– Ваше Высочество, вы уже должны спать! Чем больше вы отдыхаете, тем быстрее затягиваются ваши раны!

Марианна впервые услышала полный голос этой женщины, и требовательные ноты ей очень не понравились.

– Тесса, не заставляйте меня повторять дважды!

Лекарша разозлено помотала головой, но всё же переступила порог. Звук её шагов словно нарочно висел в воздухе всё то время, пока девушка смущенно проходила внутрь.

В комнате пахло лавандой, и Марианна с наслаждением втянула приятный аромат.

– Она окурила всё здесь своей травой, – ворчливо, но с какой-то неловкостью сказал Герман, когда двери за ними плотно закрылись. – Она считает, что её запах поможет мне обрести равновесие и уснуть.

– Это правда?

– Что? – испугался он вопроса. А затем испугался того, что девушка это поняла.

– Про лаванду.

– Не знаю, пока не помогло, – улыбнулся он и, подволакивая ногу, прошёл внутрь.

Марианна рассматривала любимую комнату: книжные полки, набитые до отказа, стол из черного дерева, уже облупившийся, но отреставрированный, темно-бордовый полог над широкой кроватью, усеянной подушками. Здесь было гораздо теплее, чем у неё, и девушка заметила, что балконные двери уже поставили и теперь плотно закрыли. В камине трепетал огонь, и его острые язычки заставляли тени плясать.

– Присядешь? – глухо сказал король.

– Да...

Она прошла чуть дальше и напряженно опустилась на диван.

– Почему ты не захотел поговорить со мной сразу, как только я пришла в себя?

– Я не мог.

– Почему? Насколько я знаю, ты был уже на ногах, – старалась говорить мягко девушка, но всё равно получалось, будто она давит.

– Я не знал, как смотреть тебе в глаза...

– Да, мне уже говорили об этом.

– Кто?

– Какая разница...

В комнате стало тихо, и противная неловкость посмеивалась в темноте.

– Мне не выразить, как я сожалею... – наконец прервал тишину король, но Марианна продолжала смотреть в камин. – Эта сережка... А потом ещё последние слова мамы... Я будто с ума сошёл... И перебитая стража... Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за это?

– Я не обижаюсь на тебя, Герман, – печально ответила та. – Я просто не ожидала такого и... ты поселил во мне страх.

– Нет, прошу! Поверь, я никогда не причиню тебе вреда! – Он сел рядом с ней, всё ещё виновато опустив голову.

– Я никогда не видела тебя таким, как в тот день...

– Похороны дались мне тяжело, а твой побег... Он уничтожил меня, Марианна! – Король впервые посмотрел ей в глаза. – Ты как будто подтвердила мои подозрения!

– Но я просто хотела побыть одна. Я не собиралась убегать!

– Тогда мне это было непонятно. Я трактовал всё не в твою пользу. Прости...

– Я понимаю. Я действительно могла навести тебя на эту мысль. Моё поведение, мои слова... – она вскинула бровь и разочаровано покачала головой.

– Мы сможем поставить точку в той истории?

– Ты предлагаешь обо всём забыть?

– Нет, мы будем помнить, но наши отношения...

Девушка едва не отшатнулась, но удержала себя в руках.

– Но та история не будет влиять на наши отношения, – перефразировал Герман и сделал вид, что ничего не заметил.

– Согласна. Но прежде чем мы закроем эту тему, я хочу знать, что такого сказала тебе мама, когда уходила... Она меня ненавидела?..

– Нет! Кончено, нет! Как ты могла подумать такое?!

– В свете всех событий я понимаю и её. Она чувствовала, что во мне течёт другая кровь, поэтому и не любила...

– Её последним словом было – Марианна! Тогда я подумал, что она называет имя убийцы... Ведь я постоянно спрашивал её об этом! Поэтому я никак не мог поверить в твою невиновность... Но на самом деле она хотела лишь защитить тебя! Просто не смогла произнести ничего другого...

– Ты врёшь!

– Нет! Это правда.

– Мне бы хотелось в это верить, но... мы так сильно поругались с ней прямо перед тем, как всё произошло! Никогда не прощу себя...

– Возьми, – Герман протянул ей письмо.

– Что это?

– Это то, что поможет тебе простить себя, понять, как сильно она тебя любила, и жить дальше.

