— Это же было совсем простое задание. Никуда не лезть, ни во что не встревать. Просто жить с ними, приглядывать и доносить. Это же как курорт! Я дал тебе синекуру! А ты облажался!

Бухнак сжался в комочек. Совнар тяжко вздохнул. Этот сын его дочери — не самый удачный котенок в помете, но уж на такое-то у него должно было хватить смекалки… полагал Совнар. И что в итоге?

Все эта современная молодежь. Мальчишки и девчонки, которым даже сотни лет еще не стукнуло. Только Гарибу и Шазраку перевалило за двести, а некоторые из остальных даже делопосвящение еще не прошли.

У них сейчас в моде такие гулянки. Просто выбираться за Кромку и мелко вредить смертным. Шугать их, воровать ценности, творить пакостное колдовство. Иногда просто исподтишка, а иногда вот так — подговаривая кого-то из туземцев открыть дверцу. Бухнак, этот малолетний дурачок, очень хотел услужить старшим братьям и кузенам, вот и согласился на шалость Гариба.

— Идиоты, — высказал Совнар, глядя теперь уже на всех участников проказы. — Вы полные идиоты. Без цели, без смысла, без… без ВЫГОДЫ! Если смертные запомнят нас, как мелких шаловливых бесов, мы рано или поздно станем мелкими шаловливыми бесами! Как шуки! Не будет разницы между шуками и бушуками!

— Но шуки же мельче, — пискнула Белма.

— Да, мы будем крупными шуками. Этого вы хотите?!

— Но выгода же была! — забормотал Шазрак. — Много магических вещей…

— Мусор! — фыркнул Совнар. — Ради горсти барахла вы чуть не испортили мои отношения с апостолом фархерримов и ее мужем, а через них — с Мистерией! Вы знаете, сколько я работал, чтобы романтизировать их образ среди волшебников?!

— О-о-о!.. — протянули молодые бушуки.

Все представили это. Демоны, свободно гуляющие в Мистерии и по всей Житнице. Делающие бизнес. Приучающие к себе смертных. Мистерия, полная колдунов, чернокнижников, полудемонов… и их новых друзей в кошачьем обличье.

— Оу, — закатились от жадности глаза Муравы.

— Я не знал… — огорчился Бухнак. — Ты ж не сказал…

— Суть Древнейшего, я сказал все, что тебе надо было знать! — рявкнул Совнар. — Когда я был в твоем возрасте, то до подобных вещей доходил сам… но нынешнему поколению надо разжевывать даже очевидные вещи!

Он помрачнел. Правы те, кто говорит, что Паргорон загнивает. Бушуки уж не те, что были при дедушке Мазеде и даже дядюшке Марауле.

— Просто задумайтесь, — проникновенно сказал он. — Я постоянно их навещаю, присматриваю, приглядываю. Думаете, это потому, что у них тунец такой вкусный?.. хотя вкусный. Тебя, Бухнак, я хотел сделать постоянным агентом влияния… но ты провалился, гребаный идиот.

Бухнак трусливо захныкал. Он очень жалел, что поддался на уговоры старшего брата, которому хотелось повеселиться.

— Дело в том, что это прецедент, и очень красивый. Прекрасная паргоронка с волшебником из древней династии. Завели семью и плодят талантливых детишек. Демоница совершенно смирная, доброжелательная, супруг ее очень любит. Мистерийцы сейчас мягкотелы и сентиментальны. Это все от сытости и чувства защищенности. Так и должно оставаться. Конечно, у них всегда будет много примеров… других взаимоотношений с демонами, но хорошо, что есть этот. Он образцовый и очень громкий. И прямо сейчас от него нет никакой выгоды, но лет через сто или двести… не портите мне пиар-кампанию!!!

— Не будем!.. — запищали бушуки.

— Я ведь стараюсь даже не ради нашего клана, а ради Паргорона в целом, — ласково сказал Совнар. — Это инвестиции. Задел на будущее. И все может пойти прахом из-за кучки скучающих сопляков!

О том, что особенно в усадьбе Дегатти его интересует одна конкретная девочка, Совнар умолчал. И насколько он понял, даже у Бухнака хватило ума не разевать пасть. Остальные думают, что у Вероники просто ранняя естественная магия, а призыв фактически осуществил сам Бухнак, просто через ребенка, ради легитимности.

Пусть и дальше так думают.

— Мир тебе, Астрид, а твой папа дома? — спросила тетя Янгетти. — У Хоризакула что-то с почками, он не посмотрит?

