— Будешь третировать сестру, хвост накручу, — все-таки предупредила демоница дочь. — Живите дружно и не злите меня.

— Мой отец так же говорил, — ностальгически вдруг вздохнул Фурундарок. — Ах, юность…

Когда этот странный родственный визит подошел к концу, состоялось очередное семейное собрание, которые в последнее время происходили все чаще и чаще. Астрид шумно радовалась своему Ме, Вероника виновато вздыхала, прижимая к груди книжку, а родители пытались придумать новое решение для их маленькой, но огромной проблемы.

— Почему на ней не сработал твой гипноз? — осведомился Майно.

— У разных людей разная подверженность гипнозу… — пожала плечами Лахджа.

— И какая у нее?

— Нулевая, видимо.

— Но она же ребенок… как?..

— Да так же, как все остальное!

Лахджа посмотрела на Веронику своим демоническим Взглядом, и та сжалась в комочек. Астрид сочувственно поглядела на сестру. Получив от дяди Фурундарока кудесное Ме, она перестала так завидовать глупой шмакодявке, потому что вспомнила, что та вообще-то смертная, и у нее точно не будет кучи Ме, как у Астрид. А у Астрид будет — она накопит их целый миллион и будет козырять.

А Майно переводил взгляд с дочери на жену. Его вновь обуревали смешанные чувства — гордость, страх, гнев, растерянность.

— Вот что такое ты мне родила? — наконец произнес он.

— Я одна, что ли, ее произвела?! — возмутилась супруга. — А ты опять ни при чем?!

— Понимаешь, Лахджа, если в этом доме происходит что-то хорошее, то это всяко благодаря мне, — объяснил Майно. — А если что-то идет не так, то это из-за тебя-я-я!

— Из-за меня, из-за меня, — развеселилась Лахджа. — Но делать-то что будем? Гипноз-то не сработал.

— Что-то делать надо, — согласился муж, глядя на жующую пастилу Веронику.

На следующий день Майно Дегатти съездил в Валестру. Короний лишь немногим дешевле золота, и его не так-то просто приобрести, однако в Мистерии существуют так называемые детские антимагические браслеты. Именно для подобных случаев — когда ребенок проявляет ранний дар, но не может или не хочет его контролировать. Для талантливых, но шаловливых детей. Тех, кто уже чему-то научился, но плохо себя ведет.

Правда, они все равно рассчитаны минимум на семилетних, поскольку опасные способности раньше почти никогда не проявляются, но есть и очень маленькие размеры. Для гоблинят, гномят и прочей мелкоты.

— Вероника, это твой последний шанс, — предупредила Лахджа, показывая дочери браслет, к которому ее муж не хотел даже прикасаться. — Еще раз что-нибудь выкинешь — будешь носить вот это.

— Нитево я не выкину, — пообещала Вероника, обиженно сопя.

— Вот и договорились.

Закончилась луна Вепря, прошла луна Скорпиона и началась луна Осьминога. Задули промозглые осенние ветра, все чаще лили дожди. Вероника держала слово и вела себя хорошо, никого не призывала и не изгоняла.

Астрид это капельку даже огорчало, потому что она не могла испытать новое Ме, так что она иногда немножко обижала сестру, но совсем немножко, потому что Вероника маленькая и беззащитная, особенно теперь, когда злая мама пригрозила заковать ее в короний. Раньше она хотя бы изгнать Астрид могла, а теперь кир ей.

Думая об этом, Астрид испытывала заслуженное превосходительство.

— Чо, шмакодявка, как заключение? — спросила Астрид, влезая в окно. — Теперь это тебе не дом. Теперь это тюрячка.

И тут в глазах потемнело. Астрид услышала звонкий шлепок, и поняла, что у окна подстерегала мама с леечкой. Она уже несколько раз предупреждала, чтобы Астрид не лазила в это окно, потому что здесь кадка с фиалками… но именно поэтому здесь и было так удобно залезать! Ведь кадка играла роль ступеньки!

— Хватит топтать мои фиалки и обижать сестру, — наставительно сказала мама, когда Астрид проморгалась. — Поверить не могу. Я такая прекрасная мать — как у меня могло вырасти такое дерьмо?

— Деймо, — с удовольствием повторила Вероника.

— Не повторяй за мамой такие слова, Вероника, — сказала Астрид. — А то вырастешь… дерьмом!

