Людовик IX (1226–1270) — французский король из династии Капетингов. Отправил две дипломатические миссии к монголам, в 1248 и 1253 гг., с целью организовать совместный поход против Египта.

Вильгельм де Рубрук (1215/1220–1293), посол французского короля к хану Менгу; автор «Itineraria».

Иоанн де Плано Карпини, папский нунций, побывавший при дворе монгольского хана Гуюка летом 1246 г.; автор «Liber Tartarorum».

В анонимном географическом трактате «Описание земель» говорится об обычаях ятвягов и пруссов: «Они, как и прутены, за богов почитали особые рощи. Усердно следовали гаданиям. А мертвых с конями, оружием и лучшими платьями сжигали, веря, что смогут всем этим и прочим, что сжигается, пользоваться в будущей жизни», цит. по: Чекин Л. С. «Описание земель», анонимный географический трактат второй половины XIII в.//Средние века. М., 1993. Вып. 56. С. 218; Также характеризует обычаи пруссов Петр из Дусбурга, см.: «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга/Пер., вступ. ст. и коммент. В. И. Матузовой//Вопросы истории. 1986. № 7; О тризне у древних пруссов, см.: Топоров В. Н. Конные состязания на похоронах//Исследования в области балто-славянской духовной культуры. М., 1990.

Fuerat enim ibi frater Iohannes de Policarpo, sed ipse mutaverat habitum, ne contempneretur quia erat nuncius domini Pape (Itinerarium. XIX. 5).

Точно такая же картина казней изображена при попытке Му'авии сдвинуть с места минбар Пророка. Преступление отозвалось во всем мире, нарушив в конкретной точке весь его распорядок. «Когда Му'авийа задумал увезти минбар Пророка, мир ему, в Сирию, в тот самый миг, как он притронулся к нему, солнце затмило, и земля погрузилась в темноту. Поднялся страшной силы ветер, засверкали молнии. Тогда [Му'авийа] отказался от своего намерения. Ветер вызвал у него паралич лица, и он остался [навеки] ущербным» (Чудеса мира. 562).

Бахши — монахи-буддисты, исполнявшие роль прорицателей. Патриарх армянской церкви Вардан пишет о роли буддистов из окружения Хулагу: «Тоннами назывались жрецы, которым он верил и по указаниям которых он шел или не шел на войну» (Вардан Аревелци, с. 22).

После падения Багдада великий хан Мунке передал всю полноту власти в Иране своему брату Хулагу. Джучидские царевичи, участвовавшие в военной кампании, не повиновались новому приказу и. были казнены как мятежники. Армянский историк Киракос Гандзакеци перечисляет имена казненных джучидов (Киракос Гандзакеци. 65). Царевичи оказались в имперском войске по решению общемонгольского курултая. Исключено, что Берке был не в курсе куда и с какой целью отправились джучидские царевичи. Следующий пример. В сочинении египетского историка Таки-ад-дина ал-Макризи (1365–1442) имеется следующая выписка: «В 660 году (1261/1262) из Дамаска и других мест выступили разведчики и захватили множество татар, намеревавшихся двинуться в Египет, Чтобы найти себе [там] убежище. [Дело в том, что] царь Берке посылал их на помощь Хулаку, но когда между ними [Берке и Хулаку] произошел раздор, написал им, призывая их к себе, и приказал им, в случае если они не в состоянии добраться до него, отправиться к войскам египетским» (Сборник материалов. Т. I. С. 301). Сведения ал-Макризи ставят по сомнение достоверность версии ал-'Умари о том, что Берке из высших побуждений воспротивился походу на Багдад.

Insuper ipse Manguchan habet octo fratres: tres uterinos et quinque de patre. Unum ex uterinis misit in terram Hasasinorum, qui dicuntur Mulibet ab eis, et precepit quod omnes interficiantur; alius venit versus Persidem et iam ingressus est earn, ingressurus, ut creditur, terram Turkie, et inde missurus excercitus contra Baldac et contra Vastacium; unum ex aliis misit in Cathaiam contra quosdam qui nondum obediunt (Itinerarium. XXXII. 4).

