В 1307 г. армянский принц Гайтон продиктовал свое сочинение на французском языке писцу Николаю Фалько. Гайтон, переживавший за судьбу Киликийской Армении, приписывает мамлюкскому султану Байбарсу (1260–1277) авторство геополитической игры: «Еще султан Египта свершил иное коварное дело, ибо он отправил своих посланцев к татарам, бывшим в области Кумании и Руссии, и заключил мир и любовь с ними, и распорядился, что если Абага вступит в землю Египта, то им [татарам] надлежит вторгнуться в его земли [т. е. Персии] и воевать против него [Абаги]» (Hayton. III. 27).

Монголы не вели религиозных войн и никогда не объявляли войну исламу. Это обстоятельство обычно игнорируется и исследователи излагают мусульманский миф под видом геополитической картины. В частности, Д. А. Коробейников пишет: «Антиисламская направленность политики государства Хулагуидов обретала устойчивость в силу нескольких факторов. Во-первых, оба его главных противника — Золотая Орда и Египет — выступали против Ильханов под предлогом зашиты ислама. Поэтому естественными союзниками монголов Ирана в борьбе с Египтом были западно-европейские государства. Во-вторых, часть монголов исповедовала несторианство»[111]. Отношения между джучидами, ильханами и мамлюками Египта можно рассматривать в нескольких контекстах: военном, дипломатическом, религиозном. Есть ли у нас основания религиозный фактор принимать за основной? Отличаем ли мы тех, кто вел войну, от тех, кто занимался дипломатическим оформлением войны? На мой взгляд, Золотая Орда выступала против ильханов под предлогом защиты ислама только в воображении египетских дипломатов. Рассмотрим этот вопрос детально.

В августе 1262 г. передовые отряды войска Берке под командованием Ногая вторглись в Ширван и столкнулись с авангардом войск Хулагу.

Причины войны между Чингизидами широко исследованы[112], и хотя здравая версия армянских писателей не рассматривается как главная, а много внимания уделено благочестию Берке, обзор литературы вопроса не входит в нашу задачу. В монгольских и египетских источниках указаны разные причины конфликта. Расхождения, на мой взгляд, носят не исторический, а идеологический характер.

Египетские историки ссылаются на письмо Берке мамлюкскому султану аз-Захиру Байбарсу. В письме Берке аттестует себя противником Ясы Чингис-хана и ратует за восстановление в мусульманских странах прежних порядков, тех, что были до вторжения монгольской армии в Иран. Если такое письмо и имело место, то при переложении с монгольского на арабский язык, его перевели в особом ключе: с политического языка на религиозный. Ибн 'Абд аз-Захир, включивший в свое сочинение текст письма Берке, конструирует особую реальность, что, однако очевидно не для всех[113]. Прочитав все описание целиком, а не выборочные цитаты, увидим, что ответ на загадку письма Берке лежит на поверхности.

«О прибытии послов царя Берке… Когда султан, возвращаясь из ал-Карака, находился близ Газзы, то к нему прибыл гонец от эмира 'Изз-ад-дина ал-Хилли, наместника султанского в Египетских областях, с извещением, что из Александрии получены письма о прибытии послов царя Берке, а именно: эмира Джалал-ад-дина, сына ал-Кади, да шейха Нур-ад-дина 'Али — и вместе с ними свиты. Сообщалось [также] о прибытии послов царя Ласкариса и приезде начальника Генуэзского да послов султана 'Изз-ад-дина, властителя Румского. Султан написал, чтобы всем им был оказан почет, а по прибытии в крепость свою собрал их вокруг себя, в присутствии эмиров и народа прочитал им письмо, которое было при эмире Джалал-ад-дине, и письмо, находившееся в руках шейха Нур-ад-дина. Содержали они оба привет и благодарение, требование помощи против Хулавуна, извещение о том, как он (Берке) действует против йасы Чингисхановой и закона народа своего^{37}, о том, что все совершаемое им (Берке) душегубство вызвано только враждой к нему, что "я и четыре брата мои принялись воевать против него со всех сторон, чтобы восстановить опять маяк правоверия и возвратить обителям правды [мусульманским странам] прежнее состояние, т. е. благополучие, прославление Аллаха, призыв к молитве, чтение Корана и молитву, и чтобы отомстить за имамов и народ". [Далее] он домогался отправки отряда войск к Евфрату, чтобы загородить путь Хулавуну, ходатайствовать за султана 'Изз-ад-дина, властителя Румского, и просил о содействии ему» (Сборник материалов. Т. I. С. 71–72).

