— Видал, видал. Вам с Вероникой надо в команде работать — она призывает, ты истребляешь.

— Я ей уже предлагала! Ты тоже думаешь, что мы сработаемся?!

Папа ничего не ответил. Он вообще немного загрустил… ну конечно, у него великий дядя умер. Астрид бы тоже грустила, если бы хоть раз видела этого пожирателя пирогов до того, как его положили в саркофаг.

А Майно Дегатти размышлял, что незаметно для себя принял ношу, которую нес его отец, а до него — дедушка. Роль главы семейства, роль патриарха. Он практически не знал великого дядю Умбера, они почти не поддерживали связь, но по линии сестры тот приходился родней клану Дегатти, и Майно был обязан приехать, как самый заслуженный волшебник в фамилии.

А вот жену и вправду стоило оставить дома. Жену… и младшую дочь. Никто бы не осудил, Веронике всего четыре года, а Лахджа на последней стадии беременности… вон как тяжело дышит…

— Мы уже приехали? — раздался из кузова спокойный голос.

— Вот-вот будем, — ответил Майно, через Снежка находя удобный «глаз» и направляя туда Сервелата. — Немного сократим путь, скоро Радужная бухта.

— Давай быстрее, у меня воды отошли.

На эти роды Совнар повитуху не прислал, да Лахджа и не просила. Она убедилась на опыте с Вероникой, что полудемоны-фархерримы хлопот не доставляют. Снежок немного пособил целительной аурой, да и то чисто для подстраховки.

Так что уже к вечеру Лахджа устало лежала в постели, с удовольствием ощущала, как снова действует Ме Регенерации, а на груди дремала ее третья дочь, хорошенькая малышка с золотистой кожей и светлыми, совсем мамиными волосами. Биологически она получилась такой же, как Вероника, но в другой цветовой гамме и с аккуратным маленьким носиком.

— Девочка, снова, — с легким недовольством произнес сидящий рядом муж. — Разорюсь на приданом.

— Да, третья дочь — это перебор, — согласилась Лахджа. — Наверное, надо как-то разбавить наш бабий батальон. А с другой стороны — что я буду делать с пацаном? Я понятия не имею, как с ними обращаться.

— Так же, как с девчонками! — аж голос повысил Майно.

— Понятия не имею… — задумчиво покачала головой Лахджа.

Она снова задумалась, просто ли это совпадение, что она в третий раз рожает девочку. Конечно, в этом нет ничего особенного, шанс трижды родить детей одного пола — один из четырех, бывает сплошь и рядом.

Но теперь она знает, что и другие хальты — тоже девочки. По крайней мере, Ахвеном о хальтах-мальчиках не слышал… это ничего не значит, конечно, вряд ли он этим вопросом специально интересовался. Но все-таки.

Видимо, Мазекресс действительно заложила что-то такое в фархерримов. От других видов они рожают только девочек, как гартазианки. Матерь Демонов могла сделать такое, чтобы фархерримы не расточились, нормально размножаться могли только друг с другом.

В таком случае, ее дочери могут оказаться бесплодными. Конечно, видовые полукровки и так обычно бесплодны, но исключения все-таки бывают. Мазекресс могла как наглухо запечатать им эту возможность, так и, наоборот, сделать очень плодовитыми, но с какими-то хитрыми условиями.

Возможно, у Лахджи будут внучки… но не внуки. А возможно, чтобы обзавестись детьми, ее дочерям придется сходиться с фархерримами, ни от кого другого они зачать не смогут.

Пока Астрид и Вероника не подрастут, точно сказать невозможно. Астрид — хальт… фу, какое мерзкое название… а для Вероники и третьей вообще названия пока нет. Они уникальные, подобных им прежде не было. Так что как угодно может обернуться.

— Так, ну у меня бабушки кончились, — сказала Лахджа. — Хочешь в честь своей, чтоб не ломать традицию?

— Да, пусть будет Лурия, — кивнул Майно. — А следующую назовем Кхиртигьюбой.

— В ее интересах родиться мальчиком, — покачала головой Лахджа. — Но я бы взяла паузу, троих, думаю, пока хватит. Тем более, что…

Она с легким страхом посмотрела на Лурию. Пока неизвестно, чем обусловлены феноменальные способности Вероники. Вдруг это видовое свойство? Что если Лурия тоже будет проделывать такое, после чего хоть из дома беги?

