— Но она тебе ничего не подарит, наверное, — злорадно добавила Астрид. — Ты демонов все время призываешь.

— Но… но…

Вероника тяжко вздохнула. Да, непросто быть хорошей девочкой. Астрид бабушка Юмпла, наверное, вообще какашку на подоконник положит.

— Пап, мам, а к вам в детстве бабушка Юмпла прилетала? — спросила она.

— Конечно, — сказал папа. — Каждый Добрый День. И всегда дарила… учебник. Или еще что-нибудь… нужное и полезное. Ночной колпак, например.

Его лицо омрачилось, и Лахджа поспешно сказала:

— А на моей планете нету бабушки Юмплы, и Доброго Дня нет.

— Ка-а-ак?! — выпучила глаза Вероника.

— У нас зато есть Рождество, и оно даже лучше, — ревниво сказала мама. — Оно зимой, когда больше ничего не способно порадовать. Мы наряжаем елку, вешаем гирлянды, а подарки приносит Рождественский дед — Йолупукки. Он живет в Лапландии на горе Корватунтури, а служат ему гномы.

— Это какой-то бред, — сказала Астрид. — Какие гномы? Какой дед? Как он может подарить всем детям в мире по подарку, если он просто какой-то дед?

— Это волшебный богатый дед, — сухо ответила мама.

— А богиня Юмпла — богиня! Богиня может всем сразу подарить подарки!

— Ладно, как хочешь, — сказала мама и перестала обращать на Астрид внимание.

Астрид стало обидно. Она хотела поспорить и поругаться. Она уже набрала воздуху в грудь, чтобы все равно громко объяснить, почему богиня Юмпла лучше всех (может, она оценит и подарит Астрид особо кудесный подарок?), но тут раздался лай Тифона, а следом — стук в дверь. Громкий такой, настойчивый.

— Поздновато для гостей… — проворчал папа, выходя в холл.

Распахнув дверь, он изумленно вскинул брови, потому что на пороге сидела… игрушка. Набивной дракончик — мокрый, потрепанный, с узелочком на плече.

— Привет, хозяева! — оскалился он ржавыми зубами. — Я вернулся!

Мэтресс Леонетт Рокуалли открыла дверь, и ее лицо отразило сложную смесь умиления и отвращения. Соседские дети пришли с добродневными колядками, и это очень трогательно. Но они были гоблинами, а видеть у себя на пороге гоблинов приятно далеко не всем… собственно, почти никому.

Но в Добрый День всем следует быть добрыми ко всем. Даже гоблинам и даже к гоблинам. Тем более, что сегодня они не домушничают и не вредят, а ходят по домам и поют душеспасительные песенки.

— Кастрюлька говна, кастрюлька говна, кастрюлька говна на столе у меня!.. — распевали гоблинята хором. — Всех угощу!.. Друзей угощу!.. Друзей никаких ведь нет у меня!..

Мэтресс Рокуалли охватили еще более смешанные чувства. Отвратительная песня. Отвратительные гоблины. Но почему-то их жалко.

— Вот вам пирог, — произнесла она.

Гоблинята обрадовались и загорланили второй куплет:

— Скитаюсь я по свету, голодный и больной, дайте угощенья, и я пойду домой! Дома меня встретят, кушать захотят, дайте мне объедков для нищих гоблинят!

Рокуалли почувствовала, как выступают непрошеные слезы. А гоблинята захихикали и принялись пихать друг друга в бока.

Тупые чечпоки так легко разводятся на жалость…

— Идите вон, — вытерла уголки глаз платочком Рокуалли. — Или я превращу вас в тараканов.

Гоблинята с воплями скатились с крыльца и побежали к соседнему домику. Клецка на бегу ругалась:

— Ну ты и остолоп, Остолоп! Зачем ты засмеялся?!

— Но все же засмеялись! — протестовал Остолоп.

— Но ты громче всех, так что это из-за тебя!

С этим спорить было невозможно, тем более, что Остолопа стали немного колотить. Даже Вероника стукнула пару раз, потому что у гоблинов так принято.

Пирог у мэтресс Рокуалли оказался вкусный, но каждому досталось по совсем маленькому кусочку, потому что гоблинов была целая дюжина. У тети Грымзы почти собственное поместье в Радужной бухте, поэтому на Добрый День к ней съехалась родня со всей Мистерии.

