Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вот когда Аврааму Полонскому пригодился подпольный опыт его юности.

«Этот „идеалист“, — написал о нем Кнут, — был гениальным организатором. По природе человек молчаливый, он слушал собеседников с большим вниманием. Сам говорил мало, но каждое его слово было наполнено смыслом[541]».

Среди кличек Полонского были Моррис, Патрон, Большой Поль (что было забавно при его малом росте) и Наполеонский (так его величали только у него за спиной).

Вначале организацию хотели назвать «Сила», но потом выбрали другое название — «Еврейская армия» (ЕА).

Часть членов ЕА набрали в местном университете, где училось много евреев из России и Полыни, часть — из инженеров предприятия Полонского,

Последние хорошо знали местность, так как разъезжали по всему югу страны, торгуя радиоприемниками и создавая на местах ремонтные мастерские. Особенно хорошо они ориентировались в горных районах Пиринеев, где позднее ЕА проложила тропы для переброски евреев через испанскую границу.

Кнут вербовал людей и в синагоге. Как раз там он и подошел к аргентинскому еврею Альберу Коэну и спросил, что тот собирается делать. Коэн ответил, что хочет уехать вместе с братом в Северную Африку. Тогда Кнут сказал:

— Я могу предложить кое-что поинтереснее, но сначала пошлю тебя к одному человеку, который с тобой поговорит.

Этим человеком был Полонский. Главная контора его предприятия находилась на улице Рампар, 17, прямо напротив полиции. Проверив Коэна, Полонский взял его в ЕА. Под кличкой «Бебе» бывший сержант французских ПВО Альбер Коэн стал связным и разъезжал всегда на велосипеде. А члены ЕА говорили: «Вон едет Бебе на своем коне».

В синагоге Кнут встретил и двадцатилетнего студента-медика Поля Пинхаса Ройтмана, который хотел организовать кружок по изучению иудаизма. Ройтман обратился к Кнуту на «ты», а тот засмеялся и спросил:

— Как ты думаешь, сколько мне лет?

— Лет двадцать пять.

— Сорок.

Ройтман не только организовал кружок по изучению иудаизма, но и стал членом ЕА. Кроме Ариадны с Кнутом в кружок вошли друг их семьи — писатель Арнольд Мандель и двадцатилетний поэт Клод Виже.

Виже вспоминал, что вечером в праздник Симхат-Тора[542] 1940 года он подошел к старой синагоге, чтобы встретиться с беженцами, которым он сочувствовал. У входа толпился народ. И тут его окликнул молодой человек в берете. Это был Поль Ройтман. Поль пригласил его пойти с ним на молитву. Виже объяснил, что он — ассимилированный еврей из семьи, поселившейся во Франции много поколений назад. Но Ройтману все же удалось зазвать его в синагогу. Там Виже и познакомился с Кнутом. Вот как Виже его описывал: «Говорил прерывисто и с сильным русским акцентом. Был прирожденным конспиратором, но вносил в повседневные дела романтические нотки славянского поэта. Мечтал стать великим. В Париже вел тяжелую жизнь еврейского русскоязычного поэта в изгнании. Его экзальтированная натура, его эмоциональная речь и привлекали к нему, и настраивали против него»[543].

А вот какой Клод Виже увидел в 1940 году Ариадну Скрябину.

«Как и другие русские аристократы-эмигранты, покинувшие Россию после 1917 года, она жаждала действовать. Фанатичная, как все истинные неофиты, она покрывала позором язычников и христиан, заставляла своего мужа Давида, бессарабского еврея, строго соблюдать ритуалы, от которых он давным-давно отошел, потому что, как и многие его современники, ставил сионистскую идею выше религиозно-национальной. Ариадна этого не понимала, она мечтала о полном возрождении наследия иудаизма, о возвращении в Сион, о воплощении в жизнь мистического провидения израильских пророков. Она следовала жестким правилам раввинистического учения, которого изо всех сил старалась придерживаться, невзирая на огромные внешние трудности и на внутренние конфликты ее неистовой натуры. Приняв Моисеево учение, она не признавала религиозной терпимости. Она выражала то презрение к неевреям, которое свойственно христианским женщинам, недавно перешедшим в иудаизм»[544].

Кружок собирался раза два в неделю в доме Ариадны. Она любила споры и всегда начинала их первой. Сидя у кипящего самовара, обсуждали основы иудаизма, положение евреев во Франции и во всем мире, а также занимались ивритом. Однажды после урока, где разбиралась грамматика, Ариадна сказала: «Я не знаю иврита, потому что получила плохое воспитание». Религиозный Пинхас прилагал немало усилий, чтобы мадам Кнут знала смысл всех мицвот[545]. Она очень мучилась, оттого что всю субботу не курила, и каждый раз нетерпеливо спрашивала Ройтмана: «Ну, Пинхас, уже есть три звезды?[546]»

В оккупированной Франции ввели карточную систему, но, поскольку женщинам не полагались талоны на сигареты, она без зазрения совести отбирала их у некурящих мужчин, а у дочерей — талоны на шоколад, которые тоже выменивала на сигареты. Она сохраняла «бычки», высыпала табак в газетную бумагу и крутила «козьи ножки», как в России.

