— Это ты о Корсакове что ли? — смеётся Вероника, наконец перестав надо мной нависать. Не знаю, поверила ли она до конца моим словам, но выглядела Скворцова сейчас более расслабленной. — Я бы тебе не советовала особо сильно губу раскатывать.

— А я, Ник, обойдусь, пожалуй, без твоих советов.

— То, что ты к нему в койку залезла и получила контракт, ещё ничего не значит. Ты, конечно, можешь надеяться на «жили они долго и счастливо», но у нас есть общие знакомые и я знаю, что они про тебя говорят.

— Люди всегда что-нибудь да говорят, — пожимаю я плечами.

— Да? То есть тебя устраивает быть в роли цирковой собачки?

Скворцова одаривает меня снисходительно жалобной ухмылкой и продолжает:

— Ни для кого ни секрет, что он хочет позлить свою бывшую. А я думаю, ты знаешь, кем она была. Может ты и выучила какие-то навыки соблазнения и успешно их применяешь, раз он всё-таки обратил на тебя внимание, но согласись, где тебе тягаться-то с самой мисс Поволжья? Весь это ваш так называемый роман — не больше, чем кратковременный спектакль. Просто чтобы позлить Янку. Уж прости, Лизк, но я видела их вместе. Очень красивая пара! И вот там были настоящие чувства, а ты для него не более, чем проходной вариант. А может экзотики ему захотелось после череды моделей, хрен его знает… Вопрос времени, когда ты выполнишь свою роль и он помашет тебе ручкой. Я бы на твоём месте уже потихоньку готовилась, что карета в любой момент может стать тыквой.

— Я бы на твоём месте больше бы сосредоточилась на своей личной жизни, — нахожу в себе силы сказать я, смотря прямо в глаза Скворцовой. Но где-то в районе груди уже разрастается огромная болезненная чёрная дыра. Проходной вариант — я уже не первый раз слышу эту фразу… И если Ника хотела меня добить, то у неё это отлично получилось. — Тебе же нужно ещё Гордеева возвращать.

— О, не переживай. Люди обязательно будут вместе, если они созданы друг для друга. А мы с Лёшкой созданы. С тобой я уже разобралась, мои родители… тоже своё получат. И мы с ним будем вместе, вот увидишь, — Ника гордо вскидывает подбородок. — А вот сохранишь ли ты контракт, когда Корсаков тебя кинет, и звание лучшего продажника, вот это большой вопрос…

— Парковка предназначена для клиентов и работников офиса! — неожиданно раздаётся грозный возглас Ипатовой, как чудо свыше. Оборачиваюсь и вижу Настюху в компании Фары, которые решительным шагом направляются к нам с Никой. — Скворцова, ты вроде ни к первым, ни вторым больше не относишься! Поэтому давай, на выход!

Ну что ж, со всеми рабочими тайнами мы наконец-то разобрались. Осталось только Лизе найти в себе силы и откровенно поговорить с Сашей о споре. Как думаете, чего нам ждать, с учетом последних событий? Или героине вообще лучше остыть и отложить этот разговор на потом?

— О защитнички явились, — кивает в сторону моих друзей Вероника с презрительной ухмылкой.

Ипатова и Сафин встают по обе стороны от меня и выжидающе смотрят на Нику. Фара даже как будто вырос на пару сантиметров от переполняющей его серьёзности. Поддержка друзей сейчас очень кстати. Потому что после слов про нас с Корсаковым, у меня будто земля ушла из-под ног. И всё, на что я была сейчас способна, это сохранять лишь видимое спокойствие. Но стоило это мне каких-то неимоверных усилий. И силы мои уже были на исходе.

— Ник, можешь идти. Мы тебя не задерживаем, — говорит Фара. И вроде бы вежливо, но с удивлением, я отчетливо слышу в его голосе стальные нотки. Оказывается, в критические моменты Сафин даже на такое способен! С ума сойти!

— Держись от него подальше, — кидает мне напоследок Скворцова. — Я тебя предупредила!

Может и не самая разумная реакция с моей стороны в данной ситуации, но я не выдержала и всё-таки закатила глаза на слова Вероники. Рискуя, конечно, вступить в новый диспут, а то и лишится пары-тройки пучков волос. Но мне правда смешно было слышать в свой адрес подобное предостережение. Не знаю, какой кирпич мне должен упасть на голову, чтобы я когда-либо добровольно решила искать общества Гордеева!

