И она действительно увела. Что существенно сказалось на общем плане и финансовом благополучии всего самарского филиала. От серьёзных нападок коллег меня спасло лишь то, что большая часть этих клиентов были моими. И соответственно больше всего в процентах потеряла именно я.

Косые взгляды, конечно, тоже были. Хотя та же Лана на удивление держала нейтралитет, а наш директор Ксюша не сильно возмущалась открывшейся ей информацией.

— Лиз, девчонки помнят выкрутасы твоего Берестнева. Они уже тогда тень на плетень начали наводить про твои интересные отношения с клиентами, — призналась мне как-то Косицына. — А тут ещё и Корсаков, годовой контракт и ваш тайный роман. Спасибо Нике, чтоб ей там икалось, о котором все узнали таким замечательным образом.

— И что мне теперь всю жизнь с клеймом этим ходить? — вспыхнула я. — Которое к правде вообще никакого отношения не имеет?!

— Собаки лают — караван идет, знаешь такую поговорку? Поболтают и забудут. Не обращай внимания и не поддавайся на провокации. И кстати, постарайся не профукать совместный конкурс с «Корсаром», Лиз. А то подготовка как-то туго идёт в последнее время.

Да никак она не идёт! Даже вездесущий Мереминский и тот ушёл в подполье. Хотя признаться, в первые дни я действительно ждала от него каких-то вестей. О Саше или от Саши… Или о том, что контракт с журналом они всё-таки разрывают.

Но ничего не происходило. И только пустота вокруг меня стала практически осязаемой. Казалось, я могла почувствовать её вкус, ощутить лёгкое прикосновение в ночи, услышать её, возвращаясь вечером в свою квартиру.

Единственное, чем я могла её заполнить — это воспоминаниями о счастливых моментах. Тех самых, которые ещё недавно составляли мою повседневную реальность. Вспоминать о них было больно, но и не вспоминать было также невыносимо.

Так миновала почти неделя. Каждый день из которой, клянусь, был равен практически году. Тяжёлому, гнетущему году, который только отнимает последние силы и всякую надежду на лучшее.

Но поздним вечером, уже почти в ночи, моя пустота разлетелась на тысячи осколков. Когда моё сердце услышало один знакомый мотив.

Я и не знала, что эту песню можно так сыграть на простой акустической гитаре. Пускай немного и не складно. Но какое это имело значение? Для меня этот простой попсовый мотив навсегда был связан с той безумной ночью и танцами в ночном клубе.

Наш первый танец.

И наш почти первый поцелуй, который был вероломно прерван необходимости сбросить маски. Как жаль, что уже тогда нельзя было открыть друг другу не только лица, но и души. Возможно, тогда всё было бы совсем по-другому.

Распахиваю настежь балкон, чтобы лучше слышать песню. Чтобы впустить эти будоражащие сердце звуки в каждый одинокий уголок моего жилища. Возможно, хотя бы на несколько мгновений музыка сможет прогнать отсюда уныние и печаль.

Странный, конечно, выбор песни для местной шпаны. Если они и играли под окнами, то обычно что-то более популярное среди дворовых компаний.

Выхожу на балкон и слегка, морщусь уловив запах дешёвых папирос. Киваю соседу на балконе, который по традиции совершал свой вечерний перекур. А я с удивлением отмечаю, что уже который день не притрагиваюсь к пачке сигарет. Привычные способы убежать от себя перестали действовать, и вызывали лишь отторжение.

Как будто Корсаков ушёл и забрал с собой все мои пагубные привычки. Или вселенная решила, что страдание по нему и так довольно вредно отразится на моем здоровье, и лучше не добавлять.

Глаза, будто океаны и я иду ко дну,

знаю что согрею, я тебя одну,

Помнишь нашу Москву…[1]

Я вцепилась в перила балкона дрожащими пальцами, пытаясь сохранить равновесие. Потому что узнала этот голос. И узнала бы его, наверное, из тысячи других. Тот самый голос, который сейчас в полу-дворовой, полу-рокерской манере пытался исполнить заезженный попсовый хит.

Или я уже просто схожу с ума?

[1] «Я Буду», 5sta Family 23-45

Перевожу взгляд туда, к источнику моего музыкального наваждения. И с невероятной радостью отмечаю, что нет, я всё-таки не сошла с ума.

