— Ладно, — согласилась Вероника.

Но не успела она сделать и шагу, как драуг метнулся вперед. Гости закричали, дочь покойного молча бухнулась в обморок, Маврозия вскинула руки в отвращающем жесте…

Драуг с размаха врезался в стол. Гости раздались в стороны, и когтистые лапы вцепились… в пироги. Рябиновые и черемуховые. То и другое отпугивает нежить, почему и входит в состав поминальных пирогов, но для драуга это оказалось просто как острая приправа.

Клыки мертвеца работали, как молотилка. Пироги летели в пасть один за другим, драуг громко урчал, а Вероника цокнула языком и произнесла:

— М-да. Понятно, почему его не будили. Жадина. Все сожрал один.

— Узнаю своего дядюшку! — нервно хохотнул Жробис, тянясь к серебряному подсвечнику. — Такой же, как при жизни!

— Что ты ржешь-то?! — крикнул ему пожилой сосед. — Это же драуг!

— Ничего, сейчас мой племянничек ему наваляет. Майно, наваляй ему!

— Ты хочешь, чтобы я бил дядю?! — опешил Майно.

— Да. И сделай это побыстрее, пока он не сожрал все пироги.

— Дядя в Шиассе, а это его мощи, — сказала Маврозия, сплетая оградительную от злой нежити паутину. — Давай-ка на пару.

Майно Дегатти перепрыгнул через стол и шагнул к драугу, следя за каждым его шагом. Сейчас лучше быть осторожным — плащ висит в гардеробе, яд Токсина для нежити безвреден, Тифон остался дома, а Лахджу лучше даже не впутывать — у нее вот-вот роды начнутся. Она, конечно, демон, но все-таки остается беременной женщиной.

Так что только старый добрый меч. Он не фамиллиар, у него нет подобия разума, но Майно и без этого отлично фехтовал. Мог двигаться с грацией кота и скоростью коня, мог летать и выдыхать пламя. Одолжив силы Снежка, он выпустил очищающую волну, а сразу после — ограждающую, отделяющую драуга от его жилища.

Гексаграммы на стенах начали тускнеть. Хотя бы их теперь можно не опасаться.

Драуг медленно поднял голову и повернулся к Майно. Из клыкастой пасти вывалились крошки. Страшная лапища врезалась в стол, и тот треснул.

Гости осторожно, по стеночкам, покидали столовую. Кто-то спрятался на кухне, кто-то вылезал из окна. Лахджа закрыла собой Веронику и трансформировала руку в биоогнемет, но не нападала. Ей сейчас в это лучше не лезть.

Драуг тихо зарычал и перевел взгляд на дядю Жробиса. Тот прижимал к груди последний пирог.

— Даже не думай, — предупредил он. — Ты его не получишь.

Драуг сделал шаг. Жробис отступил к выходу.

Майно медленно заносил меч. Он поглядывал на тетю Маврозию, которая плела малое некромантическое усмирение. Еще чуть-чуть… почти… да, вот сейчас!

— Давай, Астрид! — велел Майно.

Девочка давно вскинула руку и только ждала разрешения, потому что не была уверена — можно ли жечь дядю, или ее за это накажут?

Можно.

Полыхнул яркий свет. Одновременно тетя Маврозия кинула будто серую паутину, Майно Дегатти мгновенно переместился к драугу и рубанул по шее.

Голова отлетела. Алый свет в глазах начал тухнуть. Майно пнул эту башку к тете, и та скороговоркой исторгла из нее остатки злого духа.

— Ну… вот и все, — сказал Майно, протирая меч скатертью.

Кто-то из родственников помогал подняться дочери покойного. Ее привели в чувство и наложили легкое успокоительное заклятье.

— Так… дядя, давай сложим останки обратно, — сказал Майно подоспевшему обратно в шубе Жробису.

— А что, уже все? — разочарованно спросил он. — Ярыть… никак не удается протестировать шубу. В полевых, так сказать, условиях…

— А ты к нам почаще в гости приезжай, — вкрадчиво сказала Лахджа и скривилась. Ребенок внутри затолкался.

Тетя Маврозия, внимательно изучив останки, перевела взгляд на Веронику. Ее брови немножко приподнялись.

— М-м-м… Майно, — наконец молвила она. — Ничего не хочешь нам рассказать?..

— Я в курсе, — самодовольно сказал Жробис. — А ты нет? Тебе не сказали?.. Э-эх. Ну да, это тайна.

