— А если все откажутся?

— Не знаю… будут уговаривать, наверное. Не уверен, было ли такое когда-нибудь.

— Ладно, а если умер президент?

— Тогда смотрят, есть ли среди ректоров его университета кто-нибудь с Бриаром второй или первой степени. Если есть — повышают его. Если нет — обращаются к кому-то другому. Если вдруг умрет Хаштубал, то президентом автоматически станет Аэдис. А вот если Кайкелона, на ее место будут зазывать Вератора, Артуббу или Виранеллу… Яркен и Галлерия отпадают, сама понимаешь.

— А если умер председатель?

— Новым становится другой президент с первой степенью. Локателли в случае чего сменит Хаштубал.

— Ладно… а если вдруг Хаштубал умер до Локателли?

— Тогда будут просить других лауреатов первой степени, — уже нетерпеливо ответил Майно. — Прандаксенгида или Медариэна… Галлерия опять-таки отпадает. Но это каждый раз проходит по-своему, за полторы тысячи лет у нас сменилось всего шесть председателей. Данду, Ма Нери, Бецалли, Уль-Шаам, Арминатти и Локателли.

— Прикольно, наверное, было, когда страну волшебников возглавлял дракон, — хмыкнула Лахджа, но больше ничего не сказала — свой список уже заканчивал читать Локателли, и трибуны замерли в предвкушении.

Хитрый старик, как обычно, объявлял кандидатов в таком порядке, чтобы до последнего сохранять интригу. Его голоса весят по три балла, у троих лидеров сейчас двадцать четыре, двадцать три и двадцать два балла, и Локателли все еще никого из них не назвал.

Эти трое, наверное, сейчас места себе не находят от волнения.

— И премию Бриара мы вручаем тому, у кого самая окиренная борода!.. — посмеиваясь, приговаривал Вератор. — После Локателли, конечно, потому что невозможно превзойти Локателли хоть в чем-то!

— Ш-ш!.. — шикнула на него жена. — Дай послушать!

Сидзука очень интересовалась вручением премий. Она заранее составила рейтинг кандидатов, и теперь проставляла галочки напротив тех, насчет кого ее прогноз оказался верным. Лахджа подумала, что ей нужно с этим что-то делать, потому что такая любовь к рейтингам — это уже нездорово… но тут ее мысли прервал звучный голос Локателли:

— Мэтр… Медай Тауване!

Трибуны взорвались аплодисментами. Лахджа тоже захлопала, радуясь за великого психозрителя, наконец-то удостоенного заслуженной награды.

Тауване аж светился от счастья, выходя на сцену. В парадной мантии и высоком колпаке, с аккуратным чемоданчиком… какой симпатичный у него чемоданчик. Совсем как у земных докторов.

— Прекрасный день, чудесный день! — восклицал Локателли. — Сегодня мы чествуем одного из добрейших, щедрейших представителей своей профессии! Мэтр Тауване, дорогой мой коллега, позвольте мне лично первому поздравить вас с Бриаром третьей степени! Видят все боги, видит Кто-То-Там, вы заслужили его, как никто другой!

На грудь психозрителя лег медный медальон, и новоиспеченный лауреат раскланялся во все стороны. Лахдже подумалось, что расценки у него теперь еще вырастут…

Обычные фестивали Бриара на этом и заканчиваются. После вручения премии еще следует грандиозный банкет, до самого утра затягивается торжество, но основная церемония позади. Однако фестиваль серебряный продлится еще трое суток, после чего состоится вручение другого медальона, тоже серебряного.

Пятый и шестой дни прошли интересно, ярко, но без каких-то особых событий. На пятый день было красочное шоу-фантазм над всей Валестрой, на шестой состоялся финал Турнира Волшебников. Дегатти сходили в Аргентивные бани с их комплексом бассейнов, посетили морскую слободу, где обитали тритоны и другие водные жители Валестры, гуляли по парку, любовались миражными представлениями и ели разноцветную сахарную вату со всякими вкусами. Вероника жмурилась от восторга, уплетая ее любимые соленые ореховые палочки.

Зато на седьмой день все вновь сидели в актовом зале Лидорзория, и феерия волшебных достижений была в этот раз еще оглушительней. Если в четвертый день фестиваля выступали в основном студиозусы, учащиеся бакалавриата, то в этот раз своими способностями хвастались магистранты, амбициозные лиценциаты, претендующие на диплом магистра. А в перерывах, как и раньше, за кандидатов на премию Бриара отдавали свои голоса члены ученого совета — только теперь они называли не по десять имен, а только по пять.