— Это про кого она? — спрашивает Фара, когда Ника наконец соизволила покинуть нашу компанию и сесть в свою машину.

— Да так… неважно.

— Ты и Корсаков, охренеть! — бурчит Ипатова, решив перевести разговор на более интересную для неё сейчас тему. Но сомневаюсь, что она обойдется в дальнейшем без расспросов о моей прощальной беседе с Никой и обо всех перипетиях наших с ней взаимоотношений. — Могла бы и сказать!

— Да что тут говорить…

Я пожимаю плечами и пытаюсь сделать глубокий вздох, чтобы прогнать непрошеные слёзы.

— Эй, ты чего, Лизк! — хмурится Настюха, прижимая меня к своему плечу. — Ну не сказала и не сказала, ладно проехали! Ты что думаешь, я серьёзно буду на тебя из-за этого дуться? И вообще забей ты на всех, кто что будет говорить. Поболтают и забудется. И на эту сучку тоже наплюй и разотри. Вон она уже уезжает, сверкая пятками. Солнц, да всё будет хорошо, вот увидишь!

Горько усмехаюсь, аккуратно освобождаясь из крепких дружеских объятий Ипатовой. Да если б ты только знала, Настюх…

Вопрос времени, когда ты выполнишь свою роль и он помашет тебе ручкой. Я бы на твоём месте уже потихоньку готовилась, что карета в любой момент может стать тыквой.

Ничего хорошего не будет. По крайней мере, точно не сейчас. И ждать, пока карета превратиться в тыкву, я не намерена. Пора было взглянуть правде в лицо, какой бы она не была, и расставить всё по местам.

— И это все твои вещи? — смеётся Корсаков, перехватывая мою небольшую сумку. — Лиз, я, конечно, говорил тебе много не брать, но, по-моему, ты перестаралась. Что там у тебя? Зубная щётка и зарядник?

А я молчу и, не мигая, безотрывно взираю на красный сияющий Порше, который был вальяжно припаркован в моем дворе. Автомобиль уже успел собрать восхищенные взгляды и завистливые вздохи каждого местного мальчугана.

И если, спускаясь вниз к Саше, где-то на краешке сознания, я трусливо надеялась, что быть может всё как-то обойдётся и мы будем вместе, или что я смогу поговорить с ним спокойно без истерик и скандалов — то сегодняшний его выбор средства передвижения красноречиво сигнализировал мне о том, что назад дороги нет, а спокойного разговора у нас не получится.

— Нравится? — улыбается Корсаков, замечая моё пристальное внимание к своему авто.

— Красиво, — пожимаю плечами я.

Внутри в салоне всё тоже было красным, с небольшими чёрными и хромированными деталями. От обилия красного цвета хотелось зажмурить глаза. Уж очень он сейчас давил на мою психику.

— Нужно заехать к Мереминскому, — говорю я.

— Сейчас?! — рука Саши замирает на ключе зажигания.

— Да, Саш. Это очень важно.

— Он что ещё дома? В пятницу вечером? — с сомнением протягивает Корсаков.

Я киваю в ответ и перевожу взгляд в окно, чтобы дать своим глазам отдохнуть. И чтобы не смотреть на Сашу. Потому что от одного только его вида у меня начинало болезненно сжиматься сердце. А уверенность в собственных силах, поставить точку в этой истории, таяла на глазах.

Ярик только недавно отписался, что пребывает дома и ждёт приезда Ланы. Не хотелось бы мне, конечно, при ней разыгрывать финал этой истории, но ничего не поделаешь. На работе теперь и так все в курсе моей личной жизни. Одной главой знают больше, одной меньше…

— А объяснений зачем он тебе понадобился, кроме как «по очень важному делу» я так понимаю, не дождусь? — Корсаков кидает на меня пытливый взгляд, ловко выруливая со двора. Детвора восхищенно смотрела нам вслед и что-то энергично обсуждала между собой.

— Позже, — выдавливаю из себя загадочную улыбку. Саша бурчит, что сейчас мы точно соберём все пробки и убьём лишние полчаса на поездку к Ярику. Я отмалчиваюсь и лишь прибавляю громкость музыки, чтобы хоть немного отвлечься перед предстоящим объяснением.

Но перед смертью не надышишься.