- Это потому, что мы росли по-разному, - Эста обняла меня. – Не забывай, я должна была стать ведьмой. И, может быть, что-то от ведьмы во мне осталось навсегда. Когда за ужином Феннор объявил о нашей предстоящей помолвке, я почувствовала это в себе – огонь. Прости, Крис, - она зевнула, - давай спать. Я правда очень устала. Поговорим завтра.

Она уснула – впервые по-настоящему, как человек, а не в лисьем теле. А вот мне не спалось. Кто бы знал, как было жаль их обоих – и ее, и Феннора. Ведь Эста любит его, а он – ее. Иначе не смог бы спасти от ведьмы. Неужели из-за глупого упрямства все пойдет прахом?

***

- Послушай, может быть, мне попытаться поговорить с ним? – предложила я утром.

Акса еще не пришла, значит, ничто не мешало нам еще поваляться. Хотя мы могли и вовсе не вставать. Мои обязанности придворной дамы закончились, а у Эсты их и не было. Придумать бы еще, чем себя занять.

- Не думаю, что это хорошая мысль, - возразила она. – Ты же знаешь, как он к тебе относится. Из вредности сделает все наперекор, да еще и нахамит снова.

- Интересно, есть хоть кто-то, к кому он прислушался бы? Если уж даже тебя не хочет слушать.

- Не знаю, Крис, - Эста потянулась. – Никак не могу понять, нравится мне иметь тело или нет. С одной стороны, от него столько неудобств, а с другой все чувствуешь совсем иначе. Даже потянуться вот так очень приятно. Лисой все было не настолько остро.

- Все-таки лисье тело тебе не принадлежало, - я тоже потянулась, будто проверяя ее слова. – Ты им лишь пользовалась. А это – твое, настоящее. И ты еще не знаешь, сколько удовольствия оно может давать.

- Ну я поняла, о чем ты. Но чувствовать вкус, запах, дотрагиваться до чего-то – тоже удовольствие. Ну а неудобства… постараюсь к ним привыкнуть.

- Люди ко всему привыкают, - повернувшись на живот, я уткнулась носом в подушку. – Послушай, нам все равно нечего делать, может, съездим навестить маму? Она вчера так расстроилась, надо ее как-то утешить. Нам даже разрешения спрашивать не нужно, только предупредить кого-нибудь. Хватит и Аксы.

- Не думаю, что удастся ее утешить, но, пожалуй, стоит, - согласилась Эста. – Только давай сначала зайдем к отцу.

Дождавшись Аксу, мы умылись, оделись, позавтракали и отправились к отцу. Он чувствовал себя лучше и сказал, что уже завтра вернется к своим обязанностям.

- Отец, а ты не мог бы… поболеть еще пару дней? – осторожно возразила Эста. – Чтобы полностью поправиться?

- Лиса, говори прямо, чего ты хочешь, - он сначала нахмурился, потом улыбнулся. – Оттянуть объявление о предстоящей помолвке?

- Да. Мама очень сильно расстроена, пусть успокоится.

- Хорошо. Может, вы съездите к ней?

- Как раз собирались, - кивнула я. – Нам ведь дадут карету?

Я, конечно, могла взять в конюшне своего коня, но Эста не ездила верхом, а ту карету, которой пользовались придворные, жившие во дворце, мог забрать кто угодно.

- Должны, - пожал плечами отец. – Если успеете. А если нет, Крис, ты всегда можешь воспользоваться одной из королевских. Забыла, что имеешь на это право?

Я и правда еще не свыклась с тем, что получила немало привилегий, став невестой принца. Хорошо отец напомнил. Общую карету и правда уже кто-то забрал, для нас без лишних слов запрягли ту, в которой раньше ездила принцесса Лотте, а сейчас Ютта и королева-мать Мирта. Пара белых коней и голубая с позолотой карета - это было красиво. Зато привлекло внимание всей улицы.

Что ж, и к этому нам с Эстой тоже предстояло привыкнуть – к тому, что каждый наш шаг, каждое слово теперь будут достоянием всей страны. Но если привыкла Дана, такая же простая девушка, значит, сможем и мы.

- Скажи, Эста, ты ведь соврала отцу? – спросила я, когда мы уже подъезжали к дому. – Попросила поболеть еще немного, чтобы помучить Феннора? Ведь его слова о предстоящей помолвке ничего не значат, пока о ней не объявит король.