Сердце делает сальто вниз, прямиком с пятого этажа. К нему.

Нахожу любимый сероглазый взгляд. Как же я скучала! Господи, как же я скучала!

— Лю-ю-ю-сь, иди сюда! — орёт сосед своей жене, ничуть не смущаясь моего присутствия. И несколько разбавляет нашу с Сашей романтическую атмосферу. — Тут ща продолжение сериала будет! Этот опять пришёл, вон серенаду поёт под окном!

— Чихать я хотела на их серенады! Я тебе сколько раз говорила — закрывай балкон, когда куришь! Полквартиры уже провоняло куревом! И все теперь комарах!

— Люсь, тут любовь вон какая, а ты опять со своими комарами!

А может, тут и правда любовь?

И за эту неделю Саша действительно что-то понял?

Я вижу его смущенную улыбку, когда он, слегка запнувшись, вновь начинает петь. Не могу сдержать улыбки в ответ, наслаждаясь этим радостным мгновением.

В которое безжалостно ворвалась трель мобильного. Сёмина.

Дослушать окончание песни? Или ответить?

Мне безумно хотелось дослушать. Но маленький червячок сомнения неприятно точил душу. А вдруг у неё случилось что-то серьёзное? Подруга так и не отошла от расставания со своим блондином. Её до сих пор эмоционально штормило, и в отличие от меня, тихо мирно предающейся грусти и одиночеству, Аринка могла выкинуть всё что угодно.

— Привет. Всё в порядке? — все же отвечаю я, но не разрываю зрительного контакта с Сашей. Посылаю ему умоляюще извиняющийся взгляд. Надеюсь, он его увидит. А не только то, что я говорю по телефону.

— Нет, ни хрена не в порядке, Лизок! — гневно выплевывает слова в трубку Сёмина. — Я всегда была на его стороне. А он оказался, таким же козлом, как и все остальные мужики!

— Чего? Ты вообще о ком?!

— О Корсакове твоём пропащем! Не хрен по нему убиваться, Лиз! Он и мизинца твоего не стоит! Я тебе статью скинула, вон полюбуйся, где и с кем он время проводил всю эту неделю. Козлина!

В полной растерянности вешаю трубку, и покидаю балкон. Пение обрывается, гитарные аккорды замолкают в ночной тиши.

Что там такого обнаружила Сёмина? И почему это вообще появилось в сети, если Ярик активно чистит все неподобающие инфоповоды?

Захожу в соцсеть и открываю ссылку, которую прислала Аринка. И медленно оседаю на пол.

«Красивый финал не за горами! История любви самарской золушки Яны Шакуровой». Кричали на меня огромные жирные буквы заголовка, пытаясь забрать весь мой фокус внимания. Но куда им было тягаться с огромным красочным фото, на котором Саша стоял в обнимку с длинноногой самарской красавицей и улыбался.

«Расставание пошло нам на пользу. Теперь я знаю настоящую силу наших чувств друг к другу».

Эту цитату также вынесли крупно и в отдельный абзац. Верстальщик явно потрудился на славу. Каждый элемент статьи мастерски простреливал навылет и без того моё изрядно раненное сердце.

«Самарская фотомодель ещё недавно покоряла мировые подиумы и, конечно же, успела разбить ни одно мужское сердце. Потому что сердце самарской красавицы уже давно занято. Его покорил известный бизнесмен Александр Корсаков, владелец холдинга «АКВИРС ГРУПП».

Вчитываться во весь текст у меня не было сил. Глаза начинали предательски слезиться, туманя взгляд. Строчки, пронизанные кичливым счастьем напоказ, смазывались в одно огромное яркое пятно.

«Мы уже давно хотели с Сашей семью и детей. И думаю, сейчас мы действительно готовы к этому важному шагу».

«Я так счастлива, что хочу рассказать об этом всему миру».

Зачем он пришёл, если они снова вместе? Зачем весь этот цирк перед моим окном? Поиздеваться?! Унизить меня напоследок перед объявлением их помолвки? Или это такой ловкий ход, выманить меня на улицу, и лично кинуть в лицо эту замечательную новость?

Отбрасываю прочь телефон.

Нет, издеваться над собой я не позволю!