Трудно сказать, в какой мере Иоанн де Плано Карпини мог пользоваться словом divinatio в цицероновском смысле. Может оказаться существенным то, что он употребляет его во множественном числе, хотя это не было противопоказано и классической латыни. Нам все же представляется, что брат Иоанн употребил его в крайне нейтральном значении, приближаясь к современному фр. divination, которое означает все-таки, в первую очередь, 'гадания'. Что же касается функций монгольских дивинаторов, латиноязычные источники представляют их весьма полно. Сам брат Иоанн сообщает, что они занимались ауспициями и харуспициями, кроме того он упоминает, что при обрядах очищения участвовали заклинатели (incantatores) в единственном и множественном числе (LT, III. 7, 10), а также заклинательницы (LT, III. 15). В кыпчакском словаре «Codex Cumanicus» определение qam qatum передано латинским словом incantatrix.
Подробную картину деятельности дивинаторов дает Вильгельм де Рубрук (который называет их также divini) в XXXV главе своей книги. Так, дивинаторы, знающие астрономию, предсказывают затмения солнца и луны, в момент затмения они бьют в барабаны, производя большой грохот; в их обязанности входит указание на благоприятные и неблагоприятные дни для тех или иных начинаний; они же определяют время для сбора войска и начала военных действий{74}. См. также у него: VIII. 2 (о прорицательницах — sortilege); XVII. 1: «Omnes enim divinatores vocant Chan. Unde principes dicuntur Chan, quia penes eos spectat regimen populi per divinationem»; XXXII. 6 (фигурирует «капитан» дивинаторов). Следует привлечь и монгольский материал[198].
В качестве примера дивинаторов, знающих астрономию и определяющих начало военных действий, приведу эпизод из летописи Рашид-ад-дина, связанный с военным противостоянием между ильханом Текудером (Ахмедом) и царевичем Аргуном летом 1284 г. Конфликт между дядей и племянником за трон грозил вылиться в междоусобную войну, но нойоны выступили за переговоры. В ситуации неопределенности одна из сторон обратилась к астрологам. «Ходжи Садр-ад-дин и Асиль-ад-дин, сыновья покойного ходжи Насир-ад-дина Туей, доложили, что по предзнаменованию светил в походе не будет добра. [Ахмед] очень разгневался и выбранил их» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 106). В этом случае в роли дивинаторов выступают мусульманские астрологи, сыновья Насир-ад-дина ат-Туси (1201–1274), знаменитого персидского философа, математика и астронома. И другой пример. Чагатайский царевич Борак вторгся во владения ильхана Абага. На военном совете мнения нойонов Борака разделились. Йисур полагал, что лучше мирным путем выпросить земли у Абага. А Джалаиртай заявил: «Мы пришли воевать, коли хочешь мириться, то лучше было это сделать в Мавераннахре». Борак согласился дать бой. «Сопровождал его некий звездочет по имени Джелаль. Он у него попросил открыть, какое выбрать время. Он промолвил: "Ежели ты повременишь с месяц, то для тебя будет лучше". Бораку не понравилось слово о промедлении, а Джалаиртай вскипел от гнева и вскричал: "Чего там еще придавать значение счастью звезд, особливо в такой час, когда сильный враг подошел близко". Маргаул тоже выразился в таком смысле и покончили на том, чтобы дать бой, а раньше выслать лазутчиков, чтобы они разведали, взаправду ли пришел Абага-хан или нет» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 78). Прогноз звездочета оказался верным. В 1307 г. ильхан Улджейту отправил Данишманда Бахадура с приказом захватить Герат, правитель которого, Малик Фахр-ад-дин, вышел из повиновения. Советникам Данишманда удалось уговорить Малик Фахр-ад-дина покинуть город и уйти в соседнюю крепость, однако в цитадели (хасар) города заперлись несогласные, задумавшие хитростью заманить Данишманда и убить его. Данишманд обратился к индийскому астроному, который гадал на песке, с просьбой: «"Погадай [мне], посмотри и скажи: целесообразно ли нам пойти и увидеть (т. е. осадить) хасар или нет". Индийский астроном погадал и сказал: "О великий, необходимо отменить поход к хасару, потому что [результаты] гадания не к добру. Знаки, которые указывают на стрелы и кровь, повторяются два-три раза и установлены в утроенной форме". Данишманд Бахадур от этих слов призадумался, решил направиться в сторону своей родины и отложить дело с хасаром. [Но] маулана Ваджих-ад-дин сказал: "О эмир, не расстраивай [свои] дела, согласно [словам] этого колдуна, потому что он не хочет войны и не ведает о востребованности [слов]: "во истину только Аллах знает время Судного дня…" поэтому Он (Бог) не раскрыл тайное пророкам. Вера в [гадание] по звездам есть богохульство. Доказательства этому очевидные: все, что они (кудесники) говорят — случается наоборот"» (Хафиз Абру, с. 49). Прогноз астронома сбылся.
