— Вы же не думаете, что я… становлюсь демоном? Я же не хочу никому зла.

— Оссэ тоже не хотел. Поначалу.

— Я — не он! Мои желания — не блажь! — закричала она в лицо князю. — Ты никогда меня не поймешь! У тебя есть всё! Богатство, слава, любовь! И целая бесконечная жизнь, которой ничто не угрожает!

Руми хотела разорвать, загрызть князя, любым способом избавиться от него. Телесная сила предательски её оставила, и Руми болталась в руках Дер-Су, как тряпичная кукла. А он дрогнул после пылкой речи.

— Пусть я не вспыхну, как ты, но буду уничтожен, едва император пожелает. Про славу вовсе слушать тошно. Тебе бы такую славу, — Дер-Су отпустил Руми и отступил к стене, словно пытался найти опору. — Знаешь, когда-то я поверил, что Оссэ, тогда ещё Адзуна, исцелит мой недуг. Он пригласил меня в Мелех пройти цикл перевоплощений, после которого я бы возродился в новом виде. И это был единственный раз, слышишь, единственный раз в моей жизни до встречи с Диларам, когда я испытывал радость! Прямо, как ты только что!

Руми не верила его словам. «Зачем он откровенничает со мной на такие темы? Чего хочет? Ждет, что я потеряю бдительность? Князь в сговоре с демоном… ведь тот появился в его мече… Как-то это всё странно…» — думала она. Слабость не давала ей бежать к мечу, чтобы пронзить врага, лицемерного хитреца, решившего её заговорить. Но сердце оживало от его речи, трепетало, как от слов любви, а душа медленно наполнялась светом, которого Руми так недоставало в пещерном мраке. Потому она слушала.

— Тогда в Мелехе находился Люрайя Корсун, — продолжал Дер-Су. — Однажды он серьёзно оклеветал меня. Я не хотел его видеть, и это пересилило жажду немедленно обрести мощь, которой я был лишен. Я откладывал поездку, находя различные «не требующие отлагательств» дела. За ними я пропустил и расследования исчезновений в Мелехе, и допросы Адзуны, и даже то, что он решил меня не дожидаться.

Дер-Су пристально посмотрел в глаза Руми, которая уже не знала, что ей думать и куда деваться.

— Кем бы я стал, оказавшись здесь в те роковые дни? Опустошителем вместо Корсуна. Чудовищем с изуродованной волей, марионеткой в руках безумца, решившего тягаться с Творцом. Вот каково могущество Семилепесткового перстня, который ты так стремишься получить. Избавившись с его помощью от Аймери, ты подаришь миру нового демона, более жестокого и коварного. Того, кто, зная о тёмной силе, добровольно принял такую судьбу. Такого же, каким стал Адзуна.

Когда князь закончил, Руми схватилась за голову и зарыдала, опустившись на пол. Свет, который прежде наполнял душу, жег изнутри. Обнажившаяся боль выходила со слезами, и Руми никак не могла перестать плакать. Она осознала весь ужас прошедшего часа.

— Всё к тому шло! — хрипло вскрикивала она, не успевая вытирать лицо рукавом. — Вот куда меня завело сходство с Адзуной! Простите меня, князь Дайерин! Просто дайте мне сдохнуть здесь. Чтобы никто не видел мой взгляд.

— Я уже всё решил, — ответил князь, но Руми не поняла, о чём он, и продолжила:

— Дер-Су, я богов прокляла! Коуршан погиб, пытаясь спасти меня. А чем я ему отплатила? А отцу и матери? Они же всё потеряли ради меня…

Руми, чуть успокоившись, достала из кармана заколку. Красный свет не отражался в гранях изумруда, и Руми всхлипнула уже с облегчением. С благодарностью она посмотрела на князя, но тут же помрачнела. Дер-Су прислонился к стене и опустил голову. Тень и пряди волос из сбившегося пучка закрывали его лицо.

— Ты своим «откровением» пока не навредила Сингардилиону. А я убил своего отца.

— Нет, нет, нет, — Руми отползла назад и бешено замотала головой, прогоняя очередное наваждение. — Такого не может быть! Это неправда!

