— Коллега, у меня в доме был бушук. Вы ничего об этом не знаете?
— Он все еще у вас? — торопливо спросил Майно.
— Нет, он бежал, но похитил мою арфу.
— Хорошая арфа, — хихикнула одна из бушучек, что были с Шазраком. — Струны из эльфийского серебра и лунного света!
— Я верно понимаю, что ответственны за этот инцидент вы, коллега? — осведомился Олиал. — В таком случае прошу незамедлительно вернуть или возместить ущерб.
Майно поплохело. Он примерно представлял, сколько стоит рабочий инструмент соседа.
— Где арфа?! — потрясла бутылку Лахджа.
— Тут, — ответила бушучка, придавленная сверху другой. — Выпусти меня, и я отдам.
— И меня! — присоединилась вторая. — Я ближе к горлышку, так что выпустить ее без меня не выйдет!
Лахджа набрала воздуху в грудь. Но не успела она что-нибудь сказать, как из дома выбежала радостная Вероника. Она размахивала маленьким шариком и вопила:
— Для бушука — виногьяд!..
Бутылки с бушуками разом задребезжали. Демоны в них заклубились, уставились на девочку… и хором завопили:
— ВЕРОНИКА, СПОТЫКНИСЬ!!!
— Ой!.. — споткнулась девочка, нечаянно сжимая пальцы.
Виноградина лопнула, и из нее со свистом вылетел черный комок, на лету превращаясь в черного кота. Из бутылок донесся торжествующий визг, запечатанные бушуки оглушительно хохотали и аплодировали.
— Яздавила… — захлопала глазами Вероника.
— Паргороново пламя… — выдохнул Майно, вскидывая меч.
Брат Бухнака со свистом приземлился посреди лужайки и замерцал, смещаясь сразу в нескольких направлениях. Бутылки с его сородичами тряслись и звенели, бушуки хором кричали и звали на помощь… но перед ними живой сетью взметнулась Лахджа. С другой стороны выставила ладошку Астрид. С третьей рычал огромный трехглавый пес. Каким бы тертым калачом ни был последний бушук, его окружили со всех сторон, и взгляд его тревожно метался.
— Вам не стыдно вообще, рогатые лепреконы? — процедил Майно. — Обманули маленькую девочку. Справились. Если это было с санкции Совнара, то я крупно в нем разочарован, а если вы сами затеяли эту кирню, то… какого кира?!
— Мы просто хотели развлечься, — злобно бросил брат Бухнака. — Вы, смертные, вечно истерите по пустякам. Мы не взяли ни одной условки. Просто немного… сувениров.
— Положь на место, — потребовала Лахджа. — Что подумают мои соседи? Что ко мне ходят гости, чтобы ставить на уши всю округу?
— Твои соседи — вонючие смертные, — скривился черный кот. — Как ты вообще их можешь расценивать, как субъектов взаимоотношений? Твоя шиза еще глубже, чем у дедушки Со…
— Что здесь происходит? — раздался обманчиво спокойный голос. — Гариб, ты что тут делаешь?
Брат Бухнака вздрогнул и прижался к земле. Уши у него встали торчком, хвост подогнулся колечком. Бутылки с его родней застыли и замолчали, а над лужайкой повисла тишина.
В этой тишине к черному коту медленно подошел рыжий. Он казался безобидным зверьком, но черный кот задрожал так, словно оказался посреди стаи бешеных псов.
— Совнар, я тебя из «белого списка» вычеркну, — холодно произнесла Лахджа. — Я позволяю тебе заходить в гости, взяла на попечение твоего внука… а он себя отвратительно ведет.
— И не только он, я погляжу, — посмотрел на бутылки Совнар. — Шазрак, Тердеон, Мурава… Гариб, ты же самый старший. Почему ты не отговорил остальных?
— Да он сам это все и придумал! — крикнула рыжая бушучка. — И нас подбил!
— Правда? — осведомился Совнар, принимая истинный облик и силой возвращая его Гарибу. — Гариб, это правда?
Тот ничего не ответил, но его глаза отчаянно забегали.
— Это грустно, — вздохнул Совнар. — Это печальный день для всей семьи. Все, смотрите на Гариба.
Молодой бушук вскрикнул и закрыл лицо. А Совнар вскинул ручку в белой перчатке, и Гариб… взорвался. Разлетелся на кровавые брызги.
— Дети, отвернитесь!.. — запоздало вскрикнула Лахджа.
