Скромнее не то слово! Искренне никогда не понимала, как можно жить без нормального водопровода и канализации. Вроде бы и центр города, но по уровню жизни у дедушки в поселке, в Подмосковье, и то всё было лучше, современнее.

— Отец, зачем-то решил сохранить квартиру. Говорит, из чувства сентиментальности, и чтобы всегда помнить свои корни, — продолжает Саша. — Я сначала не понимал, думал, очередной его заскок. А вот в последние годы люблю сюда прийти, посидеть во дворе, собраться с мыслями. Иногда здесь, вот на этом месте приходят просто потрясающие идеи, проекты. Не знаю, почему. Может, атмосфера располагает или Платон к этому приложил лапу. Он часто тут на лавочке отирается, помогает мне генерировать идеи. Вот и приходится потом ему отдавать проценты колбасой…

Тихо смеюсь на его тираду про кота. Хорошо, наверное, Платону иметь такого бизнес-компаньона.

— А внутри часто бываешь?

— Нет, мне больше во дворе нравится сидеть, — покачал головой Саша, — Здесь какая-то своя атмосфера. А в квартире ничего и не поменялось, чего там ходить смотреть. В ней никто не жил, с тех пор как мы съехали. Отец сдавать её тоже не захотел, вот так и стоит, пустует. Соседи тут хорошие, поэтому присматривают, чтобы никто не поджёг, не напакостил. Так, что Лизок, не из таких мы уж и параллельных вселенных, как видишь…

— Сашуля, ты что ли? — раздаётся возглас на весь двор. Из соседнего дома выходит достаточно тепло, не по погоде одетая, седовласая старушка. В руках у нее трость и авоська, которых я тоже не видела уже тысячу лет. Но несмотря на трость, уверенно быстро шагает к нам.

— Здравствуйте, баб Зин, — Саша приподнимается с места, и тепло улыбаясь, подходит к бабульке. Целует её морщинистую щеку. Почтенная дама расплывается в ответ в широкой улыбке, сверкнув золотыми коронками. — Как вы?

— Да слава Богу, ещё лётаю, как видишь. Давно к нам не заглядывал. Всё дела, дела?

— Да был пару месяцев назад, мне сказали, вы всё по санаториям разъезжаете…

— Кто? Таисья Петровна что ли? У неё язык как помело. Всем всё расскажет, — ворчит соседка, — А сама от зависти давится, что ей санаторий выбить не удалось. А что за красавица с тобой? Невесту что ли привел знакомиться?

Неожиданный переход к моей персоне заставил меня вздрогнуть, и опустить глаза в пол, делая вид, что я с интересом рассматриваю свои кеды.

— Это, баб Зин, моя девушка Лиза, — Корсаков в отличие от меня не тушуется. И совсем не замечает моего возмущенного взгляда. Ведь договаривались же! Слава богу, хоть версию с невестой опроверг. Вот любят же старые бабки всех подряд женить без суда и следствия! Я поприветствовала женщину, но не стала подходить и мешать их разговору. — Показываю ей, так сказать, родные пенаты.

— Тю-ю-ю, нашел чем удивлять девушку. Лучше бы ты свои нынешние хоромы показал, толку было бы больше, — изрекает баба Зина с видом «я знаю, что говорю, я жизнь прожила».

— Всему своё время, — скользнул по мне обжигающим взглядом Александр третий, а я почему-то зарделась, как школьница и вновь опустила взгляд.

Так, никаких «всему своё время», обойдется! Пусть даже и не мечтает! Со всеми этими откровениями о прошлом я совсем расслабилась и потеряла бдительность.

Корсаков открывался мне совершенно с другой стороны. И это сбивало с толку.

— Лизок, пойдем чайку попьём, — заговорщически подмигивает мне Фара. Блокирую компьютер и делаю пометки в блокноте, чтобы не забыть, кому я хотела написать по поводу макета.

Беру из ящика свою кружку и послушно следую за Сафиным, зная, что он всё равно не отстанет со своим любопытством. А если и хочет узнать что-то о Корсакове и наших с ним непростых взаимоотношениях, пускай лучше спрашивает без лишних ушей.

