— Значит, Берта счастлива? Я ее только ребенком помню!

— Вполне. Модная художница, за портретами очередь стоит, муж, Серж, мой брат, совладелец маминых модных домов, тоже Академию художеств окончил, не так талантлив, как Берта, но не завидует, у него талант руководителя проснулся, маме помогает. Двое детей у них, как по заказу, мальчик и девочка, третьего хотят, только не решили еще, кого.

За разговорами они не заметили, как из комнаты исчезла Элеонора. За окном смеркалось. Тихо подошел слуга и пригласил на ужин. Когда рассаживались за стол, Аннабель обратила внимание, что и ее дочь, и сын короля Итонии на ужин не явились. Эльриан и Рейджен обменялись встревоженными взглядами, король что-то спросил у задумчиво ковыряющейся в тарелке дочери, та пожала плечами. Было ясно, молодежь сбежала на свидание и позабыла об ужине. Аннабель что-то тихо сказала на ухо мужу, но, видимо, не успокоила. Сразу после трапезы Рейджен стал выпытывать у дочери куда запропастился его сын, а Эльриан предпочел действовать. Он спокойно прошелся по залам дворца, и, не обнаружив нигде парочку, вышел в сад. Стояла теплая, летняя ночь, в чистом небе сияла полная луна. На скамейке у входа во дворец обнаружился хозяин. Джеронимо сидел, наслаждаясь тишиной и покоем.

— Кого потерял, брат? — спросил он шурина.

— Эленонору не видел?

— Мелькала за кустами, но не одна, с кавалером. Подожди, не заводись, молодые, пусть общаются! Сам себя в этом возрасте вспомни!

— В этом возрасте мне планета на плечи свалилась, так что гулять под луной некогда было, да и опасно. Куда они могли пойти? Проверить надо.

— Сумасшедший! Чувствуется, что у тебя одна дочка, было бы как у меня, три, радовался бы, что хоть одна жениха нашла! Проверь беседку у озера, там обычно парочки встречаются! Лучше бы Белль взял, и прогулялись бы вместе, наверстали так сказать, потерянное в молодости!

— Может, так и сделаю, — прошептал про себя император.

Ронгвальд столкнулся с Норой у входа в столовую. В руках у девушки был его букет. Заметив друг друга, они замерли, потом Рон подхватил девушку под локоть, и тихо спросил:

— Ну как, заслужил я прогулку под луной?

— Заслужил, полностью заслужил, даже две, сегодня и завтра. Ты что, знал? Хотя, откуда! Знаешь, ты мне подарил точно такой же букет, как отец матери на первом свидании. Мама была тронута. Колись, как додумался!

— Да никак, как увидел, сразу понял — это твое, гордая, самая красивая, все окружающие сравниться не могут, истинная королева! И к тому же, роза, значит, символ любви!

— Ты романтик! Никогда бы не подумала. Ну, мамино сердце ты завоевал, давай, завоевывай мое! На ужин пойдем, или поголодаем?

— Поголодаем. Потом что-нибудь перехватим. Пошли, смотри, какая луна!

— Пойдем к беседке, она на берегу озера, пока ее никто не занял.

Они подошли к легкой, ажурной беседке, Элеонора положила букет на столик посередине сооружения, подошли к перилам. Рон тихо приобнял девушку за плечи и привлек к себе. Тишину нарушала заливистая птичья трель.

— Совсем как соловей, у бабушки с дедушкой, в Ораниенбауме, под Петербургом, они поют весь июнь. Черемуха, белая ночь и соловей…

Она повернула голову к своему спутнику, Рон не выдержал и коснулся губами ее так манящих губ. Девушка не противилась, наоборот, притянула его ближе к себе, углубляя поцелуй. В это время что-то спугнуло певуна. Рон вздрогнул. На другой стороне небольшого озера заколыхались ветви кустов, на берег вышла пара.

— Тш-ш-шш, — прошептала Элеонора, присаживаясь, прячась за резными перилами.

— Ты что? — тоже шепотом спросил Рон.

— Родители. Как ты думаешь, они нас видели?

— Н-не знаю, вроде нет, хотя луна яркая, но мы в тени.

Луна действительно заливала окрестности ярким, холодным светом. Молодежь так и сидела, укрывшись за перилами, Рон воспользовался моментом и сорвал еще один поцелуй.

