Ми Лу тоскливо вздохнула и продолжила:

— Я не могла ответить на вопрос Рурет, но чувствовала, что это не простое любопытство, у нее есть скрытые мотивы так стараться отыскать силу, скрытую под горой. И когда ее брата не было рядом, она все же поделилась со мной. С детства она видела тени вокруг брата. Однажды ей приснился вещий сон о том, что в будущем его поглотит мир духов. Она описала в точности, как он выглядел во сне, как… — Ми Лу вдруг окинула Шена внимательным взглядом. — Да точно так же, как ты выглядишь сейчас. И багряный словно кровь наряд упомянула.

Риту перевела на Шена удивленный взгляд. Глаза того потрясенно расширились, когда он осознал, что за сон могла иметь в виду Рурет.

— Рурет беспокоило, что предсказанное может скоро произойти. Поэтому, ощутив под пиком Лотоса священный источник, она искала возможности использовать его силу. Я сказала ей, что это невозможно. Никому не позволено трогать то, что скрыто под тем пиком. Сила, что там таится, не просто энергия, которую можно использовать для себя. Но… Я уже тогда видела, что предостережениями ее не сдержишь. Поэтому я решила отвлечь ее, научив потерянным знаниям. Та печать перемещения была одной из таких.

Шен ничего не сказал, а Ми Лу продолжала:

— Я… Хотела, чтобы Рурет осталась здесь подольше. Она так напоминала мне меня… Меня давным-давно, когда я наслаждалась своими успехами, упивалась растущей силой и когда слово «запретно» лишь разжигало любопытство. Мое любопытство погубило немало жизней и в конечном итоге привело меня к жизни на этой горе, в одиночестве, пытаясь искупить грехи. Но… Я всегда не высоко ценила чужие жизни, Рурет же… была доброй. Ей нравились запретные искусства лишь пока жертву могла принести она сама, если источником силы должно было стать страдание других людей — она бы отступила. Если бы… — Ми Лу зло посмотрела на Шена. — Если бы не ее брат — она бы не зашла так далеко.

Шен непонимающе посмотрел на нее.

— Что? — разозлилась та. — Ее брат рассуждал другими категориями. Я смогла оценить это за то время, пока они гостили у меня. Однажды пришел человек, заклинатель, еще не достигший бессмертия. Его история была полна боли и предательства. Его маленький заклинательский клан был словно семья — почти все в нем имели родственные связи. Вступить в клан человеку со стороны дозволялось крайне редко. В основном клан рос и развивался из-за браков внутри клана, все, конечно, в таком случае оказывались родственниками, часто — ближайшими. Женщинам клана не дозволялось становиться заклинательницами, большая часть из них становилась наложницами главы клана, оставшиеся — женами и наложницами сильнейших заклинателей клана. Этот парень был одним из немногих, кого взяли извне. Со временем он стал понимать, что происходящее внутри клана неправильно. Он влюбился в девушку, уже обещанную другому, пытался бежать с ней, но не преуспел. Он даже разрушил свое золотое ядро, чтобы им с девушкой дозволили уйти и жить, как простолюдинам. Но та умерла. Поэтому он пришел ко мне просить отмщенья. Когда же понял, что я не убиваю людей и не воскрешаю мертвых, то просто ушел. Рурет попросила Шена остановить его, чтобы тот не погиб, в одиночестве в бурю спускаясь с горы. Шен и в самом деле ушел, последовав ее просьбе, но вернулся один и сообщил, что тот заклинатель выбрал смерть. Сообщил таким тоном, словно ходил на рынок за рыбой, а вернулся ни с чем, потому что свежую уже раскупили.

— Это твое доказательство того, какой я плохой человек? — не выдержал Шен.

— Это просто один из единичных случаев, которые складываются в общую картину.

Шен скривился.

— Рурет обещала мне, что будет заходить на чай, — вздохнув, произнесла Ми Лу. — Научившись создавать печать перемещения, привязанную к моей горе, она пообещала, что не раз ей воспользуется.

Ее глаза с ненавистью уставились на Шена.

— Из-за тебя она нарушила свое слово.

Шен устало прикрыл глаза.

— Я не тот Шен.

— Не тот? — Ми Лу зло скривилась и отставила пиалу. — Не старейшина ордена РР? Не хозяин пика Лотоса? Не брат Рурет? Другой человек?

