— Какая радость, — неестественно улыбнулась Лахджа.

Майно немного спал с лица. Он представил, что отец снова будет ходить… летать по дому, совать во все нос и недовольно бухтеть на… вообще на все!

— Я приучу вас к порядку, — кивнул Гурим. — Я бы с самого начала стал домашним призраком, но я был уверен, что ты никогда сюда не вернешься, и не желал тратить зря время.

— У меня есть право вето, — напомнил Майно. — Я могу отказать тебе.

— Ты не посмеешь.

— Только если ты пообещаешь не покидать мансарду. Мне и так слишком тяжело было вернуться сюда.

— Я не хотел ломать тебя, — скрепя сердце произнес отец. — Тогда я считал, что меня не в чем винить.

— А сейчас?

— И сейчас я так считаю. Но… я готов позволить тебе думать иначе. Я обещаю не спускаться с мансарды без прямого приглашения. Тем более, что это как раз соответствует традициям. Призрак не должен смущать живых.

Что ж, в том, что касается традиций, на Гурима Дегатти можно положиться. Он скорее отсечет себе руку, чем отойдет от высоких стандартов мистерийского волшебника.

— Хорошо, — крайне неохотно согласился Майно. — Но только иногда. И ты не будешь третировать моих детей.

— Это называется дисциплиной. Словом, значение которого ты так и не понял.

Астрид бежала по улице, с восхищением разглядывая флаги на шпилях. В дни фестиваля Бриара Валестра преображается даже сильнее, чем на время Доброго Дня, это самый главный праздник для всех волшебников. А поскольку сейчас 1528 год, он еще и удлиненный — целых семь дней безудержного веселья.

Девочка была в диком, неописуемом восторге. Астрид родилась в Паргороне, и знала это, но ее самые ранние воспоминания начинались где-то в два с половиной годика — и это были воспоминания о Валестре. Она обожала усадьбу Дегатти, обожала тенистые леса и изумрудные луга Радужной бухты, но в ее сердечке всегда оставалось место для уютных улочек и причудливых домов Валестры, для чудес Липового бульвара и отовсюду видной громады Клеверного Ансамбля.

Астрид всегда радовалась, когда приезжала сюда с родителями — погостить денек-другой у Мамико или просто пройтись по магазинам и посетить театр. А в этот раз они пробудут тут целых семь дней, причем вместе с дядей, который редко видит свою племянницу, поэтому покупает все, что та попросит!

Был самый первый день фестиваля. Еще никаких мероприятий, никаких особенных торжеств, кроме открытия, которое состоится после обеда. Первый день — вступительный, многие приезжают только сегодня.

Дегатти сами прибыли всего час назад, Сервелат опустился прямо посреди улицы, и они шумной гурьбой высыпали из кошеля. Повсюду то и дело как-то так появлялись и другие волшебники — одни прилетали сами по себе или на чем-нибудь, другие возникали в огненных вспышках, третьи приезжали на каком-нибудь транспорте. Со стороны портала то и дело подтягивались очередные партии гостей — в дни Хрустального и Бумажного Волка количество рейсов в Мистерию многократно возрастает, а в другие страны, соответственно, сокращается.

Это не очень нравится тем, кому нет дела до фестиваля Бриара, но Порталику контролируют волшебники, так что… смиритесь. На эти дни чародеи всего мира спешат домой.

И Астрид то и дело забегала вперед, заглядывая в лицо то одному магу, то другому, без всякого стеснения пялясь на кобринов и фелинов, сил-уней и арахнидов, ботвинников и минотавров. Валестра, и без того очень многовидовая, сегодня принимала особенно много необычных гостей — по улицам шагали слоноподобные могчиадвы, ковыляли сгорбленные писвусъыны, важно выступали прекрасные глориоманты, переваливались длинноязыкие гяяду.

Вот Вероника семенила между мамой и папой, прижав к груди свой детский посошок и робко крутя головой. Она не привыкла к такому гаму и многолюдью.

И наконец она просто села посреди дороги, обхватив голову руками.

— Ты чего, ежевичка? — удивился папа.

— Слишком много всего… — прошептала девочка. — Люди говорят… огоньки…

— Давай я тогда понесу тебя, а ты отдохнешь, — предложил папа.

— И меня! — напрыгнула сзади Астрид.

