, как приметила второй силуэт. Окутанный слабым белым светом, низкорослый горбатый гость шёл к Адзуне. В руках неизвестный держал длинный посох с навершием в виде широкого кольца. Руми вскликнула ещё громче, не веря глазам. Дер-Су застыл, наблюдая за странным действом. Неожиданно горб расправился четырьмя крыльями, не крупнее лебединых. Сомнений не оставалось — это он.

— Адзуна, — новый голос звучал мощнее и чище, — войска фениксов и драконов подошли к горе. Тебе некуда отступать, и на помощь никто не придёт. Те, кого ты мучил и изуродовал, повержены. Но даже после преступлений против миропорядка и всех народов я дам тебе шанс спасти то, что осталось от твоей души. Отдай мне Семилепестковый перстень и сможешь умереть как Живущий на Земле.

— Ха, значит, взаправду моё творение сильнее ваших артефактов, — Адзуна погладил правую ладонь, и Руми заметила тень массивной печатки на его руке. — Благодарю, Силинджиум, что лично сообщил об этом. Не пожалел целого мира.

— Руна уже заплатила за мой приход, — ответил Великий Дух. — Решай. Моё время дорого.

— Руна… — тихо повторил Адзуна, а затем продолжил прежним тоном. — Просто отдать своё могущество? Для начала признай, что я победил. Для разгрома семерых перводемонов понадобились огромные армии, великие жертвы и божественные артефакты. Какую мощь обрели мои подопечные! И это только начало перемен. Теперь мне не нужно варить Живущих на Земле в Скверне, им достаточно откликнуться на зов перстня и открыться Тьме. Исчезнут все различия, и каждый сможет владеть какой угодно силой. Духи — рабы Неру — превратили в своих рабов Живущих на Земле, а я освободил их! Я навсегда изменил мир, сделал почти совершенным!

Адзуна снова рассмеялся, и Руми стало мерзко на душе от его хохота. Больше всего она хотела, чтобы Силинджиум поставил напыщенного безумца на место. Дух не заставил долго ждать:

— Ты ошибаешься. Взгляни на свои творения. Разве они свободны? Те, кого ты назвал перводемонами, могут только нести страдания другим. У них нет будущего, нет мечты, они неспособны созидать. Они лишь тени твоих амбиций. Даже их тела от распада удерживает только Скверна. Гордись, что обратил живую плоть в гниль! И мощь их иллюзорна. Каждый Живущий на Земле сильнее любого из перводемонов, потому что основа силы наших народов — свет Неру, рассеявший мглу над Вселенной. С него началось сотворение мира. Ради малой искры, что осталась от этого света, я даю тебе возможность сдаться добровольно.

— Где же это могущество, Силинджиум? Почему о нём никто не знает? Уж не лжешь ли ты мне, защищая идеи своего хозяина? Нет никакой силы Неру. Ваши метки — рабское клеймо. По ним можно угадать лишь стадо. А я больше не в стаде, я свободен и силён, пусть со Скверной, ну и что? И я знаю, почему именно ты пришел судить меня, — Адзуна достал из кармана рубашки сияющую золотым светом нить длиной примерно с ладонь. Нить тянулась вверх и странно подрагивала. Руми, повинуясь неведомому зову, коснулась стены, прямо за которой легла тень руки первого феникса.

— Одно из будущих рождений. Я прошел через границу времени, коснувшись вашей главной святыни. Видишь, на что я способен! Как же мне отдать перстень и власть, с которой ничто не может сравниться в мире! Делай, что хочешь, Дух, но я не покорюсь тебе, даже если ты приведешь сюда весь пантеон!

Собеседники замолчали. Руми не сводила глаз с дрожащей нити. Сердце рвалось из груди. Чья-то ладонь легла поверх руки Руми. Резко обернувшись, она увидела Дер-Су. Выглядел он обеспокоенно.

— Мне снится то, что здесь происходит? — она кивнула на силуэты по ту сторону зеркал.

Князь покачал головой, и в этот момент Великий Дух заговорил:

— Ты возомнил себя выше Творца, повредив один из миллиардов Корней Древа? Маловато, чтобы считаться правителем мира. Последнее, что ты создал — проклятый перстень, а после него только уродовал и уничтожал. И это, — Силинджиум указал на сияющую нить, — ещё одно тому подтверждение. Гордыня поглотила тебя, Адзуна. Мне жаль мудреца, которым ты был когда-то. Жаль благих дел, которые ты совершил, служа Живущим на Земле. Они начнут сторониться любого твоего наследия, имя твоё станет запретным. Только Оссэ станут звать тебя. Мне горько за то, как ты распорядился своей свободой в прошлом, и какой выбор делаешь сейчас. Я не вызывался палачом, но твоя правда — последним своим деянием ты бросил вызов именно мне.

— Ты не можешь меня убить! — закричал Адзуна, пятясь назад. — Неру тебе запретил!

— Вспомнил, значит, про Неру…

Первый феникс взвыл. Ждать пощады ему было неоткуда, а бежать от Духа Времени — бессмысленно. Адзуна застыл, но неизвестно, по своей ли воле, и Силинджиум занес над ним свой посох.

— Теперь ты вечность будешь ходить по мёртвому миру Духов тенью от самого себя и созерцать, что сотворили те, к чьей силе ты самозабвенно воззвал. Не будет тебе крова под пустыми небесами, не будет никого, кто мог бы заговорить с тобой. Только серая пыль и пепел до горизонта. И на Землю тебе не вернуться, ты сам отнял у себя право на перерождение. Облик твой отныне — отражение в этом мутном зеркале! Но, перед исполнением приговора, я дам тебе увидеть последнюю, кому ты навредил. Смотри!