На заседаниях кружка беседовали о Маймониде[547], об Ибн-Гвироле[548], о Йехуде Халеви[549]. А на каком-то заседании даже устроили суд над Иосифом Флавием, перешедшим на сторону римлян. Клод Виже был защитником. Ариадна — обвинителем. Конечно, безжалостным. Она и вынесла приговор: смертная казнь за измену Израилю.

* * *

В Ресебеду, рядом с Тулузой, был лагерь интернированных еврейских беженцев. Там в нечеловеческих условиях содержались евреи из Германии.

Целый год Ариадна, Кнут, Ройтман и другие члены ЕА по воскресеньям приносили им продукты, подкупали часовых и раздавали все что принесли. Как-то раз, возвращаясь из лагеря и отстав от остальных, Ариадна и Кнут забрели на маленькое кладбище и увидели среди скромных могильных плит роскошный памятник белого мрамора с надписью «Здесь покоится фрау (…) родившаяся в Маннхейме и скончавшаяся в лагере Ресебеду». Судя по датам, фрау была очень старой. Под этой надписью большими буквами кто-то добавил еще два слова: «Бог рассудит».

В Йом-Киппур члены ЕА не принесли обитателям лагеря еды, но сказали, что помолятся и за них в синагоге. В синагоге не хватило места для всех желающих, и члены ЕА пошли к Ариадне с Кнутом. Пинхас Ройтман, накрывшись талитом[550], повернулся к восточной стене и произнес молитву.

Как вспоминает Клод Виже, выйдя из квартиры, «еретик» Мандель закурил, и Виже полушутя его упрекнул за это. Тот секунду подумал, потом аккуратно погасил сигарету, бережно спрятал ее в карман и с тех пор никогда не курил в Йом-Киппур.

17

После создания ЕА, в соответствии с законами конспирации, Ариадна выбрала себе подпольную кличку и если раньше она из Ариадны стала Саррой, то теперь из Сарры — Региной.

Каждый боец ЕА должен был пройти введенную Ариадной церемонию принесения присяги. О тексте присяги Ариадна хотела посоветоваться с Пинхасом Ройтманом, но он был вообще против присяги: «Все мы под Богом и не можем клясться в верности ни властям, ни командирам — никому, кроме Бога».

Ариадну этот довод не убедил. В подпольной организации должна быть церемония принесения присяги. И ее ввели.

Эту церемонию описала член ЕА Анна-Мари Ламбер.

«Я оказалась в темной, как ночь, комнате, напротив меня кто-то сидел, но я видела только резкий свет фонаря, направленный прямо мне в лицо. На столе лежал флаг, а рядом — Библия. Я должна была повторять слова присяги, не снимая руки с Библии. „Клянусь оставаться верной ЕА и подчиняться ее командирам. Да здравствует мой народ! Да возродится Эрец-Исраэль! Свобода или смерть!“ — услышала я свой голос. В темноте кто-то произнес: „Отныне и впредь вы в ЕА“. Зажегся свет, и я увидела, что напротив меня сидит Ариадна и что флаг сшит из двух простыней — белой и голубой. На всех нас сильнейшее впечатление производило ощущение некой мистической силы по другую сторону стола»[551].

вернуться

541

«Этот „идеалист“… наполнено смыслом» — Д. Кнут, «Вклад», стр. 164.

вернуться

542

Симхат-Тора (ивр.) — «радость Торы», религиозный праздник дарования евреям Торы.

вернуться

543

«Говорил прерывисто… против него» — К. Виже, стр. 52.

вернуться

544

«Как и другие… в иудаизм» — там же, стр. 51.

вернуться

545

Мицвот (ивр.) — мн. ч. от «мицва», повеление, богоугодный поступок.

вернуться

546

…уже есть три звезды? — по еврейской традиции, суббота начинается с появлением первой звезды, а кончается — с появлением третьей.

вернуться

547

Маймонид (1135–1204), известен как РАМБАМ, аббр. от раббену Моше бен Маймон — крупнейший раввинистический авторитет, философ, ученый, врач.

вернуться

548

Ибн-Гвироль Шломо (в русской традиции Габироль, 1021?-1050?) — один из крупнейших еврейских поэтов и философов «золотого века» в средневековой Испании.

вернуться

549

Халеви Йехуда (в русской традиции Галеви, 1045–1141?) — один из крупнейших еврейских поэтов «золотого века» в средневековой Испании.

вернуться

550

Талит (ивр.) — еврейское молитвенное облачение.

вернуться

551

«Я оказалась… по другую сторону стола» — А.-М. Ламбер, там же.

64
{"b":"839159","o":1}