Фестивали Бриара посещают и очень высокопоставленные особы. Герцоги, короли, иногда даже императоры. Вон переступает ножищами громадный бегемот, а на нем восседает удивительно тучный человек — и это сам император Грандпайра, величайшей и богатейшей страны в мире… из тех, что населены простыми смертными, конечно. На обычных фестивалях такую фигуру не увидишь, но серебряный проводится раз в десять лет, это особый случай.
Страшно даже представить, сколько народу съедется на золотой. Серебряный фестиваль Майно Дегатти посещал уже в шестой раз, но золотых еще не доводилось. Пятнадцатый, от 1438 года, состоялся за три луны до его рождения, а до шестнадцатого еще десять лет.
Снизу раздался лай Тифона. Психозрительный сеанс закончился, Лахджа вывела Веронику наружу и недовольно смотрела на сбежавших мужа и дочь.
— Спускайтесь, зеваки! — крикнула она. — Доктор хочет поговорить!
Астрид в кабинет не пустили, и это было возмутительно. Она осталась в приемной, теперь с Вероникой, и в знак протеста сожрала комнатный цветок.
— Когда они уже начнут со мной считаться? — спросила она у младшей сестры, отгрызая кусок горшка. — Во мне уже достаточно демонической мудрости.
— Дя, — согласилась Вероника.
— Что там с тобой делали?
— Нинаю, я спала.
— Скучно. Я думала, тебя к потолку подвесили и током били.
— Неть, — цокнула языком Вероника.
Она тоже надеялась на что-то поинтереснее.
Тем временем Сэкретушш, прижав кончики когтей к безгубому рту, медленно говорила, глядя на родителей:
— Да, с-случай необычный. В поверхнос-стном с-слое ничего ос-собенного, кроме вос-споминаний о недавних призывах… прос-стите, что с-сомневалась в ваших с-словах…
— А дальше? — спросил Майно.
— А дальше… разум не пустил меня.
— Ну вы же… психозрители же справляются с этим? Разум часто не пускает.
— Нет… там что-то в тех глубинах, что даже не подс-сознательны, а предшес-ственны… вы брали факультативы в С-спектуцерне, коллега?.. у вас есть опыт в пс-сихозрительстве?..
— Нет, — с сожалением ответил Майно. — Только информационная магия, через попугая, но это другая ветвь.
— Да, с-совсем другая… Мне с-сложно объяс-снить… Возможно, тут с-справится кто-то посильнее меня, но с-стоит ли так рваться за эти ворота? Если примете с-совет — я бы их не вс-скрывала…
— Что за ворота? — спросила Лахджа.
— Я не подошла вплотную. Чем больше я приближалась, тем шире с-становился с-спектр чувств. Одновременно хотелось плакать от счастья и хохотать от ужас-са… это с-сложно объяснить. Я испытывала всю гамму, и если бы не повернула назад… с-сошла бы с ума, возможно.
— В самом деле? — напряглась Лахджа.
— Да, это… ей не мог кто-то передать колдовской дар?
— Нет, это исключено. Разве что еще в младенчестве кто-то тайком прокрался в дом и… не знаю, нет, не может быть…
— Тогда… у меня вопрос к матери. Выйдите ненадолго, коллега.
— Какая разница? — проворчал Майно. — Я все равно ее мастер, она мой фамиллиар.
Но он все же вышел. А Сэкретушш, понизив голос, спросила:
— Я обязана спросить. Мэтр Дегатти точно отец ребенка? Я видела ауру, да, но… скажем, во сне или наяву… может, к вам кто-то приходил?.. Было что-то необычное?
Лахджа не поняла, о чем ее спрашивают.
— Ну вы же видите, это его ребенок, — сказала она с упреком. — У нее нос моей свекрови.
— Физически — да… но… а впрочем, забудьте, я просто хотела проверить вс-се варианты…
— Так что вы можете сказать?
— Боюсь, ничего. Все, что я могу с-сказать с определеннос-стью — у нее феноменальные духовная с-сила и волшебный дар, но это вы и так уже знаете.
От психозрителя супруги Дегатти выходили в недоумении. Визит ничего не прояснил и даже сильнее все запутал. Перемазанная землей Астрид и постукивающая посохом Вероника с восторгом таращились по сторонам, разглядывали волшебника-мима и жонглера иллюзорными букетами, а родители телепатически переговаривались.