- Скорее, сказала не всю правду, - не стала отрицать Эста. – Да, ты права. Не помучить, конечно, но… Я и Аксу не просила передать ему, что уезжаю. Понимаешь, Крис, возможно, это и жестоко, но сейчас единственное, что заставит его думать, это страх. Не чувства, не здравый смысл, а именно страх. Вчера за ужином он испугался дважды, я видела. Когда встала после его объявления и когда сказала, что сомневаюсь, хочу ли выйти за него замуж. Это как болезнь, а отец говорил, что лекарства могут быть горькими.

Тут я вынуждена была с ней согласиться. И по поводу горьких лекарств тоже – сколько мне пришлось их принять в детстве. Никакие уговоры не вразумят Феннора, да и заставить никто не сможет. Никто – но, может, страх потерять Эсту?

Мама нас не встретила. Служанка, оставшаяся вместо Аксы, сказала, что она лежит в своей комнате.

- Нелла Фьола вернулась вчера из дворца расстроенная и сегодня не выходила.

- Крис, позволь, я сама поговорю с ней, - Эста дотронулась до моего плеча.

- Конечно, - я не стала спорить и поднялась в свою комнату. Села на кровать, погладила по волосам сидящую на подушке куклу.

Здесь ничего не изменилось с тех пор, как я переехала во дворец. Прошло не так уж много времени, но мне показалось, что целая вечность. Я стала другой – может, и не намного умнее, а вот взрослее точно. Хотя и не отказалась бы стать такой же мудрой и рассудительной, как сестра. Но она была права: мы выросли в разных условиях и поэтому никогда не будем похожи внутренне так же, как внешне.

Мама с Эстой разговаривали долго. Я успела проголодаться и соскучиться. Наконец служанка позвала меня вниз обедать. Мама выглядела неважно: глаза покраснели, на лице четче проступили морщины, однако за столом она разговаривала спокойно и даже пыталась улыбаться.

- Что ты ей сказала? – на обратном пути во дворец я все же не смогла сдержать любопытство.

- Что ей не стоит так переживать, поскольку быть женой Феннора лучше, чем лесной ведьмой. А я стала бы ведьмой и вернулась в лес, если бы не он. Вряд ли ее сильно это утешило, но она хотя бы перестала плакать.

Оставалось лишь надеяться, что мама подумает над этим и смирится с выбором Эсты.

В нашей комнате Акса перестилала постельное белье.

- Нас никто не искал? – спросила я, снимая плащ.

- Принц Грайн заходил узнать, не вернулись ли вы, нилла Кристель, - из-за вороха простыней ответила служанка. – Больше никто.

Эстель

То, что я испытывала, казалось странным, но мне не с чем было сравнивать. На что это похоже? На болезнь? Могло мое только что полученное тело сразу же заболеть?

До этого мои чувства никак не касались тела – просто потому, что его не было. Но сейчас, когда я думала о Фенноре, сердце то замирало, то срывалось в бешеную скачку. Пересыхало во рту, кружилась голова. Все внутри вспыхивало огнем, а потом обрывалось и леденело, и тогда спину словно кололо тонкими иглами.

- Это вообще нормально? – спросила я Кристель, которая прилегла на кровать.

- Еще как нормально, - улыбнулась она. – Тело всегда отзывается на чувства.

Мне казалось, что я могу держать себя в руках и слушаться голоса разума, но… похоже, поторопилась. Разум подсказывал: Феннор слишком упрям, чтобы сдаться сразу, тем более упрямство его подкреплено темными чарами. Однако справиться с разочарованием оказалось непросто.

В конце концов, он ведь вполне мог узнать о том, что мы уехали, от кого-то другого. Не обязательно спрашивать служанку. Надо просто набраться терпения.

В дверь постучали, и сердце забилось еще сильнее, но это оказался Грайн.

- Мне сказали, что вы вернулись, - он остановился на пороге, дожидаясь, пока Кристель наденет туфли. Им явно хотелось поскорее остаться вдвоем.

- А Феннор никуда не уехал? – она покосилась на меня.

- Я сказал, что Хейнеру совсем плохо, и Фен решил съездить к нему.

- Не думала, что у Феннора могут быть друзья, - Кристель удивилась вслух, а я – про себя.