— И к тому же я могла получить от него бесконечные желания, — игриво произнесла демоница, когда дочери убежали играть вниз. — Бесконечные желания. А ты все испортил.

— Н-да, испортил, — согласился Майно.

— А что это значит? А это значит, что тебе придется принять ответственность. Теперь ты-ы-ы будешь оберегать меня и ты-ы-ы будешь приносить все, что я захочу.

— Как будто я этого и так не делаю, — иронично произнес супруг.

— Ну да, но теперь тебе придется особенно постараться. Полумеры теперь не прокатят.

— Ладно, и чего же ты хочешь… прекрасная госпожа?

— Бутербродик. С сыром. И… и отнеси меня в кровать.

— Ты будешь есть бутерброды в кровати? — спросил Майно, ухмыляясь в бороду. — Ты же терпеть не можешь спать на крошках.

Он подхватил жену под колени, придерживая спину. Ее хвост обвился вокруг его ноги, и волшебник понес демоницу вниз по лестнице.

— Я буду есть на твоей половине, — пообещала Лахджа, сделав самое глупое лицо, какое только смогла.

— Я тебя сейчас скину.

— Это пустая угроза. Я же беременна.

— Каждое твое ехидство, каждую твою наглую выходку я записываю в специальный блокнотик, — спокойно говорил Майно. — Твои грехи копятся, Лахджа. И однажды ты за все поплатишься.

— Однажды?..

— Может быть, прямо сейчас, — распахнул дверь ногой Майно.

— Добрый День, Добрый День, бес запрыгнул на плетень! — распевала Астрид, сидя на изгороди.

Сейчас не Добрый День, к сожалению. Сейчас еще только луна Ястреба, которая как бы уже зима, но на самом деле скорее поздняя осень. Астрид не любила эту луну сильнее всех, во время нее снега еще нет, но природа уже вся какая-то унылая, и смертные кутаются в одежки.

Вероника, вон, вся закутанная, даже на изгородь залезть не может. Карабкается и карабкается, но ничего-то у нее не получается. Астрид снисходительно помогла сестре забраться, придержала ее, чтоб не шмякнулась, и швырнула картошкой в прохожего.

Совершенная Меткость. С ней не промахнешься, даже если захочешь. Картофелина угодила точно по заднице деда Инкадатти, тот подскочил, гневно зафырчал и крикнул:

— Ах ты, засранка! Я т-тебя!..

Астрид в ужасе выпучила глаза. В смысле Засранка?! Откуда он знает?! Неужели Компот рассказал?!

Она сунула последнюю картофелину Веронике, а сама перемахнула на другую сторону и помчалась, уводя разгневанного старика подальше от родного дома. Надо спасать от его ярости Веронику и родителей, потому что если она их накроет, то Астрид влетит.

— Я в Кустодиан напишу!.. — неслись в спину крики. — Нечисть проклятая!.. Демонов развели!.. развел тут бесов, магиоз!.. Я призову закон на ваши головы!..

А Вероника осталась одна. Она немного покачалась, боясь спуститься, но потом тихонько попросила изгородь, и та аккуратно приземлила ее на землю.

Вероника шмыгнула носом, жалея бедную Астрид, на голову которой призовут закон. Но разве закон можно призвать? Получается, можно. Тогда лучше призвать первой, и его не сможет призвать дедушка Инкадатти. Ведь его уже кто-то призвал.

Додумав эту сложную мысль, Вероника раскрыла книжку дяди Фурундарока. Закон… как выглядит закон?.. что такое закон?..

Она нашла картинку, похожую на закон. Вероника не могла сказать, чем именно, но она была очень похожа. Закон ведь, наверное, очень строгий, а тут линии как раз прямые и… и строгие. Очень, такие… законные.

Вероника отошла подальше, выбрала укромное местечко за деревьями, убедилась, что поблизости нет фамиллиаров, и пожалела, что не взяла посох… а, нет, взяла. Положив книжку, она старательно нарисовала на земле картинку, чтобы призыв был правильным, потому что тогда у нее будет власть. Так дядя Фурундарок сказал.

Правда, читать Вероника все еще не умела, поэтому прочитать правильные слова не могла. Так что она просто сказала:

— Пр-р-ризываю закон!

Воздух сгустился. Как-то неуверенно, как будто закон не понимал, чего от него хотят.

— Закон, ну!.. — потребовала Вероника. — На головы!.. Пьявила вазьны!..