– Её почерк, – взволнованно проговорила Марианна и понюхала конверт. – И трубкой пахнет... – она улыбнулась и в глазах появились слёзы.

– Мама чувствовала, что скоро уйдёт. Видимо, из-за шпионов ожидала покушение.

– Это ужасно...

– Незадолго до случившегося она вручила мне два письма. Для тебя и для меня.

– Конечно, тебе! Мне бы она их никогда не доверила!

– Она слишком хорошо тебя знала.

– Да я бы никогда... – возмутилась девушка, но быстро замолчала и кротко опустила глаза.

– Ты бы сразу прочитала и моё, и своё, – ласково пожурил он.

Марианна сломала печать и вынула один листок.

– Это всё? – Зазвенело в комнате отчаяние. – Такое тонкое...

– Моё было таким же. Когда она передавала мне письма, то сказала, что не собирается умирать, поэтому напишет много других. Но жизнь распорядилась иначе.

– Виктор, а не жизнь, – сурово поправила девушка и развернула письмо.

«Моя драгоценная, маленькая, чудесная дочка! Мне так жаль, что я не слышала твоего первого крика, я была почти без сознания, когда ты появилась на свет, и почти ничего не помню. Но я так счастлива, что годы благоденствия подарили мне столько замечательных мгновений! Твой первый зубик, твои первые шаги, первое слово! Я была так счастлива видеть твою радость и так горевала, когда ты печалилась! Ты всегда была моей сверкающей звездочкой, моей прохладой во время жары!

Знаю, в последние годы мы отдалились, стали ругаться, прости меня за это, доченька. Быть королевой так тяжело и беспокойно, что у меня не осталось на тебя сил. Я не оправдываюсь, нет! Я сожалею о содеянном! Часто я бывала к тебе несправедлива, придиралась, обижала, но я делала это лишь из одной любви! Я пыталась оградить тебя от власти, от политики, хотела, чтобы ты танцевала на балах, кокетничала с парнями, выбирала наряды и наслаждалась той жизнью, какой не было у меня. Править очень тяжело, дочка. Очень. Это дело не для женских рук. Пусть этим занимается Герман, а ты – люби, живи, дыши! За меня! Вместо меня! Забудь все свои занятия, выкини из головы все прочитанные книжки! Не это сделает тебя счастливой! Мне ли не знать? Выйди замуж, роди детей, люби мужа – это самое дорогое, что может получить человек. Не веришь?

Я всеми силами пыталась удержать наше государство, пыталась увеличить его мощь, пыталась сделать его процветающим! Да, королева не должна так говорить, но я скажу: не тысячи тысяч людей, за которых я несла ответственность, заставляли меня делать это! А вы – мои драгоценные, единственные дети! Ради вас я стала тем, кем стала! Ради вас я углубилась в правление, чтобы вы прожили свои жизни в мире и покое, но, к сожалению, я потеряла тебя и слишком поздно это осознала. И мне не хватило времени всё изменить. Да и мой нрав... Я не всегда справлялась с ним сама, где уж справиться тебе! Прости меня, моё золото, прости, моя нежная птичка! Знай, что бы ты не совершила, какую бы глупость не сделала – моя любовь не уменьшится, не исчезнет, она останется на прежнем месте и будет твоим вечным оплотом.

Однажды я сказала тебе, что отец был бы разочарован тобой – я врала. Прости и за это. Как жаль, что он не видел тебя и не знал. Будь он жив, ты бы стала его любимицей. Он гордился бы тобой, я знаю точно! Не уверена, сильнее ли меня, но никак не меньше.

Я так люблю тебя, моя Марианна. Моя девочка. Моя Корд.

Мама».

Девушка проглотила слёзы, зажмурилась и некоторое время сидела неподвижно.

– Она любила меня, Герман... – приглушенно сказала та.

– Я знаю.

– Как я ошибалась, морские богини...

– Ты простила её?

– Что?! – разъярилась Марианна. – Мне не за что её прощать! А вот простила ли меня она...

– Она простила.

– Наверное... А что было в твоём письме? Дай прочитать! – Она смутилась, когда осознала, что ведет себя так, как в прежние времена, и поправилась: – Пожалуйста, расскажи, что в нём было...