— И что мы теперь делать будем, — спросила девушка, — не всю же ночь так сидеть?

— Конечно, не всю! Пошли, по- моему, они нас не заметят!

— Ты не знаешь отца, он все заметит…

— Думаю, сейчас им, видимо, не до нас, смотри!

На другом берегу озера, вся облитая лунным светом, сплелась в объятиях другая пара. Родители Элеоноры самозабвенно целовались.

Молодежь, пользуясь моментом, улизнула из беседки, забыв на столике букет. Спохватились только у входа во дворец.

— Я растяпа, как ты думаешь, он долежит до утра?

— Я сейчас сбегаю, заберу.

— А если они пойдут туда?

— Но я же буду один, ничего неприличного нет.

Рон проводил Нору до ее комнат, и быстро побежал за букетом. Но беседка оказалась занята, более того, там опять целовались! Ронгвальд не знал, куда деваться от смущения, но твердо решил дождаться, когда беседка освободится и забрать букет. Он спрятался в кустах неподалеку, но до него долетали обрывки фраз, порой заставлявшие его краснеть.

— Нет, Эль, все же нам стоит на следующий год поехать встречать весну в России. Здесь хорошо, но разве эта пичуга может сравниться с нашим соловьем, представь, только начало белых ночей, в спальню заглядывает луна, цветет черемуха, ее аромат заполняет все вокруг, и соловьи заливаются, если один замолкает, то еще несколько стараются его перепеть, и так всю ночь… Ни здесь, ни на Эллане такого нет! Я так жалею, что ты этого не видел. Давай на следующий год поедем в конце мая под Петербург, соловьев слушать!

— Не будем загадывать, Анни, но обещаю, если все будет в порядке, то вырвемся на неделю, сможем. Ты мерзнешь, иди сюда, буду греть.

— Эль, мы же уже не молодые…

— Не все ли равно, если мы до сих пор влюблены друг в друга! Я думаю, вернее, надеюсь, что и когда нам будет «под сто» мы все равно сможем вот так обниматься и слушать птичек!

— В том возрасте только и останется, что птичек слушать, и то, со слуховым аппаратом. Эль, ты с ума сошел, а если кто-то тоже гуляет?

Тс-сс, тише, ты забыла, что нам не под сто, а во дворце такой проходной двор… Обопрись о перила…

Дальше ждать уже не было никакой возможности, и Рон с позором сбежал. Ничего, он встанет пораньше, и еще до завтрака купит Элеоноре еще букет, вместо потерянного. Надо же, родители Норы до сих пор любят друг друга! Как бы он хотел иметь такую же любящую семью. И у его отца с матерью тоже была любовь, если бы она не умерла так неожиданно! Надо будет тихо, не привлекая отца постараться расследовать, что же все-таки произошло на самом деле. Неужели маме умереть помогли?

Парана, саммит.

Вернувшись ни с чем во дворец, Ронгвальд не стал беспокоить Нору, а вернулся к себе. У отца в комнате горел свет. Он тихо поскребся и, отворив дверь, замер на пороге. Отец сидел за ноутбуком и играл в новомодную стратегию. Обернувшись, он смутился, что его застали за таким несерьезным занятием, но увидев сына, улыбнулся и пригласил войти.

— Сейчас, только сохранюсь! Что ты хотел?

— Папа, — замялся Рон, — ты как-то сказал, что бы я к девушкам присмотрелся, вот, получается… — он замолчал, не зная, как продолжать.

— И что, кто-то нравится?

— Да, папа, и, может быть, сегодня ее родители видели, как мы целовались!

— Уже целовались? Быстро вы! И кто же тебе так понравился?

— Элеонора Этерлинг.

Отец несколько минут сидел, осмысливая, сказанное сыном.

— Ты что, никого попроще найти не мог? — с сомнением проговорил отец, — тут не знаешь, как подступиться даже, одни сложности. Она же единственная дочка у отца! Как Эльриан отреагирует? А она сама, как? Ты-то ей нравишься?

— Похоже, нравлюсь.

Отец вздохнул. — Хорошо, завтра постараюсь в перерыве поговорить с императором, посмотрим, что получится. Тут все, конечно, от самой девушки зависит. Если ты ей по сердцу, она отца уговорит. Озадачил, сынок! Иди спать, попробуем договориться!