Вероника вскрикнула и зажмурилась. Астрид немного нервно улыбнулась и смахнула с ноги ошметок Гариба.
— Ничего, им тоже полезно посмотреть, — устало сказал Совнар. — Особенно кнопочке. Так с тобой может сделать любой демон, и только удача пока сохраняет тебе жизнь.
— У нас гостиная разгромлена и наверху… книги, кладовая… — проворчал Майно. — Хотелось бы вернуть то, что они украли.
— Вернем, — растянул губы в улыбке Совнар. — Теперь насчет остальных. Раз, два, три… в этих по две?.. девять. Еще один?..
— Мертв, скорее всего, — пожала плечами Лахджа. — Мэтр Инкадатти живых не оставляет.
— Прискорбно. Но… отдадите остальных? — попросил Совнар.
— Конечно, Совнар, — кивнул Майно, переглянувшись с Лахджой. — Но я хочу гарантий, что это не повторится. И пусть они вернут все вещи. Я не готов ссориться с соседями.
Пять бушуков и четыре бушучки были выпущены из бутылок. При Совнаре они вели себя как шелковые. На лужайке выросла целая груда артефактов, реликвий и других ценностей, но часть оказалась повреждена, а еще что-то — пропало бесследно. Не нашлось и злосчастной арфы — видимо, была у покойного Гариба.
— Гариба я переведу на условки, — совершенно спокойно произнес Совнар, пряча в карманчик сюртука что-то невидимое. — К мэтру Инкадатти претензий нет. А вы… выставьте мне счет, при следующем визите оплачу. Теперь, с вашего позволения…
Рогатый карлик в деловом костюме снял фетровую шляпу, сухо поклонился и растворился в воздухе, а с ним сгинула и многочисленная родня.
Майно без сил упал в плетеное кресло. Помутневший взгляд упал на раздавленную виноградину, и чародей с иронией спросил:
— Видишь, Вероника, почему овощи и фрукты — не самые удачные сосуды для демонов?
— Дя, — шмыгнула носом девочка, со страхом глядя на то, что папа достал из кошеля.
Она переживала, что за это все ее отшлепают и поставят на горох, но дело обернулось даже хуже. На свет появился самый ненавистный Веронике предмет — корониевый браслет.
Взрослый, увесистый, угрюмо-черный. Он пугал одним своим видом. Словно говорил зловещим голосом: вот мы и снова встретились, глупая Вероника…
— Ты подросла, так что теперь тебе будет не так тяжело, — безжалостно сказала мама.
— Я больсе не буду!.. — взмолилась Вероника, в отчаянии переводя взгляд с мамы, на папу, а с папы на Астрид. — Меня коты обманули! Я точно-точно больше не буду!
— А мы тебе больше не верим, — злорадно сказала Астрид. — Через пять дней Добрый День, а из-за тебя у нас дальнозеркала нет!
— Да, это проблема, — устало сказал папа. — Родная, призови что-нибудь поесть.
— Призвать?.. — изумилась мама. — Ты же сам…
Она уже забыла, когда в последний раз прибегала к Ме Зова Еды.
— Семь бед — один ответ, — отмахнулся папа. — Свалим на бушуков, если что.
Лахдже тоже не хотелось прямо сейчас идти стряпать, а Ихалайнен еще не пришел в себя, так что она вызвала чего попало — хлеб, холодную ветчину, молоко, пирог с капустой, жареную селедку, свежие огурцы, ананас. Причем все, кроме жареной селедки, явилось из их же собственной кладовой, так что никто не пострадал.
Жадно поедая ветчину, Майно без удивления смотрел на шагающего по аллее волостного агента. Аганель без приглашения уселся за стол и невозмутимо сказал:
— Ни один дом я не навещаю так часто, как ваш.
— Что, уже нажаловались? — мрачно спросил Майно.
— Персонально на вас — пока нет. Но я чувствую, что без вас не обошлось.
— Не обошлось, — не стал отпираться Майно. — Но ситуация уже под контролем.
— Это, безусловно, радует, — согласился волостной агент, раскладывая бумаги. — Давайте писать объяснительную.
Совнар сверлил Бухнака таким злым взглядом, что тот почти растекался в лужу. Хотелось сбежать обратно за Кромку, скрыться в крысиной норе, провести остаток жизни, воруя хлебные корки.
Лишь бы не стоять тут перед разгневанным дедушкой.
— Ты не справился, — наконец произнес Совнар. — Суть Древнейшего, как же ты меня бесишь.
— Прости, дедушка…