— А ты посещал все серебряные фестивали? — спросила Лахджа мужа, поглядывая на табло с постепенно удлиняющимся списком.

— Нет, только пять, — ответил тот, пристально глядя туда же. — В пятьдесят восьмом я проходил практику в Инкитии, в семьдесят восьмом работал по контракту в Хагадеше, а в восемнадцатом… тоже пропустил, в общем.

— И не видел, как серебро вручали мне, — подал голос сидящий рядом Вератор.

Напряжение на трибунах в этот раз особенно звенело в почетных ложах — там, где сидели лауреаты третьей степени. Обладатели медных медальонов. Сегодня один из них получит серебро, но однозначного лидера все еще не выявилось. Ноздря в ноздрю шли сразу четверо — Вайкунтби, Элло Бекоданни, Ярия Громадеша и Фолг.

А вот Майно, поначалу сидевший будто на иглах, выдохнул даже с каким-то облегчением, когда понял, что безнадежно отстает. Его имя тоже называли, но он пока что набрал всего шесть голосов и занимал двенадцатое место, а впереди были еще Харабба, Гаргантик Танагель, Найм Сарразен, Алметрия Афталдерасс, Репадин Жюдаф, Илла Аборио и Осветанна Катетти.

В то же время у четверки лидеров сейчас двенадцать, двенадцать, одиннадцать и десять голосов. Да, свое слово еще не сказали президенты и сам председатель ученого совета, но должно случиться воистину чудо, чтобы Майно Дегатти вдруг вырвался на первое место.

Чуда не случилось. Первое место с восемнадцатью голосами занял Элло Бекоданни, профессор Монстрамина и владелец крупнейшей клиники Мистерии. У Майно же по итогу оказалось десять голосов — из президентов за него проголосовали только двое. А Локателли в кои-то веки не удалось до конца поддерживать интригу — когда очередь дошла до него, Бекоданни вырвался в однозначные фавориты, опередив разделивших второе место Фолга и Вайкунтби на четыре балла, так что голос председателя уже ничего не решал.

— Какой интересный год, обе премии целители получили, — заметила Лахджа.

— Бекоданни давно заслужил, — кивнул Майно. — В прошлый раз он отстал от Вератора всего на один голос. А ведь это именно он придумал гомункулярные органы.

— А это что?

— Откажет у тебя, скажем, печень. Бекоданни просто ее вырезает, закладывает на ее место семя мимикратика, и оно разрастается в новую печень. В точности под тебя, здоровую и даже немножко улучшенную.

— О-о-о!..

— И это могут повторять другие волшебники. Необязательно даже заканчивать Монстрамин, достаточно взять соответствующий факультатив. В интересные времена живем, вообще-то.

— И не говорите, мэтр Дегатти! — раздался звонкий голос. — Как там ваша монография поживает, кстати? Мы все ее ждем не дождемся!

Майно повернулся к взявшемуся из ниоткуда Локателли. Председатель ученого совета лучезарно улыбался, пожимал руки всем, кто был поблизости, восхвалял по заслугам награжденного Бекоданни, но и как бы между делом сказал:

— А вот за тебя, Майно, я не голосовал. Знаешь, почему?

— Я не заслужил, — пожал плечами Дегатти.

— Какой умный человек! — восхитился Локателли. — Именно так! Не заслужил! Ты еще монографию не дописал! Чего ж ты хотел?

— Ничего. Я вообще не спрашивал.

— А мог бы и спросить. За себя надо бороться.

— Что бороться-то, уже все кончилось.

— А вот это, в общем-то, правильно. Ты все еще адекватен, это хорошо. Значит, демоническая жадность все еще не разрушила твою личность. Но, Майно… помни, что борьба не закончена, пока ты жив. Послушай мудрого старика!

— Где ты здесь видишь мудрого старика, старый дурень? — холодно спросил Хаштубал, тоже поднявшийся в ложу. — Дегатти. Жена Дегатти. Пошли, ты еще Бекоданни не поздравил.

— Сам поздравь! — поморщился Локателли. — О боги и все святые, Хаштубал, почему я все должен делать в одиночку?! Не манкируй обязанностями, ты тоже президент и лауреат первой степени!