— О Древнейший, Кто-То-Там и все Двадцать Шесть, — вздохнула Лахджа. — Они строят свой город.

— Как мои астридианцы, — вспомнила Астрид. — Я создала целую цивилизацию. А Вероника кого — гоблинов?

— Никто из вас никого не создавал, — сказал Майно. — Эй, хозяева! Я за ребенком!

Сидящие за столом гоблины повернули головы. Все они лопали жареную курицу, и волшебник подумал, что был несправедлив к соседям. Нормально вполне питаются… хотя грязно тут до ужаса.

Нет, дочь отсюда лучше забрать поскорее.

— Вероника, пойдем, — сказал он. — Без спроса по гостям ходить нельзя.

— Ой! — всплеснула руками Грымза. — У нас сегодня дорогие гости!.. без подарков, правда, но мы все равно рады! Присаживайтесь, ща я вам кассуле набуляхаю! Не пробовали гоблинскую вечную похлебку?

— Мы воздержимся, — отказался Майно. — Тифон, фу.

Да ладно, вкусно же пахнет.

Тифон, у тебя странные вкусы. Там даже мяса нет.

Есть, я чую. М-м-м, полежало…

— Зря отказываетесь, — прошамкал гоблинский дедушка. — У нас сегодня деликатес.

— Да, дедушка сам готовил! — поддакнула маленькая Клецка.

— Какой? — спросил Майно, заранее жалея об этом вопросе.

— Фирменный гоблинский, — важно ответил Зубрила. — Дедовы портянки.

— Что?.. — не поверила ушам Лахджа.

— Он носил их несколько лет не снимая. Потом они несколько лет мариновались в рассоле. И получилось так смачно…

— Так, хватит, — пошатнулась Лахджа. Ей вспомнилась паргоронская игра «Съедобное и несъедобное».

— Нет, спасибо, — отказался и Майно. — Мне недавно жена уже что-то такое готовила.

— Что?! — ударила его в плечо Лахджа.

— Вообще-то, это шутка была, — сказал гоблин Хмырь. — А вы серьезно в это поверили? Насколько же вы низкого о нас мнения. Убирайтесь.

— Хмырь, прекрати, — попросила Грымза.

— Что?.. Пусть валят. Смотрят, как на дерьмо. Поди решили, что мы ребенка сгоблинили сожрать. Кстати… а где наш-то ребенок?

Майно и Лахджа переглянулись. Они совсем забыли захватить оставленного вместо Вероники заложника.

— Мы его завтра вернем, — пообещал Майно.

— Ну тогда и свою дочь завтра получите, — отрубил Хмырь.

— Дети — это самое великое сокровище, — кивнула Грымза, гладя по голове маленькую Мышь. — Кстати, не хотите купить парочку?

— Из нас отличные фамиллиары получаются, — прошамкал дедушка. — И мы нетребовательны в еде.

Конечно, через некоторое время все разобрались. Веронику, разумеется, гоблины отдали, поскольку хорошими отношениями с соседями дорожили. Лахджа слетала за маленьким безымянным гоблиненком, который не хотел уходить, потому что уплетал шоколад и смотрел с Мамико аниме. Сделанные Лахджой субтитры он прочесть не мог, поскольку читать еще не умел, но Мамико ему озвучивала.

А Веронику гоблинята пригласили заходить в любое время. Они так трогательно с ней прощались и так не хотели отпускать, что Лахджа умилилась.

Ее дочка завоевывает сердца… пусть пока гоблинские, но уже что-то.

С приходом луны Вепря наступила календарная осень. Однако осень подлинная, природная, приходит в Мистерию дней на десять, а то и двадцать позже. А поскольку и школьные занятия начинаются только восьмого числа, в день Бумажного Вепря, Астрид с удвоенной энергией носилась по лугам и лесам, спеша насладиться последними денечками каникул.

Мамико сразу после Доброго Дня забрали родители. Та очень хотела остаться до дня рождения Астрид, но Сидзука внезапно решила, что должна побольше внимания уделять единственной дочери, хотя Лахджа уговаривала ее одуматься.

— Мы должны как следует подготовиться к учебному году, — сказала Сидзука. — Ты занималась вообще? Третий класс — это совсем не то, что второй. Лахджа, ты почему не следила, чтобы она занималась?

— М-м-м… потому что это интересует меня, как килограмм говна?.. — предположила Лахджа. — Их жизнь. Хотят, чтобы я с ними занималась — пусть просят. Не хотят — мне же проще.