Вообще Фариду надо памятник за терпение ставить. Я была искренне уверена, что он ещё на выходных пристанет с вопросами о нас с Сашей, но друг просто поинтересовался, нормально ли я добралась. Стоит ли его просить особо не распространятся о том, что было в пятницу, или это бессмысленно? Если Корсаков планирует периодически объявляться в моей жизни на протяжении этих трёх недель, то шила в мешке всё равно не утаишь.

Фара аккуратно прикрывает дверь в нашу небольшую кухоньку. Такое себе конечно место для разговоров по душам, в любой момент каждый из редакции может прийти погреть еду и уши. Но, наверное, информация не самая конфиденциальная.

Включаю электрический чайник, и поворачиваюсь к Сафину, скрестив руки на груди.

— Ну и? К чему такая таинственность?

— Лиз, помнишь, ты пару раз писала для колонки в журнале? — спрашивает главный редактор. — Девушка, которая её вела, увольняется. Руководству в Питере понравилось, как ты её замещала, поэтому они предварительно одобрили твою кандидатуру. Если ты, конечно, не против ещё больше писать для журнала. Что скажешь?

А что тут можно сказать? Да, да, тысячу раз да! Это же просто фантастика — вести свою колонку. А ведь у меня даже образования профильного нет! Да я о таком могла только мечтать!

Теперь помимо обзоров для Сафина нужно будет два раза в месяц писать свои размышления на актуальные житейские темы. Ответственности станет в разы выше. Это Фаре я могла помочь на добровольных началах, а когда был большой завал могла и отказаться. С колонкой же такое не прокатит. Это не просто обзор для самарского журнала, который рассчитан чисто на местную публику. Колонка выходит по всем городам, где издается журнал.

— Фар, спасибо, спасибо, спасибо! — кидаюсь к другу и заключаю его в крепкие объятия.

— Так, ещё немного и ты меня раздавишь, — смущённо бубнит главред. Смеюсь и послушно ослабляю хватку.

— Спасибо, что замолвил словечко и дал этот шанс! Ты себе представить не можешь, как мне это важно, — от переизбытка чувств прижимаю руки к груди.

— Ну а как иначе, подруга, — видно, что Сафин несколько ошарашен моей эмоциональностью и признательностью, но моя благодарность была ему приятна. — В течение двух месяцев в СПБ будут отслеживать отклик аудитории. Так что дерзай. Но я уверен, что у тебя всё получится.

— А доплачивать за статьи будут? — спохватилась я.

— Нет, об оплате речи не было, — Фара в ту же секунду резко помрачнел, сообщая мне эту немаловажную деталь.

— Ой, да и чёрт с ним, даже если не будут платить! — махнула я рукой. Деньги — это не главное. Чтобы поехать в Италию вполне хватит и премии «Продажник года», ну и ещё несколько месяцев чутка подкопить. А тут целая колонка! Моя!

Сафин облегчённо вздохнул.

— Сможешь накидать колонку к майскому номеру?

Я только успела кивнуть в ответ, как нашу душевную беседу прервала Оксанка, которой срочно понадобился её обезжиренный йогурт.

— Видели, какой Ланке букет принесли? — сообщила она последние новости.

Мы с Фарой удивлённо переглянулись.

Букет и правда оказался шикарным. И занял почётное место в той кривой страшной вазе, в которой недавно красовался мой букет от Корсакова.

— И где вы таких ухажеров находите, мне интересно? — спросила Ксюша, директор журнала, заглянув к нам на пару минут, чтобы повздыхать над красотой цветов.

Лана с довольной улыбкой печатала что-то на компьютере, или усиленно делала вид, не желая отвечать на вопрос Косицыной. С любопытством перевожу взгляд с огромного букета, разместившегося на окне, на нашу местную Барби. Что-то в ней поменялось, но не могу понять, что именно. Как будто появилась какая-то мягкость и загадочность во взгляде, жестах. Неужели любовь так сильно меняет человека?

— А ты мне так и не рассказала, кто тебе тогда букет задарил, — негромко говорит Настёна, облокотившись на мой рабочий стол. — И вообще, у меня такое ощущение, что здесь явно что-то происходит. Что-то важное и интересное, а я почему-то не в курсе!

— Что у нее такого важного происходит, я не знаю, — ухмыляюсь я, кивая в сторону Зубковой. — А вот я ни с кем не встречаюсь, поэтому рассказывать особо и нечего.