Спрашивается, кто из мусульман мог услышать секретный разговор двух Чингизидов, которые беседовали на монгольском языке? Р. Ю. Почекаев пересказывает этот эпизод по летописи ал-'Умари без малейшей критики источника; так поступали многие средневековые компиляторы; в результате рождается новый жанр — «политический фольклор», который рядится в исторические одежды, см.: Почекаев Р. Ю. Цари Ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. СПб., 2010. С. 14. Главной задачей мусульманской историографии было создание особой реальности. Ал-'Умари передал эстафету. Маска, скрывающая лицо реальности, перевоплотилась в новую маску, выдающую себя за достоверное свидетельство.

Юлиан следующим образом перевел начальную формулу послания Угедея, адресованного венгерскому королю: Ego, Chayn, nuntius regis celestis, cui dedit potentiam super terram subicientes mihi se exaltare et deprimere adversantes 'Я, Хан, посланец царя небесного, имеющий на земле власть возвышать покоряющихся мне и подавлять противящихся' (Юлиан. Послание о жизни Тартар. 4. 9).

Галиахметова Г. Г. Ислам в Золотой Орде: традиции религиозного опыта. Казань, 2007. С. 43–46, 64: «Авторы мусульманских источников единодушны в примерах, свидетельствующих о правоверии золотоордынских ханов исламской ориентации в плане их покровительственного отношения к ученым. Несмотря на это, ислам основной частью монголов Золотой Орды воспринимался лишь в традициях религиозного шаманистского опыта, близком для их восприятия, без учета культурного пласта ислама как образа жизни».

Рыкин П. О., кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института лингвистических исследований РАН.

Термин тэнгризм, предложенный Ж.-П. Ру для обозначения религиозных верований монголов, связанных с культом Неба (Roux J.-P. Tängri: Essai sur le ciel-dieu des peuples altaiques//Revue de l'Histoire des Religions. 1956. T. 150, № 2. P. 206–208), и ставший очень популярным среди монгольских авторов, не кажется нам удачным, поскольку он заставляет предполагать, что мы имеем дело с особой формой религии, каковой, на наш взгляд, культ Неба не являлся. Однако это не означает, что нужно отрицать значимость самого культа Неба в религиозных представлениях средневековых монголов, как это делает М.-Л. Беффа, опираясь только на анализ «Тайной истории монголов» (Beffa M.-L. Le concept de tänggäri, «ciel», dans VHistoire secräte des Mongols//fitudes mongoles et s iberiennes. 1993. Cah. 24. P. 215–236). Достаточно проанализировать другие авторитетные источники эпохи Монгольской империи, чтобы убедиться в обратном.

Следует отметить, что христианские и мусульманские авторы в своих трудах, как правило, описывали религиозные представления у монголов в привычных для монотеистических религий терминах. Ср. анонимный грузинский хронограф XIV в.: «В обычае же было у них поклонение единому богу, которого на языке своем называли Тенгри» (Цулая Г. В. Грузинская книжная легенда о Чингисхане//Советская этнография. 1973. № 5. С. 115). Однако и сами монголы, как бы подстраиваясь под образ мыслей побежденных, в переводах своих дипломатических посланий на другие языки регулярно передавали понятие Вечного Неба заимствованными из этих языков обозначениями верховного существа, такими как 'Аллах', 'DeusJ и т. п., см.: Rachewiltz I. de. Heaven, Earth and the Mongols in the Time of Cinggis Qan and His Immediate Successors (ca. 1160–1260) — A Preliminary Investigation, p. 127; см. также: Kollmar-Paulenz K. Religiöser Pluralismus im mongolischer Weltreich, s. 75. Cp. аналогичную ситуацию с употреблением слова täqri в средневековых тюркско-иноязычных словарях (Golden Р. Religion among the Qipcaqs of Medieval Eurasia//Central Asiatic Journal. The Hague; Wiesbaden, 1998. Vol. 42, № 2. P. 211–212).