Поразительно, насколько монголы оказались открыты к восприятию чужого опыта. Магический универсум соответствовал имперскому универсуму.
Между Вильгельмом де Рубруком и буддистами произошел занимательный диалог о назначении скульптурных изображений людей в буддийском храме. Выяснилось, что скульптуры означают не богов, а знатных умерших, и призваны хранить память о них. Из рассказа францисканца следует, что имеется некая связь между стационарными фигурами в буддийских храмах и войлочными изображениями умерших Чингизидов. Ни один чужестранец не смел поклоняться этим онгонам. Войлочные идолы перевозились на специальных повозках под охраной дивинаторов. В этом случае дивинаторы — буддийские предсказатели. «Они верят лишь в единого Бога, однако делают из войлока фигуры умерших своих, облачают их в самые дорогие одеяния и помещают их на одну или две повозки. И к этим повозкам никто не осмеливается прикоснуться. И находятся они под охраной предсказателей, которые являются их священнослужителями, о которых я вам в дальнейшем расскажу. Эти предсказатели всегда находятся перед двором самого Мангу и других богатых; бедные же не имеют их, если только они не из рода Чингиса. И в походе словно колесница, запряженная парой, они следуют впереди, как столп света пред сынами Израиля, и именно они выбирают место, где разбить лагерь и первыми ставят дома свои и после них весь двор. А в день праздника и в календы они извлекают вышеупомянутые фигуры и располагают по кругу в доме своем. Затем входят сами моалы и войдя в дом сей, преклоняются и воздают почести. И в этот дом никто чужой не смеет войти. Однажды я, попробовав войти в этот дом, был наказан жестоко»{75}. Предсказатели, сопровождающие повозки с особыми онгонами, и движущиеся впереди ханской орды, видимо, занимались магическим обезвреживанием пространства. Сходный сюжет имеется в Новгородской Первой летописи. «В лето 6746 (1237 г.)… придоша иноплеменьници, глаголемии Татарове, на землю Рязаньскую, множьство бещисла, акы прузи; и первое пришедшее и сташе о Нузле, и взяша ю, и сташа станом ту. И оттоле послаша послы своя, жену чародеицю и два мужа с нею, къ князем рязаньскымъ, просяче у нихъ десятины во всемь»[199]. Кем была эта чародейка? Исследователи сошлись на предположении, что это шаманка. Ю. В. Кривошеев полагает, что монгольские послы были жрецами-прорицателями: «Татары, вступая в неизвестные, чужие, таящие множество опасностей, земли, безусловно, попытались уберечься от возможных несчастий… "Жена чародеица и два мужа с нею" вовсе не были "послами безделными", а скорее наоборот. Прежде, чем предстать перед Батыем и предсказать приемлемый ход событий, они должны были расколдовать эту чужую неведомую для них и их сородичей страну»[200]. Существует также убедительная гипотеза, что войлочные изображения предков, высоко чтимые Чингизидами, превратились у правящих династий в Персии и Китае в живописные портреты предков[201].
