Девушка поравнялась с маленькой дверью, в которую обычно пропускали запоздалых слуг или стражников, но не успела постучать. Стена мигом пришла в движение, как только её рука нерешительно задержалась в воздухе. Послышались громкие приказы, скрежет подъёмных механизмов, и Марианна, затаив дыхание, смотрела, как массивные ворота затряслись от собственной тяжести и оказались высоко наверху. За ними с подчеркнутым уважением выстроился ночной караул.

– Добро пожаловать, Ваше Высочество! – произнёс незнакомец с отличительным знаком командира. – Вы наш свет во мраке! Вы наша звезда, что сияет в самую черную ночь!

Девушка вновь ощутила себя наследницей великих Кордов, хотя и удивилась чрезмерному вниманию от стражи. Она с трудом сдержала слёзы и разозлилась – в последнее время они слишком часто рвались наружу.

Марианна ответила сдержанным кивком и неторопливо пошла дальше, размышляя, как они узнали, что она – принцесса, а не бедная нищенка.

– Это она тогда меня сшибла, – донёсся сдавленный шепот за спиной.

Девушка обернулась и увидела, как старший по званию отвешивает молодому лучнику подзатыльник.

Во дворце ничего не изменилось и изменилось одновременно. Всё те же узоры, те же мозаики, тот же сладковатый запах масла, но слуги теперь смотрят с опаской, раболепно, даже те из них, кто никогда не любил принцессу, особенно её шалости. Их поклоны полны уважения и готовности исполнить что угодно, в них больше нет легкого пренебрежения, мимолетно скользящего во взгляде. Но почему? Что случилось? Неужели они знают гораздо больше её? Если так, то что?

Марианна остановилась напротив лестницы, что вела в покои матери. Герман закрыл её, завесил шелковыми тканями, чтобы ни у кого не было сомнений – туда проход запрещён. Девушка подошла к живой материи, скользящей по воздуху словно вода, и коснулась прохладной гладкой поверхности. Она вспомнила королеву, её атласные шикарные платья, повторить красоту которых не могла ни одна знатная женщина. Анна была безупречна, красива и... холодна, как лёд. Марианна с трудом оторвалась от тканей и неторопливо пошла к себе.

Двери в покои мягко распахнули молодые стражники, не смевшие поднять глаза, и девушка ступила в затемненное помещение. Внутри слабым, почти гаснувшим огнём, горела лампа – её задувал холодный ветер, рвущийся из сада, потому что никто не распорядился закрыть летний балкон.

– Нянюшка... – прошептала Марианна, когда заметила маленькую фигурку, что согнулась на тахте.

Пожилая женщина медленно выпрямилась и посмотрела на хозяйку покоев растерянным взглядом.

– Нянюшка...

Девушка опустилась рядом и кротко положила руки на колени.

– Тебе... Вам что-нибудь нужно? – стараясь не выдавать дрожь голоса, спросила Агата.

– Мне очень стыдно...

– За то, что в тебе течет кровь безвестного человека?

– Нет! – воскликнула Марианна: слова будто ударили хлыстом. – Как ты могла такое подумать?! Я же никогда ничего подобного не говорила... – она вздохнула и разбито продолжила: – Бывало, признаю. Я очень гордилась тем, что я Корд. Прости меня, я не хотела сделать тебе больно. Я понимаю, каково это услышать от родного человека, что его здесь ничего не держит, что у него здесь нет семьи... Даже если бы всё оказалось не так, даже если бы во мне текла кровь Кордов, ты бы всё равно осталась для меня самой близкой и дорогой!

Старушка подавленно всхлипнула и промолчала.

– Значит, ты моя родная бабушка? – несмело спросила Марианна и робко заглянула в лицо няни.

– Да...

– Ты столько лет несла это в себе! – девушка порывисто обняла Агату и стала качать её точно так же, как когда-то та качала её.

– Детка моя... – прошептала женщина.

– Всё, не будем вспоминать об этом! Ты же знаешь, я могу сказать что угодно! Но это совсем не значит, что я думаю так на самом деле!

– Знаю, я знаю.

– Я очень рада, что ты не моя служанка, а моя бабушка. Пожалуйста, поверь мне!

