— Особенно если женщине предстоит знакомство с новой родней. — Нэнси посмотрела на себя в зеркальце и нахмурилась. — Я совсем ничего о нем не знаю.

— О дяде Чарли? — уточнил Роберт.

— Ты почти ничего не рассказывал, — напомнила Нэнси. — Ну давай, давай расскажи.

Роберт пожал плечами.

— Он романтик.

Нэнси попробовала уловить смысл данной дядюшке характеристики.

— Романтик? — эхом повторила она.

— Потерял все состояние в каких-то безумных проектах, — пояснил Роберт.

Нэнси покивала.

— Понятно. — Ей по-прежнему было ничего не понятно. — Боб?

— А? — спросил Роберт.

— А при чем здесь проекты?

— Он всех и вся идеализирует. Проза жизни для дядюшки Чарли недостаточно хороша, — с каждым словом сильнее раздражаясь, пояснил Роберт. — Все, за что он берется… Он строит планы, планы, планы… Блестящие планы. И совсем не соотносит их с реальностью.

— Так ведь это здорово. — Нэнси невольно ответила несколько запальчиво.

— Это идиотизм, — довольно резко сказал Роберт.

— С чего бы? — спросила Нэнси.

— Он снова и снова ставит свое благополучие на карту ради… ради полной ерунды! Дурак несчастный!

Горечь, прозвучавшая в голосе Роберта, напугала Нэнси, привела в смятение.

— Роберт, ты его не любишь? — нерешительно спросила она.

— Люблю, само собой! — рявкнул Роберт.

Он ответил так резко, так отчужденно, так непразднично — словно… словно посторонний, — что это подействовало на Нэнси, как оплеуха. Она на секунду застыла, а потом… Беззвучный всхлип, несколько выкатившихся из глаз слезинок, мелькнувших в ясном открытом взгляде… Она отвернулась.

Роберт покраснел и неловко взмахнул рукой.

— Извини.

— Ты как с ума сошел, — сказала Нэнси.

— Не сошел, — возразил Роберт.

— А похоже, — сообщила Нэнси. — Что я сказала не так?

— Ты ни при чем, — ответил Роберт. Вздохнул. — Так идем? Ты готова?

— Нет, — ответила Нэнси. — Нет. Слезы еще эти.

— Не торопись, — сказал Роберт.

Нед Кроссби, владелец «Атлантика», словно постарел и осунулся. Он все еще сидел с Чарли за столиком. Ему так и не удалось отговорить старого друга: с каждым новым возражением Чарли все больше загорался величественностью своего замысла.

Наконец, Нед встал, и Чарли взглянул на друга с насмешливой заботой.

— Уходишь?

— Ухожу, — подтвердил Нед.

— Надеюсь, я тебя успокоил, — небрежно сказал Чарли.

— Конечно. — Нед ухитрился выдавить улыбку. — Прозит, чин-чин, будь здоров.

— Может, все-таки выпьешь с нами, Нед? — игриво предложил Чарли.

— Большое искушение, — ответил Нед. — Только вот я до смерти боюсь, что мир подстроит нам пакость.

— Да что может случиться? — не понял Чарли.

— Не знаю, и ты не знаешь. Однако жизнь устроена не так, как мы рассчитываем, она богата на сюрпризы. Запросто кто-нибудь влезет и все испортит.

К концу своего страстного спича Нед намеревался отодвинуть виски подальше от Чарли. И не успел. Чарли подскочил и отсалютовал рюмкой, приветствуя Роберта, который застыл в проеме.

Чарли выпил содержимое рюмки в три длинных, решительных глотка — словно совершая ритуал.

Нэнси Холмс Райан наблюдала эту картину в узкую щель между плечом мужа и дверным косяком. Потом в дверном проеме, как в рамке, осталась одна Нэнси: Роберт шагнул в сторону дядюшки.

Рядом с Чарли встревоженно топтался какой-то неухоженный господин. Хозяин заведения, не иначе. Из них троих счастливым выглядел только дядюшка.

— Не беспокойся, — сказал Роберту Чарли.

— Я и не беспокоюсь, — ответил Роберт.

— Меня вовсе не сорвало, — сказал Чарли. — Я ни капли не выпил с твоего отъезда. Просто сегодня особый повод. — Он демонстративно поставил рюмку на стол. — Одна порция, и все. — Он повернулся к Неду. — Ну, что, запятнал я репутацию «Атлантика»?

— Нет, — мирно ответил Нед.

— И не запятнаю, — сказал Чарли. Он кивнул на стул. — Садись, взрослый ты наш.