— Ну да, твои-то живут, как трава растет, — цокнула языком Сидзука, пренебрежительно глядя на Астрид и Веронику, которые собирали палки для костра. — Что они там делают?

— Костер, — ответила Лахджа. — Жертвенный огонь в честь своей матери. А в твою честь возжигают огни?

Сидзука только покривилась.

— Ма-а-ам, а можно дров из дровяника?! — донесся детский вопль.

— Не-ет! — крикнула Лахджа. — Справляйтесь сами, как наши древние предки!

— Они строили дровяники! — заорала Астрид, явно подбежав поближе.

— Я не слышу тебя, родная, я мою посуду! — открыла воду Лахджа.

— Чо ты врешь?! — залезла в окно Астрид.

— Непочтительно, Астрид, ловить свою мать на лжи, — наставительно сказала Лахджа. — Печенье будешь?

— Буду.

Мамико смотрела на это с грустью. Ей не хотелось уезжать из места, где можно не только учиться, но и играть, веселиться, дурачиться. Где можно просто бить палкой крапиву, плясать вокруг костра, играть в прятки, ловить в пруду лягушек — и никто не одернет, не скажет, что приличные девочки таким не занимаются и она понапрасну разбазаривает свой потенциал.

— А можно, я все-таки останусь хотя бы до Бумажного Вепря? — робко попросила Мамико.

— Если бы ты занималась получше и побольше, я бы разрешила, — поджала губы Сидзука. — Но ты видела рейтинг второклассников Валестры? Ты там только на пятом месте, Мамико!

— Мам, ты этот рейтинг сама составляешь… — робко сказала Мамико.

Лахджа, которая уже хотела спросить, что это за рейтинг и где его посмотреть, вскинула брови. Но все-таки спросила:

— А Астрид на каком месте?

— Я не учитываю провинциалов, — отмахнулась Сидзука. — И даже в Валестре я считаю только элитные школы.

— Даже так… Сидзука, я тебе как бывший психиатр говорю — сходи к психозрителю. Могу посоветовать хорошего.

— Так, мы пошли, — дернула Мамико за руку Сидзука. — Вератор-сама, мы готовы!

Их со свистом унесло по инерционному каналу. Лахджа подумала, что быть «другом» своего мужа очень удобно. Вератор может мгновенно отправить ее к любому из своих «друзей» и так же мгновенно забрать.

— Бедная Мамико, — вздохнула Астрид. — Оценки у нее, может, и лучше моих, но в оценках ли счастье?

— Мое — да, — сказала Лахджа. — Ты сама-то к третьему классу готова?

— А чо там готовиться? — плюнула на пол Астрид.

Лахджа тут же дала ей подзатыльник и с возмущением сказала:

— Астрид, ты слишком много времени проводишь с гоблинами. Ты совсем сгоблинилась. Сегодня ты моешь пол.

— Ла-а-адно, па-адумаешь, на кухне помыть…

— Не-не-не, весь дом.

У Астрид отвисла челюсть. Дом-то у них большой… не, не так. Огроменный! Но она тут же вспомнила о заначенном немтырном талисмане и успокоилась.

— Все сделаю, мам, — сказала она и ушла, виляя хвостиком.

Майно тем временем уже разжег костер, ветки для которого собирали дочери. На сегодня он запланировал важный эксперимент, и Лахдже в нем была отведена ключевая роль, так что она переместилась к пруду, в сад камней.

— Готова? — спросил муж, пока Тифон раздувал пламя, а Снежок семенил вокруг с искрящейся шерстью. — Матти, засекай время.

Сидящий на каштане попугай громко кукарекнул, и Лахджа обратилась к самым темным сторонам своей натуры. Излила вовне демоническую силу — и не столько вовне, сколько к мужу. Стоя у пылающего костра, тот тер руки и тяжело дышал, воспринимая эту однозначно чуждую для смертного энергию.

— Сейчас, мне просто настроиться надо… — бормотал волшебник.

Кое-что уже получалось. Майно держался на удивление стабильно, не проявляя признаков недомогания. Снежок пристально наблюдал, Лахджа тоже готова была в любой момент остановить эксперимент, но пока что с мужем все было хорошо. Ход мыслей нормальный, сердцебиение и дыхание в норме, признаков тления или деградации не видно…

Огонь всколыхнулся. Пламя с ревом поднялось выше, меняя цвет на зеленый. Майно вскинул руки — и языки разошлись, снова становясь красными. Он управлял огнем напрямую, без магии… погрузил руки в угли, и те не обожгли его. Он потянул на себя — и пламя послушно вытянулось в струну.