*Известный Библейский сюжет.

Эллана, Итония.

— Что? До чего договорились? — встревоженно спросила Аннабель.

— Если этому человеку можно верить, то он смертный приговор не подпишет. Но только, если на него не успеют повлиять еще раз. Удивительная тряпка. Прости, не понимаю, как человек, совершенно лишенный воли и своего мнения мог править планетой столько лет! Не говори ничего Норе, но при таком свекре я ее замуж за Ронгвальда не отдам. Небезопасно. И парня надо как-то оттуда вытаскивать. Ничему он у отца не научится. Надо посмотреть на брата Рейджена, вроде он его мнение очень уважает. Может, стоит передать власть именно брату, все равно Рон наследник, у брата только дочки.

— Эль, мне кажется, или ты сейчас готовишься сам нарушить этот закон о невмешательстве!

— Не бойся, не нарушу! Вот сейчас, король Итонии сам попросил совета, я дал, все законно. Потом еще что-то придумаем! Главное, что бы его не заставили этот чертов приговор подписать! Правда, он брата очень боится. И сам искал предлог, что бы не подписывать. Надеюсь, продержится. Нору пока не обнадеживай. Легче перенести все один раз, чем потом получить второй удар. Успокой, но не обнадеживай. Хорошо?

Аннабель кивнула и вышла из кабинета императора. Эльриан подумал и набрал знакомый код коммфона. Ответили.

— Слушай, Фред, тут такое деликатное дело…

Рейджен положил коммфон и с облегчением вздохнул. Как хорошо, что он посоветовался! Действительно, все можно изменить, кроме смерти. А с Роном он так и не переговорил. Теперь ясно, что нужно делать. Он решительно, пока вновь не одолели сомнения, взял приговоры, и на каждом, начиная с самого главного, твердой рукой начертал:

«Приговор не утверждаю, заменить казнь одиночным заключением, (или каторгой)». Расписался. Все! Взял чистый гербовый лист бумаги и написал:

«Всех приговоренных дворянского звания поместить в одиночное заключение в различные замки планеты, пока на то будет моя королевская воля. Простого звания — отправить на каторгу. Принца Ронгвальда немедленно доставить в мой кабинет.

Рейджен, король Итонии».

Вызвал дожидающегося его гвардейца. Вручил два конверта.

— Срочно, в тюремный замок, в руки командующего королевской гвардией! Лично в руки! На обратном пути доставите сюда принца, все поняли?

После бессонной ночи Ронгвальдом овладела какая-то апатия. Все. Жить осталось какой-то час. Стоило бороться?! Нет, все же стоило. И умирать следует с высоко поднятой головой, а не как виноватый трус. Даже, если нет зрителей, хотя, какие-то зрители будут. По протоколу требуются свидетели, значит, кого-то притащат. Погода была по-осеннему хмурой, не скажешь, что еще только август. Промерзнут все. Им-то все равно, а вот свидетелям предстоит мучиться с простудой. Но от протокола все же отступили. Не дали ни переодеться в чистое, ни покормили завтраком. Может, это и к лучшему. Говорят, последствия повешения не очень приятные. Не хотелось бы висеть в мокрых штанах, и не только! Господи, о чем он думает. Какое ему дело до того, что будет потом! И что тянут? Быстро бы казнили и все! Сиди тут, жди, переживай. Помолиться, что ли? Нет, он лучше будет думать о Норе. Хорошо, что они не объяснились и не наобещали друг другу вечной любви. Сможет его позабыть и снова влюбиться. Хоть это правильно.

За дверью раздались шаги. Все? Пришли! Так, плечи расправляем, голову выше, встречаем смерть достойно. Вошли конвоиры, с ними священник. Обычная процедура. Патер отошел подальше от двери, в проеме которой стояли стражники, шепотом попросил покаяться, услышав, что каяться не в чем, что-то залопотал о суде Божьем, о милости Господней. Рон нетерпеливо прервал:

— Святой отец, каяться мне не в чем, а обычные мелкие грешки, надеюсь, Господь мне, как мученику, безвинно осужденному, простит, а вы отпускайте, и заканчивайте!