Она увернулась от брошенной лейки и с хохотом удрала.

— Ну вот что мне с этим делать? — вздохнула Лахджа, усаживаясь на диван.

— Она демон, — сказал муж, читая газету. — Ты тоже.

— Значит, ничего.

— Она стала лучше учиться хотя бы. В этом году классная наставница ей довольна. Она меньше задирает Веронику и сверстников. У нее появились настоящие друзья… темный эльф и гоблин, правда, но это уже прогресс.

— Какая разница, кто они? — пожала плечами Лахджа. — Друлион странный, но неплохой. А Зубрила вообще хороший мальчик, очень умненький.

Вероника немного раздраженно обернулась к родителям. Они мешали. Она сидела у камина и слушала вечернюю сказку попугая, потому что согласно режиму дня после ужина она один час играет, потом слушает сказку, потом чистит зубы, посещает горшок, переодевается в пижаму и ложится спать.

Режим — это важно. И Матти уже заканчивал сегодняшнюю сказку… возможно, уже бы закончил, если бы все время не отвлекали.

— …И вот тогда злой великан зар-резал добр-рую… — говорил он.

— А тё такое «зайезал»? — перебила Вероника.

— Кр-ра-а!.. Понимаешь, Вер-роника, когда взр-рослые дядя и тетя или даже двое дядь очень сильно ненавидят др-руг др-руга…

— Ты чему ее тут учишь?! — аж уронил газету папа.

— Жизни, кр-ра-а!.. Жизнь полна боли и смер-рти! Этому нас учат сказки!

— Особенно сказки Андерсена, — согласилась Лахджа.

Вероника засопела и утопала чистить зубы, не дослушав сказку. Все время отвлекают, и она пропустила правильное время. Теперь придется не дослушать, потому что иначе она ляжет позже и не выспится.

Взрослые не понимают. И Астрид не понимает. Она, вон, залезла на крышу и орет оттуда что-то. Кажется, опять бросает вызов Космодану… ну да, гроза же начинается.

— Кажется, наша дочь немного особенная, — грустно сказала Лахджа, проводив взглядом Веронику.

— Из чего это следует? — не понял Майно.

— Так строго придерживаться распорядка дня нетипично для трехлетней девочки. И ты видел ее комнату? Я недавно в ней убиралась… и там нечего убирать.

— Там енот убирается.

— Там нечего убирать, — подтвердил Ихалайнен, подкидывая дров в камин. — Разве только пыль стирать с верхних полок.

— Она расставляет книги по размерам и цветам, — сказала Лахджа.

— Любит порядок. Мой отец тоже их так расставлял… и всегда делал замечания, когда его порядок нарушали.

— В самом деле? — заинтересовалась Лахджа. — Он был болезненно чистоплотен?

— Его фамиллиаром был рой шершней. Сама как думаешь?

— А что, они нечистоплотные? Это всего лишь говорит о том, что он не боялся насекомых.

Лахджа задумалась, не сводить ли Веронику к Тауване. Возможно, хороший психозритель станет решением всех проблем… но не сделает ли он хуже? При ее-то удивительных способностях — не опасно ли залезать к ней в голову?

Ладно, пока что о задержке в развитии говорить не приходится. Вероника растет во всех отношениях необычной девочкой, но психических отклонений не заметно… серьезных, во всяком случае. Да, очень аккуратная и пунктуальная, но это не смертельно.

И все-таки Лахдже взгрустнулось. Что если это аутизм? Совсем легкий, конечно, но все равно неприятно.

— Интер-ресный факт! Всякого р-рода пр-ричуды для волшебников совер-ршенно нор-рмальны! — подал голос Матти. — Больше пр-ричуд — больше волшебства! Чудачество и чудотвор-рство — однокор-ренные слова! Выдающийся волшебный дар-р часто сопр-ровождается легкими и даже кр-рупными ненор-рмалиями, а порой доходит и до сумасшествия!

— Тогда еще хорошо, что она просто немного… в себе, — успокоил жену Майно. — Представляешь, если бы со своими способностями она была бы, например, клептоманкой?

— Еще не вечер, она еще не выросла, — заметил Ихалайнен, сметая пыль с каминной полки.

— Вы все вгоняете меня в уныние, — нахохлилась Лахджа. — Да еще и дождь начался…