Поскольку письмо Берке было публично зачитано в присутствии послов Михаила Палеолога, иконийского султана 'Изз-ад-дина Кей-Кавуса II и представителя Генуи, то, вероятнее всего, сообщение о мусульманском благочестии Берке им и предназначалось. Сообщение ложной информации — один из приемов дипломатической войны. Сходным образом поступил монгольский хан Мунке, заявивший неким непокорным правителям в присутствии послов французского короля Людовика IX, что последние прибыли с данью и выразили готовность воевать с его врагами. В одном из писем Байбарса, адресованных Берке, демонстрируется значимость султана в политическом ландшафте Средиземноморья: «…он написал письмо, в котором было много по части расположения и возбуждения к священной войне, описание войск мусульманских, многочисленности и разноплеменности их [с указанием], сколько в них конницы, туркмен, курдских родов и арабских племен, какие владыки мусульманские и франкские повинуются им, кто противодействует им и кто с ними в ладу, кто посылает им дары и кто с ними в перемирии, да как все они в повиновении у него (султана) и послушны указаниям его» (Сборник материалов. Т. I. С. 70).

В позднем сочинении ал-Муфадалла приводится иное изложение письма Берке. «Содержание послания было [следующее]: "Знай, что я друг правоверия, а что этот супостат, т. е. Хулавун, неверный; он уже злодейски избил мусульман и овладел их землями. Я рассудил, чтобы ты двинулся на него с твоей стороны, а я пойду на него со своей. Мы нападем на него сразу и выгоним его из края. Я отдаю тебе [все] мусульманские земли, находящиеся в руках его"» (Сборник материалов. J, I. С. 148).

Причины и событийный ряд войны между Берке и Хулагу не остались без внимания современников (см.: Григор Акнерци, с. 30–33; Марко Поло, с. 228–232; Рашид-ад-дин. Т. III. С. 58–60). В частности, армянский историк Киракос Гандзакеци (1200–1271) так понимал суть разногласий, приведших к войне: «Великий Хулагу беспощадно и безжалостно истребил всех находившихся при нем и равных ему по происхождению знатных и славных правителей из рода Батыя и Беркая: Гула^{38}, Балахая^{39}, Тутхара^{40}, Мегана, сына Гула, Гатахана и многих других вместе с их войском — были уничтожены мечом и стар и млад, так как они находились при нем и вмешивались в дела государства. И лишь некоторые из них, и то с большим трудом, спаслись, одни, без жен, детей и имущества, убежали к Беркаю и другим своим родичам. Узнав об этом, Беркай собрал бесчисленное и несметное войско, чтобы прийти отомстить Хулагу за кровь сородичей своих. А великий Хулагу тоже собрал огромное войско и разделил его на три части: одну [рать] поручил своему сыну Абага-хану, к нему же направил и правителя Аргуна и послал их в Хорасан на помощь Алгу с этой стороны; другую рать он собрал у Аланских ворот и, взяв с собой остальное войско, двинулся и вступил [на территорию] далеко за Дербентскими воротами, ибо туда есть лишь два пути: через аланов и через Дербент. И, разорив части улуса Джучи, дошел до великой и бездонной реки Теркн Этиль, куда впадает множество рек и которая течет, разлившись подобно морю, и впадает в Каспийское море. Против него вышел Беркай с мощной ратью. И у великой реки имело место побоище. Много было павших с обеих сторон, но особенно много было их со стороны Хулагу, ибо они мерзли от сильного снега и мороза, и множество людей утонуло в реке. Тогда Хулагу повернул обратно, пошел и вышел далеко за пределы Дербентских ворот. <…> И так воевали они друг с другом в течение пяти лет, начав в 710 (1261) году и до 715 (1266) года армянского летосчисления, собирая ежегодно войско и сталкиваясь друг с другом в зимнюю пору, ибо летом они [воевать] не могли из-за жары и разлива рек» (Киракос Гандзакеци. 65).