Покачав головой священник грехи отпустил. У Рона мелькнула мысль рассказать все, что ему вчера сообщил Драмм, но он вспомнил о тайне исповеди и понял, что никому священник ничего не расскажет. Промолчал. Священник ушел. Ему сковали руки за спиной, и повели во двор. Все…

Во дворе красовалась новенькая виселица из свежих досок. На перекладине шесть петель ждут свою добычу. На приподнятом над землей эшафоте пять человек. Самые знатные. Принцу в компанию подобрали. Друзья. Не предал ни один. Промелькнула мысль, что виновен-то он, изо всех приговоренных Драмму нужна только его смерть. Остальные за компанию. Стало горько. Но виду не подал. Гордо неся высоко поднятую голову поднялся на эшафот, встал рядом со всеми.

— Рон, — удивленно прошептал старый друг, Чанлор, — Тебя тоже?

— Меня в первую очередь. Друзья, должен извиниться, все это действо из-за меня. А вы просто попали под раздачу. Спасибо, что не сдали, хотя это и не помогло. Драмму нужно срочно от меня избавиться.

Стоять на возвышении было холодно, порывы ветра бросали в лицо мелкую водяную пыль. Ронгвальд осмотрелся, внизу стояла кучка, человек 20 придворных и чиновников, пялились на него, как на диковинку. От холода начиналась дрожь, он старался стоять ровно, а то еще подумают, что от страха. Очередной порыв ветра распахнул полы потрепанного, когда-то щегольского пиджака. Он услышал тихий вздох своих товарищей по несчастью. Опустил глаза и понял причину. На рубашке явно проступали засохшие пятна крови. И не запахнуть, руки скованы. Ничего, пусть смотрят. Зрители тоже замерзли, перешептывания стали громче.

— Чего ждут, холодно же!

— Приговор еще не привезли, на подписи у короля!

— И сколько еще ждать?

— Короля спроси!

Минуты текли, холод пробирал до костей, стоять стало трудно, к горлу подкатывал ком, накатывала слабость, все сильнее дрожали ноги. Все-таки последние две недели на полуголодном пайке, полные боли, отняли много сил. Господи, когда же это кончится! Отец что, подпись поставить, все никак не решится? Не с кем посоветоваться. Дядя в отъезде, ему, небось, дозванивается! Раньше ему так импонировала манера отца не рубить с плеча, несколько раз консультироваться, перед принятием решений. Это казалось правильным, но сейчас, когда пришло понимание, что Рейджен просто очень нерешителен и внушаем, это начинало бесить.

Наконец, во двор влетел молодой человек в форме дежурного офицера. Остановился, повертел головой, кого-то высматривая. Драмм шагнул вперед, протягивая руку за конвертом, но офицер покачал головой и что-то сказал. Драмм скривился, но промолчал. К офицеру подошел командующий королевской гвардией, ему и был вручен пакет. Полковник распечатал конверт, прочел, и вдруг улыбнулся. Странно. Барабаны пробили дробь. К приговоренным подскочили палачи, затащили на подставки, одели мешки на головы, на шею петли. Полковник поднялся на эшафот, посмотрел на шесть замерших фигур и начал громко читать:

— Смертный приговор не утверждаю, для дворян заменить одиночным заключением, пока на то будет моя королевская воля, для простолюдинов — каторгой. Принца Ронгвальда немедленно доставит ко мне в кабинет! Выполнять волю Его Величества!

Помилованных смертников аккуратно освободили от петель, помогли спуститься с подставок, Рона повели к стоящему у въезда во двор мобивену, остальных — по камерам. Внезапно кончились все силы, что он собирал, что бы достойно встретить смерть. А зря. Расслабляться не стоило. Впереди разговор с отцом.

Рейджен нетерпеливо ждал сына. Хотел поговорить, и одновременно боялся разговора. Внутри билась мысль, что этот разговор должен был состояться раньше, до пребывания Ронгвальда в тюрьме. Вряд ли его там допрашивали вежливо. Он же сам дал разрешение относиться к принцу, как к рядовому подследственному. Так что настроение сына вряд ли будет доброжелательным. Правда, оставалась еще надежда, что он будет ему благодарен за помилование. Наверняка переживал, боялся казни. Больше всего ему хотелось, что бы сын бросился к нему с благодарностью, покаялся, он бы простил, и все стало бы по-прежнему. Но противный внутренний голос тихонько нашептывал: по-прежнему не будет, как бы самому каяться перед мальчишкой не пришлось! Послышались шаги, ведут!