Лахджа очень надеялась, что нет. Подобный вид полудемонов просто сломает баланс во вселенной.

— Забавное какое совпадение, — произнес Майно, принеся жене попить. — Все наши дети родились в Хрустальные дни. Астрид — в Хрустальный Вепрь, Вероника — в Хрустальный Волк, Лурия — в Хрустальный Ворон. Это что-нибудь да значит.

— Ничего это не значит, просто случайное совпадение, — отмахнулась Лахджа. — День рождения Астрид мы вообще приблизительно пересчитали, в Паргороне календарь другой.

По ощущениям Лурия весила поменьше своих сестер и была как будто послабее. Закричала она не сразу, а присосавшись к материнской груди, сразу же задремала. Возможно, сказался стресс во время беременности.

— Я размякла, — вздохнула Лахджа. — Ну ничего, будем тебя выхаживать.

Лурия открыла глаза, зевнула и тут же навалила в пеленки. После этого она издала звук, очень похожий на задорный смех. Мама умилилась и перепеленала эту маленькую шутницу.

Дверь скрипнула, и в родительскую спальню вошли старшие дочери. Им тоже было интересно поглядеть на сестру. Особенно Веронике, которая раньше не видела, чтобы на свет появлялся новый человек.

— Ну все, мелкая, теперь тебе точно конец, — снисходительно произнесла Астрид. — С сего дня ты официально средняя. Ни то, ни се.

— Это моя сестра? — залезла на постель Вероника. — Она такая маленькая и слабая…

— Похожа на тебя в том же возрасте, — с высоты своего жизненного опыта сказала Астрид. — Ма, как ее зовут?

— Лурия, земляничка.

— Так, мама, фу, никаких земляничек, мы же договаривались. Мне скоро девять. Вот пусть она и будет земляничкой, эта ваша новая Лурия.

— Не, какая же она земляничка? — посмотрела на сонно чмокающую Лурию Лахджа. — Она… хм-м… какие есть желтые ягоды?..

— Мор-рошка! — тут же ответил сидящий на подоконнике Матти.

— Не звучит.

— Облепиха! Желтая помидор-рка!

— Тыковка, — решила Лахджа.

— Тыквы — не ягоды! — возразил попугай.

— Подсолнух! — воскликнула Астрид, суя Лурии палец. — Желтый с черным! А еще есть… гиацинт!

— Гиацинт не желтый!

— Да, он красный, — захихикала Астрид. — Ма, смотри, смотри, она меня схватила!

Да, Лурия цепко ухватилась за палец сестры и потянула на себя, агукая и смеясь. Никакого сравнения с застенчивой Вероникой, которая первые месяцы жизни вела себя так тихо, словно боялась кого-нибудь побеспокоить.

— Ну хорошо, пусть будет земляничкой, — согласилась мама. — А ты… никем не будешь.

— Э-эй!.. — возмутилась Астрид.

Она не любила свое детское прозвище, категорически против него возражала, но теперь лишилась — и вдруг стало обидно.

— Верни мне прозвище! — затрясла маму Астрид. — Я хочу мое прозвище!

— Ну что ты развонялась, как клоп? — раздраженно спросила мама, утирая Лурии губы.

Платок зашипел. У младшенькой тоже оказались кислотные слюни. Видимо, общий механизм для всех маленьких фархерримов и полуфархерримов.

Интересно, в чем смысл этого. Защита от хищников? Или просто странный генетический выверт?

— Это пройдет, — со знанием дела сказала Вероника. — Она просто маленькая. Вот и пускает кислоту.

— Ты тоже можешь ее пускать, — заметила мама.

— Могу, но не пускаю. Я уже большая.

С появлением у нее младшей сестры Вероника вдруг почувствовала себя взрослее и мудрее. Теперь она тоже для кого-то старшая. Уже не самая маленькая в семье.

Это многое меняет.

Укачивая младенца, Лахджа чувствовала умиротворение, но одновременно — подспудное напряжение. У колыбелек первых ее двух дочерей стояли по три демолорда, так уж совпало. Лахджа подсознательно ждала, что история повторится, что в дом снова вломятся три кошмарных волхва… но ничего не происходило. Слава Древнейшему, это не стало традицией, на рождение Лурии закромочные монстры посмотреть не явились.