— А-а-а!.. Астрид, тебе восемь лет!.. и у тебя когти!..

— Вези меня, быстроногий скакун!.. — потребовала девочка, карабкаясь отцу на плечи.

— У нас есть настоящий конь! Он рядом с тобой!

Сервелат не обращал на это внимания. Он зацепился языками с каким-то сатиром, и терпеливо объяснил ему, что принадлежит не к некой неизвестной породе говорящих лошадей, а просто волшебное существо, фамиллиар.

— Да ладно, — почему-то не верил ему сатир. — Что ты мне гутанишь? Фамиллиары не разговаривают.

— Фамиллиары обычных волшебников, — с плохо скрытой гордостью подчеркнул Сервелат. — Бакалавров, специалистов… лиценциатов. А если ты прошел магистратуру, но твой фамиллиар молчит, как рыба, то доверия тебе нет.

По улице Алхимиков двигался натуральный стихийный парад. Липовый бульвар же и набережная на время фестиваля превратились в волшебную ярмарку. Повсюду были мелкие магические товары, а также диковины со всего света, привезенные иноземными купцами.

Одолжив силу коня, Майно Дегатти вез на плечах обеих дочерей, и те жадно таращились на усыпанные богатствами лотки и прилавки. Даже Вероника забыла о страхе и попискивала, глядя на стайку карманных дракончиков, порхающих над колдуньей с длинной трубкой.

— Кстати, где будем ночевать? — спросила Лахджа, рассматривая связанные вручную кружевные чулки.

— Можем в гостинице, — пожал плечами Майно. — На время фестиваля они раскрывают дополнительные размерности, мест полно. Еще мне все еще принадлежит та квартирка на улице Тюльпанов — можно просто кинуть туда кошель и перекантоваться. Можем и к Вератору в гости завалиться, он приглашал… Астрид, хочешь погостить у сестры?

— Еще можно у моего внука остановиться, — добавил дядя Жробис. — Я, наверное, туда, а вы смотрите сами.

Лахджа призадумалась, но потом решила, что лучше все-таки к Сидзуке, все равно Астрид и Мамико весь фестиваль будут гулять вместе. Кстати, эти чулки отлично подойдут в качестве подарка… только не именно эти. Они стильные и красивые, но даже ей явно велики, а Сидзука в них вообще утонет.

А вот Майно будут в самый раз…

Я не буду носить женские чулки. Это отвратительно.

Отвратительна твоя зашоренность. На Парифате же есть мужские чулки… как их там?..

Шоссы! Интер-ресный факт! Во многих стр-ранах чулки считаются именно мужской одеждой, для женщин они непр-риличны!

Вот. У вас чулки на женщине весьма неприличны.

Не в Мистерии. У нас другая мода.

Ну и что? Вон, смотри, мужик в чулках идет. Ничего, никто не пялится.

У нас — да. Но я же буду знать, как это видишь ты… и не пялься на того мужика.

Да, в Мистерии мужская мода другая. Все эти многомудрые мэтры носят туники и штаны или шаровары, а в качестве верхней одежды — плащ, крылатку, халат или мантию. Обувь — сандалии, сапоги, туфли с загнутыми носами или мягкие чувяки. Очень любят шляпы, самых разных фасонов, от элегантных цилиндров до широкополых колпаков.

Но никаких тебе чулок.

Лахджа недовольно цокнула языком. Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Но Сидзуке она чулки подарит… да, вот эти, шелковые.

Это не чулки, это кюлоты. У них гульфик.

Я вижу.

Обедали всей семьей на набережной, в одной из раскинувшихся под открытым небом кофеен. На время фестиваля Метеорика разогнала над Валестрой тучи, установила теплую погоду и даже нагрела прибрежные воды, чтобы организовать праздничные купания. Повсюду сновали лодочки, играл духовой оркестр, к пристани подходил прекрасный корабль морских эльфов, а из воды выползала делегация окталинов, людей-осьминогов.

Здесь к Дегатти присоединились Сидзука и Мамико. Вератор в первый день фестиваля очень загружен, многие его друзья пользуются каналом дружбосети для скоростного перемещения, а вот Сидзука с самого утра отправилась на пляж и теперь радостно приветствовала подругу, водрузив на столик огромный арбуз.