Понимая, как это звучит, Шен стоял на своем:

— Да. Несмотря на то, что всем этим обладаю я, я не тот человек. Тот Шен ушел вслед за Рурет, выполнил обещание.

Пиала в руке Вознесшейся рассыпалась осколками.

— Как ты смеешь…

Ни одного способа доказать ей правду. Шен не видел ни одного способа. Он столько времени боялся, что правда о нем выплывет наружу, но никогда не задумывался, как доказать свои слова, если сам захочет рассказать. Муан догадался, Ал — поверил, но доказать кому-то, кто не знает его столь хорошо… Как?

Ми Лу перевела взгляд на Риту.

— Все еще думаешь, что твой дядя — хороший человек? Он даже не желает признать свою вину!

— Я… — девушка растерянно посмотрела на кажущегося отрешенным Шена. — Может, произошло недопонимание…

— Недопонимание? — вскинулась Ми Лу. — Недопонимание?! Рурет делала все ради него! Какое бы недопонимание не произошло — это его вина! Он все еще жив! Он думает о другом человеке! Защищает другого человека! Разве это можно оправдать недопониманием, а?

Бровь Шена нервно задергалась.

— Люди доносили мне слухи о тебе, — продолжала Ми Лу. — Шли годы, твоя репутация становилась все хуже. И даже тогда я не желала тебе смерти. Думала, твое сердце болит, живешь воспоминаниями о ней. Хотела, чтобы как можно больше людей помнило о том, какая она была. И что теперь? Рискуешь своей жизнью ради другого человека? Как ты смеешь пытаться жить дальше?!

Дальше сносить все эти претензии было просто невыносимо.

— Да откуда тебе знать, что у меня на душе? Или я должен был не ходить, а корчиться в муках, чтобы ты оценила?

— Мне хватило того, что я увидела и узнала о твоей жизни!

— Даже если это и так, — продолжал Шен на одном дыхании, не слушая ее возражений, — не тебе выражать мне претензии. Кто ты вообще такая? «Богиня», тысячу лет сидящая на горе? Сколько грехов совершила, чтобы влачить здесь существование? Я должен был отправиться вслед за Рурет? Отправлюсь, когда придет время. Но это будет только мое решение. Как я ее любил, что сделал и сколько потерял — знаю лишь я. И не берись судить меня со своей горы — ты и десятой части отсюда не видишь!

Цепи, обвивающие Шена, затянулись так, что вдохнуть стало почти невозможно. Вывернутые назад руки зашлись от боли, рана на правом плече стала сильнее кровоточить.

Шен скривился, стараясь сдержать стон. Риту бросилась к Ми Лу.

— Пожалуйста! Госпожа Ми, пожалуйста! Не мучайте дядюшку Шена!

— Ты все слышала — и все еще защищаешь его?!

— Не мне судить о его прошлом! Но для меня он сделал много хорошего! — Риту упала на колени перед женщиной и выставила руки в умоляющем жесте.

Ми Лу перевела взгляд на Шена, медленно поднялась из-за стола и подошла ближе, больше не глядя на оставшуюся на коленях Риту.

— Я отправлю его вслед за Рурет, — произнесла она. — Второго такого шанса у меня не будет.

Шен криво усмехнулся.

— Срываешься на мне… Почему в тебе столько злости? Не скорби, не боли, а злости. Так ведут себя те, кто ощущает вину.

Лицо Ми Лу закаменело и чуть ли не пошло трещинами.

— Что ты совершила, чтобы так злиться сейчас? Пытаешься забыть? Пытаешься убедить себя, что твои действия не имеют значения, что только я мог все изменить? Что во всем случившемся только моя вина?

Цепи, сковывающие Шена, рассыпались на осколки. Он рухнул на четвереньки, пытаясь восстановить расплывающееся зрение и выровнять дыхание.

— Я ничего не сделала, — тихо произнесла Ми Лу. — Я ничего не могла сделать. Ничего не могла изменить.

Она помолчала.

— А ты — мог.

Внезапно Шен осознал, что тянущая боль в груди исчезла. Еще несколько секунд ему потребовалось, чтобы предположить, что это значит. А затем он услышал родной голос в голове: «Шен!»

«Нет, не иди сюда! — в панике закричал он. — Она тебя убьет!»