– Верю, детка, теперь верю!

– Тогда перестань плакать! – с улыбкой потребовала Марианна.

– Хорошо, не буду, видишь, уже всё прошло! – Она поспешно вытерла слёзы.

– Но почему ты не сказала мне сразу? Зачем нужно было вести на могилу, заставлять меня видеть всё это... Да ещё на глазах у этих!

– Я обещала Машеньке, что настанет день, когда я приведу тебя к ней. Но не в качестве госпожи, а в качестве дочери. Если бы я сказала раньше, ты бы просто сбежала! – Вдруг старушка расхохоталась. – Но ты и так сделала это!

– Я не могла там оставаться... Ты ведь понимаешь, да?

– Это лекарша, милая. Она следит за его здоровьем пуще, чем он сам! Тебе не о чем волноваться!

– Я не только об этом...

– Тесса не отходила от него, когда он был без сознания! Даже у тебя была!

– У меня?! – удивилась Марианна.

– Она – лекарша, – проговорила Агата так, словно пыталась мягко втолкнуть это слово. – Герман так хотел быть рядом с тобой, когда я расскажу тебе правду. Тесса запретила ему уходить далеко от дворца, но он не послушался, и та увязалась за ним.

– Но зачем ему это?

– Он любит тебя, детка. Ты – единственное, что у него осталось. А даже если бы это было не так, его отношение к тебе никак не изменилось бы.

– Он хотел объявить меня предателем, – грустно ответила девушка.

– Иногда отчаяние топит всё, даже любовь.

– Вы все его оправдываете!

– Только не я. Но я считаю, что каждый заслуживает прощение. А в вашем случае...

– В каком нашем случае?! – возмутилась Марианна, и старушка снисходительно рассмеялась.

– Вам нужно поговорить, а не бегать друг от друга.

– Это он от меня бегает. Уходит от разговоров...

– А ты как хотела? Думаешь, ему просто смотреть тебе в глаза после всего, что он мог натворить?

– И натворил.

– Отчасти. Но он сделал и много хорошего.

– Этого я не заметила...

– Да как же это? Тебя не удивила стража? И слуги?

– Видимо, произошло что-то странное...

– Как только Герман очнулся, то приказал показать твой портрет каждому, кто служит во дворце! Чтобы все знали, кто спас короля и целое государство! Он приказал казнить любого, кто осмелится надерзить тебе, кто даже криво посмотрит в твою сторону, а тебе это не понравится!

– Правда?

– Истинная! – старушка обвела своё лицо кругом и прижала руку к груди. – Клянусь морскими богинями!

– А он объявлял о том, что я...

– Нет. Для всех ты всё ещё его родная сестра. А вот останешься ею или нет зависит только от тебя.

Марианна закусила губу и посмотрела на двери.

Стража у покоев Германа изменилась, но Марианна даже не заметила этого и застыла неподалеку от дверей. Молодые мужчины мельком посмотрели на гостью, и их осанка медленно, почти неуловимо выпрямилась, а лица засияли от радости. Но девушка и это пропустила мимо. Все её конечности покалывало от нетерпения и страха, а сердце вырывалось наружу. Она неспешно подошла ближе, улыбнулась вскинутым на неё взорам и... попыталась сбежать. Ноги развернули её к коридору и быстро понесли вперед, пока громкий голос не разлетелся по стенам:

– Марианна!

Девушка сразу узнала его. Он мог быть больным, тихим, радостным, злым, но он никогда не переставал отличаться от всех, подобных ему.

Она обернулась и встретилась глазами с мужчиной, от которого дрожали руки, бегали мурашки, бросало то в жар, то в холод. Герман стоял в дверном проеме и ждал её ответа. Позади замерла восковая статуя Тессы, и это больно зацепило Марианну. Она нахмурилась, но, помня о том, кто перед ней, быстро спрятала своё неудовольствие. Слишком уж живым было воспоминание из Корпуса, когда король приказал страже схватить её.

– Слава морским богиням, ты не покинула меня... – прозвучал голос, в котором было больше мольбы, чем облегчения.

– Мне лучше зайти завтра, – проговорила девушка, и её глаза без спроса полоснули лекаршу.

– Тесса, – нетерпеливо бросил Герман.