— Правда, — ответил Дер-Су. — Письмо Адзуна написал на алхимической драконьей бумаге. Её можно уничтожить только в магме. Но хуже всего, что я написал ответ на этом же листе по просьбе Адзуны. Лист был с обратной стороны помечен как дипломатическая почта фениксов. Такие письма не читают. Я не успел его отправить, оставив в своём рабочем столе, и не смог сразу вернуться и перепрятать. Не смог бросить свои обязанности. Не смог сам лететь… Мне дали отпуск, когда отец собирался объявить наследника, но было слишком поздно…

Князь замолчал. Руми не смела нарушить тишину словами, лишь чуть слышно всхлипывала. Сил подняться у неё не нашлось. Она только надеялась, что Дер-Су продолжит говорить. Его искренняя речь сейчас была единственным спасением её заблудшей и метущейся души.

— Что случилось потом? — не выдержала она.

— Отец решил немедленно уничтожить письмо, но ни один вулкан Ливнера в тот год не извергался. Тогда он задумал лететь через Океан Штормов, чтобы унести эту тайну как можно дальше, и чтобы никто более до неё не добрался, — голос Дер-Су дрогнул. — Я не смог его отговорить. Он сказал… что сам виноват. Что так искупит свою вину за то, что взрастил демона. Больше я его не видел. Из-за Океана Штормов никто не возвращается.

Руми потерла глаза, пытаясь понять, тот же перед ней Дер-Су, которого она знала прежде, или какой-то другой. Разве мог этот ледяной истукан, несокрушимая скала, говорить такие слова? «Я не могу быть счастлив!» — мелькнуло в её голове. Да, это тот же князь, что пытался ударить её у шатра императора. Неудивительно, что Дер-Су осталось только смириться с судьбой. Сколько боли ему причинили даже самые близкие, не говоря о прочих. Сколько он вытерпел и не сломался, более того, смог искренне любить…

— Князь Дер-Су, не корите себя, — Руми с трудом поднялась и, едва не задыхаясь от своей дерзости, коснулась плеча князя. — Адзуна всех обманул. Мой наставник тоже мог стать его жертвой, а Коуршан был прекрасным фениксом.

«Жаль, что я не поняла это при его жизни…» — мысленно закончила она.

— Говоришь, как твой отец, — Дер-Су повернулся к ней и его глаза странно блестели. — Родители и священники хорошо тебя воспитали.

— Возможно… наверное… — Руми усмехнулась и опустила руку. — Прежде вы считали иначе.

— Я заблуждался. Но точно знаю, что ты можешь избежать моих ошибок.

— Только благодаря вам я не стала новым Адзуной. Это вы освободили меня, рассеяли мрак в моей душе. Ваш отец ошибался — демон так не сможет.

Разум окончательно освободился, и Руми, наконец, стала собой, мыслила ясно и чётко. Улыбнувшись, она посмотрела на князя, чтобы хоть так подарить ему радость, и громко ахнула.

— Дер-Су… знак…

Пещера наполнилась мягким светом. По стенам заметались тени в виде тонких, как веточки, рук с длинными пальцами и звериными когтями. Особенно много теней копошилось возле Руми, разве что в клубок не свивались. Все они стремительно отступали от сияющего на лбу Дер-Су символа драконов — зелёного треугольника, в центре которого горели три красных огненных языка. Знак назывался «Пламя Земли» — так же, как священный артефакт. Князь и сам не верил в происходящее, без конца смотрел на своё отражение в зеркальных стенах и касался лба.

— Не может быть… не может быть… — бормотал он и мотал головой.

На глазах Дер-Су блестели слёзы, а Руми восхищенно смотрела на него. Холодный щит, которым князь прикрывался, растаял в этом сиянии, и теперь перед ней стоял ещё более прекрасный дракон, искренний и добрый. Таким его видела царевна Диларам, гораздо раньше прочих разглядевшая его душу.

Руми заметила, что к зелёному и красному свету добавляется ещё и золотой…

— Корни! Я вижу Корни! — радостно воскликнула она. — Дер-Су, дайте мне исцелить вашу руку! Теперь у меня получится!

Ошарашенный дракон медленно протянул ей покалеченное запястье. Руми коснулась пальцами кожи князя и ощутила, как энергия по тонким, как паутинка, нитям переходит через ее пальцы в его тело, бесконечным потоком устремляясь дальше, наполняя всё сущее. Руми сосредоточилась на запястье, и энергия из её собственных пальцев начала перетекать в тело Дер-Су. Часть нитей на руке с каждой секундой светилась ярче и ярче, пока свет не заливал всю рану.