— Ты мне? — переспросил Роберт.

— Я долгих двенадцать лет опекал несовершеннолетнего, — пояснил Чарли. — А теперь ты вырос.

— Дядюшка Чарли… — начал Роберт, желая представить Нэнси.

— Садись, садись, — сердечно пригласил Чарли. — Что бы мы ни сказали сейчас друг другу, давай делать это со всеми удобствами.

— Дядюшка Чарли, — повторил Роберт. — Позволь представить тебе мою жену.

— Твою что? — не понял Чарли. Откровенно говоря, он и вовсе не заметил Нэнси. Теперь, когда Роберт кивнул в ее сторону, Чарли продолжал сидеть, глядя на девушку с некоторым удивлением.

— Мою жену, — повторил Роберт.

Чарли встал. Теперь он не отводил от Нэнси пристального, лишенного всякого выражения взгляда.

— Очень приятно, — произнес он.

Нэнси слегка поклонилась.

— Очень приятно, — произнесла она.

— Я прослушал ваше имя, — сказал Чарли.

— Нэнси, — сказала Нэнси.

— Нэнси, — эхом отозвался Чарли.

— Сегодня утром мы поженились, — сказал Роберт.

— Вот как, — произнес Чарли.

Он несколько раз резко моргнул, сощурился, словно пытаясь сфокусировать взгляд. А затем, осознав, что это могут принять за пьяные гримасы, громко пояснил:

— Что-то в глаз попало.

И повернулся к Неду.

— Я трезв как стеклышко.

— Никто и не сомневался, — ответил Нед.

— Что же мы тут стоим? — воскликнул Чарли. — Официант!

В отделе учета акционеров, что в финансовом департаменте американской компании «Молот и наковальня», окон не было. Из громкоговорителя рядом с часами на зеленой стене лилась приятная музыка; она увеличивала производительность отдела на три процента, не давала забыть о смене времен года и была своего рода окнами для сотрудников — Бада Кармоди, Лу Стерлинга, ну и Нэнси Дэйли.

Сейчас громкоговоритель наигрывал песни о весне. Кармоди и Стерлинг, оставив шестидесятичетырехлетнюю мисс Дэйли за главного, отправились пить утренний кофе.

Беззаботные и не отягощенные амбициями, они неторопливо шли по двору фабрики к воротам, за которыми их ждал бар «Супергриль». В свое время им обоим дали понять, что у них нет бесценных качеств, позволяющих выбиться в начальники, и потому, в отличие от суетящихся вокруг молодых людей с наивным энтузиазмом в глазах, Кармоди и Стерлинг носили удобную и недорогую одежду и выходили испить кофейку, когда вздумается.

Еще у них был целый пласт юмора, закрытый для тех, кому светило большое будущее в организации: они свободно отпускали шуточки о компании «Молот и наковальня», ее продукции, сотрудниках и акционерах.

Сорокапятилетний Кармоди теоретически отвечал за работу отдела, состоящего из молодого Стерлинга, мисс Дэйли и папок с документами, однако, будучи анархистом по духу, никогда не отдавал указаний. Высокий и худой мечтатель, он гордился тем, что больше склонен к творчеству, нежели к начальствованию, так что энергия его уходила на то, чтобы набивать ящик предложений, украшать офис к праздникам и собирать лимерики в папку, запертую в столе.

Поначалу Кармоди приуныл, глядя, как предприимчивые молодые сотрудники один за другим обгоняют его на лестнице к успеху. Потом в отдел пришел двадцативосьмилетний, такой же высокий и худой мечтатель Стерлинг, недооцененный в других подразделениях конторы, и жизнь в отделе забила ключом.

Кармоди и Стерлинг побуждали друг друга к достижению все новых вершин творчества — необычайно продуктивный союз двух талантов породил множество творений, самым значимым из которых был миф о Бомаре Фессендене Третьем.

Человек по имени Бомар Фессенден Третий и вправду существовал среди акционеров компании, однако ни Кармоди, ни Стерлинг не знали о нем ничего — только количество акций и домашний адрес: 5889, Сивью-Террас, Грейт-Нек, Лонг-Айленд, Нью-Йорк. Пышные имя и фамилия так поразили воображение Стерлинга, что он начал со знанием дела рассказывать, как Фессенден, якобы его старинный приятель по университету, шикует на дивиденды, выплачиваемые компанией, и шлет письма из игорных заведений по всему миру — Акапулько, Палм-Бич, Ницца, Капри… Очарованный мифом Кармоди тоже много чего к нему присочинил.