— Это так, — раздался холодный голос.

Из-под земли заструился дымок, а в картинке перед Вероникой появилась строгого вида тетя в железных очках. Она осмотрелась, опустила взгляд и спросила:

— Дитя, где твои родители или учитель? Кто меня призвал?

— Я, — поковыряла землю туфелькой Вероника. — Мне нузен закон.

Тетя снова осмотрелась. Снова посмотрела на Веронику и сказала:

— Не может быть. Это нонсенс.

— Нонсенс, — согласилась Вероника. — Мама тозе так говоит.

— Мама говорила тебе, что не стоит призывать демонов?

— Дя…

— Получается, ты нарушила закон.

Вероника пришла в ужас. Она нарушила закон! Теперь ее арестуют и будут мучать!

— А тё такое закон?! — спросила она.

— Закон — это мы, — сказала тетя. — Ларитры. Ты знаешь, кто такие ларитры?

— Я похозя на лаитъю, — вспомнила слова Астрид Вероника.

— Непохожа, — отрезала тетя. — Ведь ты нарушаешь закон.

— Но я вызвала пьявильно, — показала на картинку Вероника. — А значит… власть!

— К сожалению, да, — согласилась ларитра. — Но я ничего не могу сделать, пока я здесь. Тебе придется меня выпустить.

— Затем?..

— Но тебе же нужен закон.

Вероника задумалась. Звучало как-то сложно.

— А патиму… вот… вот как бы… затем тебе ськуйка? — спросила она, подбирая правильные слова.

Взгляд ларитры стал острым и цепким. Она и без того внимательно изучала Веронику, и особенно ее ауру, но теперь ощутимо подалась вперед. Рисунок на земле задымился, ларитра принялась его исчезать.

— Ты зе… — говорила тем временем девочка. — Ты зе… как бы… пай.

— Пар, — кивнула ларитра. — Да, мы Дыхание. Но закон должен иметь строгие очертания и не колебаться. Поэтому… о, вот и все.

Она переступила рисунок, от которого осталось всего несколько черточек. Вероника растерянно посмотрела на исчезнувшую картинку.

Она же так старалась!

— Но власть же… — испуганно напомнила она.

— Прости, милое дитя, — с сочувствием произнесла ларитра. — Ты и правда очень способна для своего возраста, и у тебя получилась превосходная сетка призыва. К сожалению, несколько небрежная, и это, увы, станет причиной твоей безвременной кончины.

Вероника обиженно засопела. Никто не хочет дружить. Все хотят чего-то плохого. Только дядя Фурундарок хороший и добрый, подарил книжку и пастилу. Можно его позвать, и пусть съест злую тетю. Или Астрид позвать. Или маму.

Или просто…

Вероника подняла картофелину. Она вспомнила, что говорили мама, папа и Астрид про того мальчика, Компота. Что он сидел в банке или в бутылке… но у Вероники нет банки или бутылки, у нее только картошка.

Немного гнилая.

— Ты не закон, — сказала она. — Ты кайтоска.

— Что?..

— Кайтоска!

Ларитра дернулась, не веря глазам. Окружающий эфир резко высох, втянувшись в девочку. Клубящиеся энергии сошлись в подгнившей картофелине… и демоницу неудержимо потянуло.

— О Древнейший, нет, — только и успела проговорить она, прежде чем оказалась заключена в клубень.

Вероника осмотрела картофелину. Ну вот, теперь в ней сидит злая тетя. Теперь тут ее дом.

А что делать дальше, Вероника пока не придумала.

— Девочка, что ты наделала?! — донеслось из картофелины. — Умоляю, выпусти меня, я не стану тебе вредить!

Вероника сначала поверила, а потом не поверила. Нельзя верить тому, кто сначала закон, а потом портит картинку, выходит из-под власти и хочет убить.

— Ты не закон, — укоризненно сказала она. — Ты пьеступница. Пьеступная кайтоска.

Она задумалась, что теперь с этой картошкой делать. Может, просто закопать? Пусть лежит там себе… где-то.

А можно скормить Сервелату. Он любит картошку сырой.

— Она гнилая, — отказался Сервелат. — Вероника, принеси мне хорошей.

— Хаясё, — согласилась Вероника.

Она сбегала на кухню и выбрала из мешка самую лучшую картофелину. А ту, что гнилая, оставила на столе, чтобы не бегать туда-сюда с двумя картошками.