Астрид глянула на старого пса. Когда-то он был гордым благородным зверем, полным сил и с крепкими зубами. Но ему исполнилось уже двадцать лет, а для обычной собаки это глубочайшая старость.

— Папа сам болеет, и Снежок тоже… — с сомнением сказала Астрид. — Даж не знаю…

— Пойдемте, мэтресс Янгетти, хозяин вас примет, — сказал Тифон, вылезая из будки. — Мир тебе, Хоризакул.

Псы обнюхались. Тифон, в отличие от Снежка, с уважением относился к обычным псам, хотя и не всегда с ними ладил. Ему самому перевалило уже за шестьдесят, но как фамиллиар он старел гораздо медленнее, да и, наверное, вообще не мог умереть, пока жив его волшебник.

Астрид недовольно зашагала за тетей Янгетти. Ну да, папа всегда помогает соседям, когда у них болеют животные. Он же лучше всех в этом разбирается. Но сейчас он немного не в форме, а отказать-то не откажет, конечно, папа слишком добрый.

Он был в саду камней, на берегу пруда. Сидел в домашнем халате и шляпе. Из воды высунулась рыбка, перекачивая папе ману, рядом клубочился немного смурной Снежок, и они все вместе медитировали. От папы все еще пахло скверной, над ним курилась миазменная дымка, а под шляпой, Астрид точно знала, скрывались рожки.

— Пациент, — коротко бросил Тифон, нюхая у Хоризакула под хвостом. — Почки отказывают. Мы же поможем?

— Боги, Тифон, ну сколько раз я просил!.. — поморщился Майно, непроизвольно тоже ощущая запах. — Ты же разумное существо, прекрати!

— Извини, — стыдливо сказал пес, продолжая нюхать. — Ел лазанью… траву… и дохлую крысу.

— Хоризакул! — ахнула тетя Янгетти.

Старый пес виновато опустил уши.

— Дохлая крыса… отравилась… — закончил Тифон.

Снежок посмотрел на Хоризакула, как на эту самую дохлую крысу. Он терпеть не мог собак. Вонючие, визгливые, настырные существа, что все время норовят нарушить права благородного кота.

«Воняет псиной» — это вовсе не комплимент, знаете ли.

— Я сам плохо себя чувствую, — высокомерно сказал он.

— Не кобенься, — устало сказал Майно. — Коллега, придержите собаку, сейчас мы все сделаем.

— Мы были прокляты, — пожаловался Снежок, неохотно прикасаясь к Хоризакулу.

— Бушуком, да? — подалась вперед госпожа Янгетти.

— У вас тоже побывали? — спросил Майно.

— Нет, но я слышала от мэтресс Рокуалли. У вас же полно печатей, как это случилось?

Майно отвел взгляд. Печати. Даже самые мощные печати не защищают от всего. Универсальных не существует. И уж точно никакая печать не поможет, если ты сам демона и призвал.

— Здесь погибли почки, — проворчал Снежок. — Пес умрет через пару дней. Я могу это исцелить, но почки останутся слабыми — яд был силен, а пес немолод.

— Он у нас старичок, — потрепала собаку Янгетти. — Я знаю, что ему недолго осталось. Но хоть годик еще — и то…

Я могла бы вживить ему стволовые клетки. Омолодить ткани…

Если мэтресс Янгетти захочет, она обратится к специалисту.

А йа как раз и есть прекрасный специалист! Этот дер хунд будет здоровенький, как баклажан!

Майно ничего не сказал госпоже Янгетти. Он просто провел сеанс исцеления и распрощался с гостьей, стараясь скрыть то, насколько сам плохо себя чувствует.

Драка с бушуками не прошла бесследно. Проклятье оказалось живучим, да к тому же Майно сам нечаянно все усугубил, одолжив слишком много демонической силы. Даже через три дня его мутило, и он целыми днями медитировал со Снежком.

Пройдет, конечно, со временем. Но вот когда именно?

— Они все еще здесь, — сказала подошедшая Лахджа, снимая с мужа шляпу. — Как себя чувствуешь, Бэмби?

— Прекрасно, — немного неживым голосом ответил Майно. — Уррргх…

Словно зелья бушуков хватанул, и теперь у него отходняк. Такое сходу не вылечить.

— Зачем ты взял столько силы, жадная старуха Лоухи? — присела на камень Лахджа. — Тебе же вредно. Ты бы еще солнце и луну похитить попытался.