Вечером детей сводили в планетарий. Астрид, Вероника и Мамико лежали на ковриках и смотрели в небо, на котором кружились созвездия и вырастали до огромных размеров далекие планеты. В волшебном планетарии вместо потолка было зачарованное стекло, работающее как сверхмощный телескоп выборочного увеличения, и сам он тоже вращался, показывая любую часть небосвода. Приятный голос контролирующей чародейки рассказывал детям о трех лунах Парифата, а Майно и Лахджа все еще осмысливали сказанное психозрительницей.
— В общем, как обычно, — тихо сказала Лахджа. — Мы немножко посуетились, посуетились… а дальше будем жить, как жили.
— Вернемся домой — начнем учить ее читать, — в тысячный раз повторил Майно. — Это пока все, что мы можем сделать.
Третий день фестиваля прошел без каких-либо событий. Просто гуляли по шумным улицам, водили детей на представления и мероприятия. Астрид и Мамико участвовали в детском гимнастическом конкурсе, где надо было бегать по лабиринтам и преодолевать полосу препятствий. Астрид заняла второе место и с гордостью забрала приз — огромный шоколадный кубок.
А на четвертый день все отправились в Лидорзорий — громадное здание, в котором заседает церемониальный комитет Мистерии. Именно работники Лидорзория отвечают за проведение фестиваля и других мероприятий, и именно здесь вручают все волшебные награды, в том числе самую значимую — премию Бриара.
Сегодня вручали третью степень. Вторая будет в самом конце, на седьмой день. Но и третья — серьезное событие, так что трибуны бурлили народом. Майно с семьей устроились в почетной ложе, среди тех лауреатов, что не входят в ученый совет. Слева от них уселся Вератор, а справа…
— Мир тебе, Майно, — улыбнулась волшебница. — Давно не виделись. Ты женился, я слышала?.. приятно познакомиться, мэтресс Дегатти, я Виранелла Менделли. Какие хорошенькие у вас дочки.
Лахджа почувствовала, как начинают зеленеть глаза. Вот это, значит, и есть мастер-эконом Валестры? Хозяйка армии немтырей, которая отвечает за чистоту и порядок на городских улицах?
Не очень-то она похожа на дворничиху. И на сто тридцать совсем не выглядит. Она выглядит на тридцать, и она фигуристая блондинка… чем-то смахивающая на саму Лахджу.
Ага. Вот так, значит.
Да что?!
Да так, ничего.
Тем временем закончилась речь Локателли, оркестр заиграл туш, и выбежали девушки в гимнастическом трико. Размахивая огромными веерами, они принялись сначала танцевать, а потом порхать над сценой. Церемонию началась с выступления студенток Ингредиора, института телекинеза.
Вручение премии Бриара само по себе не слишком интересно. Каждый член ученого совета заранее выбрал десять самых по его мнению достойных профессоров, и теперь они по очереди вскрывают конверты и зачитывают свои списки. Но поскольку просто сидеть и слушать триста шестьдесят фамилий было бы крайне скучно, в промежутках демонстрируются разные номера, превращая обычное голосование в сказочную феерию.
После представления летающих фей свой список огласил ректор Ингредиора. После поединка на огненных мечах — Элементурия. После фантасмагорического каскада превращений — Метаморфозиса. Студенты, а иногда и преподаватели один за другим демонстрировали свое искусство, воплощали на сцене невероятные чудеса, и даже коренные мистерийцы с восторгом на это глазели, что уж говорить о гостях страны.
Вот отчитался последний из ректоров. На огромном табло светился уже длинный список, а напряжение все нарастало. Пришел черед президентов, а их голоса весят не по одному баллу, а по два.
— Слушай, все забываю спросить, — наклонилась к мужу Лахджа. — Как выбирают новых членов ученого совета?
— Все просто, — шепнул ей на ухо Майно. — Если умирает или выходит в отставку ректор, ученый совет рассматривает всех лауреатов Бриара нужной специализации. И голосуют. Тот, кого выбирают, получает предложение стать новым ректором.
— А если он откажется?
— Предложат другому.