— Да, это тайна, и ты узнал случайно, — сказала Лахджа, оглядывая все еще напуганных гостей.

Среди них были волшебники, хотя и в основном незначительные. Бакалавры, специалисты, лиценциаты… но они тоже могли что-то заметить.

— Как это случилось? — растерянно спросил какой-то дряхлый старец. — Ничего не предвещало… мы чем-то разгневали кузена?..

— Нет, — сказала Маврозия. — Это всплеск естественной волшбы.

Теперь все взгляды скрестились на Лахдже. Их с Астрид с самого начала тут немножко сторонились. Демоны все же. Даже в Мистерии с ее широкими взглядами демонов остерегаются, пока не узнают поближе… а потом все равно остерегаются.

— Это из-за вашей беременности? Выплеск скверны? — предположил седобородый статный волшебник. — Ох, Майно, лучше б ты оставил ее дома. Все бы всё поняли.

— Это не… — начал Майно.

Лахджа послала онемение на язык мужа и закончила за него:

— Да… простите. Я не предполагала. Я на последних днях, ребенок все время ворочается, я не предполагала, что…

Гости сочувственно покивали. Мистерия. Тут все всё понимают. С кем угодно может случиться. Только какая-то девушка смотрела на Лахджу недоверчиво — видимо, уловила нотки лжи в ауре. Да и седобородый тоже с сомнением скрестил руки на груди.

Но допытываться они не стали. Какая разница, из-за кого? Вышло все явно случайно, проблема устранена… нет смысла даже вызывать волостного.

Только дочь покойного успокоилась не сразу. Ей подлили пунша, обновили заклятье и коллективно утешали. А Вероника, прижавшись к маме, растерянно моргала, не понимая, почему никто не обрадовался, когда уснувший дядька проснулся, и за что папа отрубил ему голову.

Окончание церемонии прошло скомкано. Терафимы из оскверненного тела делать не стали, а тетя Маврозия сказала, что останется на пару дней — проследить, чтоб точно не поднялся. Дегатти откланялись в числе первых — спешили увести Веронику, да и Лахджа хотела на свежий воздух.

— Нервы мне не идут на пользу, — сказала она, сидя на ступеньке кареты и придерживая живот. — В этот раз как-то не так все.

— Мам, а почему папа отрубил дядьке голову? — растерянно спросила Вероника.

— Потому что он стал драугом, милая, — объяснила мама. — Он не был живым, он был мертвым.

— Мертвым?..

— Очень крепко уснувшим. Настолько крепко, что больше не просыпаются. Рано или поздно это происходит со всеми.

Вероника задумалась. Она, вообще-то, уже знала про смерть. Ей рассказывали. И попугай рассказывал страшные сказки, и мама с папой объясняли… просто сейчас она не поняла. Ей раньше не доводилось видеть именно мертвых людей, а тут еще и мама с папой сказали, что он просто крепко уснул… и все говорили про дядьку, будто у него просто день рождения, но сам он спит и прийти не может…

Вот Вероника и запуталась.

— Чо вы меня обманывали? — недовольно спросила она. — Так бы и сказали, что он умей.

— Чтобы ты не пугалась, — объяснила Лахджа.

— Я не боюсь мёйтвых. Я думала, что он спит, и язбудила. А вы меня обманули, так что вы и виноваты.

Ну и что тут возразишь? Лахджа неожиданно поняла, что Вероника в этот раз и правда не виновата.

— Извини, — сказала она.

Седобородый волшебник, который курил по другую сторону кареты, выдохнул клуб дыма и закашлялся.Как он незаметно стоял…

— Не курите рядом с беременной! — повысила голос Лахджа. — Отойдите подальше!

— А что, табак вам вредит? — удивился волшебник.

— Да.

Волшебник погасил трубку, но что-то записал в маленькую книжечку. Лахджа не выдержала, отрастила глаз на тонком стебле, заглянула и с удивлением прочла: «Еще одна уязвимость паргоронских демонов — табак».

Из дома вышел Майно с бегающей вокруг него Астрид. Они простились с хозяевами, простились с дядей и тетей, выслушали благодарности за повторное упокоение виновника торжества, и поскорее откланялись. Майно было паргоронски неудобно, потому что он хоть и исправил ситуацию, но сам же ее и создал… ну ладно, не он, а его дочь.

— Видал, как я его?! — дергала папу за плащ Астрид. — Видал?!