Добычи в усадьбе Рокуалли оставалось еще немало. Заглянув в главное здание, гоблины постучались в один из флигелей. К мэтресс Рокуалли на Добрый День тоже приехали гости, и у них тоже можно что-нибудь наколядовать.

Во флигеле остановилась младшая дочь бабушки Рокуалли. Она редко навещала маму, еще не знала, что по соседству с ней поселились гоблины, и теперь очень удивилась, увидев их у себя на пороге.

— Открывайте двери, мы же ведь не звери, голодные детишки в худеньких пальтишках!.. — жалобно подвывали гоблинята и Вероника.

Открывшая дверь тетя с минуту оторопело стояла и слушала все более надрывную песню, а потом заметила среди гоблинов человека… ну, почти человека. Волосы у Вероники давно потемнели настолько, что только при определенном освещении казались лиловыми, в ауру надо вглядываться, чтобы заметить смешанное происхождение, а фиолетовые глаза и у обычных людей бывают… вот разве что зрачки у нее вертикальные, но это сходу не рассмотришь.

— Девочка, а ты что здесь делаешь? — растерянно спросила тетя. — Почему ты колядуешь с гоблинами?

— Нинаю, — раскрыла мешочек Вероника. — Дайте объедков.

— Смотрите, какая милая девочка! — загомонили Клецка и остальные. — Дайте нам побольше всякого!

— Девочка, гоблины тебя похитили? — настойчиво спросила тетя. — Скажи честно, ничего не бойся. Я волшебница, я тебя защищу.

— Нинада, — отказалась Вероника.

— Сегодня же Добрый День! — возмутились гоблины. — Сегодня мы не крадем детей!

— Мы их никогда не крадем! — стукнула Остолопа Клецка. — Это не наша ниша!

Получив от все еще настороженной волшебницы орехового печенья и пару апельсинов, гоблины побежали дальше, по пути совещаясь, оставлять ли в своих рядах Веронику. Она, конечно, старается, но ее присутствие вызывает у людей ненужные подозрения.

Но Вероника очень хотела колядовать, так что ей позволили остаться. Просто предупредили, чтоб если что, сразу говорила, что ее не крали, она сама пошла.

В следующем флигеле урожай оказался богатый. Кольцо колбасы, кусок сыра и связка баноцитрусов. Здесь остановился третий внук бабушки Рокуалли, он хорошенечко набубенился прямо с утра, вышел на крыльцо в одних кальсонах и громко смеялся, пока гоблинята кривлялись и распевали срамные частушки.

— Давайте еще! — хлопал он в ладоши. — Молодцы! Что еще покажете за… вот, за эту копченую индейку?

— А, фокусы! — предложила Клецка. — Вероника, сделай штуку!

— Обикталь! — шлепнула ладошкой по деревянной фигурке свейнара Вероника.

Добродневный гномик в черно-белом балахоне сразу заморгал, издал скрипучий звук и заверещал, бегая вокруг гоблинов.

— Он чо-та шумный! — зажала уши Клецка. — Расколдуй его обратно!

— Характер такой, — объяснила Вероника. — Отнимать жизнь нельзя.

Деревянный свейнар умчался куда-то в кусты, а дядя Рокуалли проводил его стоическим пьяным взглядом, отхлебнул из маленькой бутылочки, отдал гоблинятам обещанную индейку и скрылся в доме.

— Не шалите, — подавил он отрыжку.

Веронике ужасно понравилось колядовать. Она сегодня участвовала первый раз в жизни, но решила, что теперь будет каждый год. Вообще-то, Клецка звала Астрид, но та куда-то усвистала с Копченым и еще этим предателем Зубрилой, который знает уйму жалобных песенок и срамных частушек, но колядовать не хочет, потому что он для этого слишком взрослый, важный и очкастый.

Зато Вероника сразу удрала с гоблинами, пока мама с папой не заметили.

И она радовалась и веселилась, перебегая от усадьбы к усадьбе, от крыльца к крыльцу, распевая песенки и собирая добродневное угощение. Даже дедушка Инкадатти сегодня встретил гостей приветливо, ни на кого не заругался, послушал песенку и дал за нее связку сушек.

А потом Веронику отловила и увела домой мама. У нее есть специальное Ме, так что она может найти их с Астрид где угодно. Вероника показала, сколько она вместе с гоблинами наколядовала, и мама порадовалась, какая у нее дочка подрастает помощница и добытчица, но все равно велела идти домой, потому что скоро уже гости портируются, а Веронику еще надо причесать и умыть.