Первый крестовый поход прошел для евреев почти бесследно. Они вскоре оправились после погромов и снова легли невыносимым гнетом на христианское население всех стран.

«Во Франции время царствования королей Людовика VI и VII (1108–1180 гг.) было для евреев столь же благоприятным, как в время Людовика Благочестивого. Амбары их, — говорит Грец, — были наполнены хлебом, погреба — вином, магазины — товарами, а сундуки — золотом и серебром. Они владели не только домами, но и полями и виноградниками; которые возделывали руками христианских рабов».

«Половина города Парижа принадлежала евреям. Они занимали многие государственные должности. Как и при Людовике Благочестивом, евреи вели свободные прения о религиозных предметах и смели высказывать свое мнение о Троице, о Марии (вероятно о Пресвятой Деве Марии?) и о почитании святых, об исповеди и о чудесном действии мощей».[391]

Уже по одному пренебрежительному тону еврейского историка о «Троице», о «Марии», и т. п. можно судить, как открыто богохульствовали евреи в как оскорбляли они религиозное чувство христиан. Ниже Грец действительно замечает вскользь, что выражение их относительно Христа и Пресвятой Богородицы были «резки и неуважительны».[392]

Еврей всячески совращали христиан, плодили различные секты и пользовались междоусобиями, чтобы все больше и больше захватывать страну в свои руки.

«К XII веку, — пишет аббат Шарль, — евреям окончательно удалось завладеть Провансом, Гвиенной и Лангедоком, где они основали тайные общества и посредством альбигойского масонства совратили многих христиан. Затем, путем обмана местных государей и вельмож, они захватили общественные должности, организовали социализм, словом, по свидетельству масона Мишеле, обратили страну в «Иудею».[393]

Они образовали там кафаров, альбигойцев, вальденцев, люцифериан и другие враждебные христианству секты.

«Распространившись по югу Франции, сектанты, — говорит Дешан, — получили название «альбигойцев» от города Альби, где был созван первый поместный собор, осудивший их ересь. Гораздо раньше, чем гражданские власти принуждены были выступить против альбигойцев в защиту общественного порядка, эта секта была уже осуждена церковью, как исповедующая учение манихейства о двух началах, причем злому началу приписывался брак и деторождение. Альбигойцы учили, что не следует повиноваться властям ни духовным, ни светским.

Повсюду, где они могли, они разбивали и жгли кресты, образа, реликвии, грабили и опустошали церкви, монастыри, не щадя ни возраста, ни пола своих жертв и внося повсюду опустошение, пожар и смерть».[394]

Преступления, совершенные этими изуверами, представляют собою ряд ужасов. Они описаны в книги Бенуа де Сен-Доминик.[395] Что же касается их развращенности, то она не знала никаких пределов.[396]

Вот как описывает альбигойцев Мишеле:

«Южное дворянство состояло из детей евреев или сарацинов и резко отличалось от, правда невежественного, но благочестивого и благородного рыцарства на севере. Эти «южные дворяне» предавали пыткам священников и крестьян, переодевались и священнические рясы, били клириков и заставляли их ради забавы петь обедню. Также забавлялись они, пачкая и разбивая изображения Христа… Неверие наших современников соединялось в них и дикостью первобытных варваров, и они тяжелым бременем ложились на страну, грабя, убивая и ведя постоянную войну… Эта «французская Иудея» (так прозвали современники Лангедок) походила в действительности на настоящую Иудею не только своими маслинами и оливками; — у нее были свои Содом и Гоморра»…[397]

Так продолжалось до времени второго крестового похода, снова пробудившего религиозное в патриотическое настроение в народах и заставившего их снова сделать усилие, чтобы избавиться от еврейского гнета. На Сене, Рейне, Дунае и даже на прибрежьях Африки и южной Испании народ восстал против евреев; эти «еврейские беспорядки» особенно усилились в 1146 году.

Папа Евгений III издал буллу, которой освобождал крестоносцев от уплаты евреям непосильных процентов за долги. Во главе антисемитского движения стал преподобный Петр Клюнийский. «Что пользы, — писал он Людовику VII, — отыскивать в далеких странах врагов христианства, когда богохульные евреи, хуже сарацинов, в вашей среде безнаказанно смеют позорить Христа и св. таинства! Хотя сарацин, подобно нам, верует что Христос родился от Девы, однако достоин проклятия, ибо отвергает Его вочеловечение; тем более евреи, отвергающие все и осмеивающие! Но несмотря на то, я не требую предания смерти достойных проклятия, ибо написано: «не убивай их».

Бог не требует их истребления; напротив, они должны, подобно братоубийце Каину, жить для великих мук, для позора, должны вести жизнь хуже смерти. Они в зависимости жалки, несчастны и трусливы и должны такими оставаться, пока не обратятся в своему спасению. Не убивать должен ты их, а наказать достойным образом за их подлость»…

Далее святой приводить целый перечень преступлений евреев; он указует, что евреи скупали святыню, святотатственно похищенную из церквей. «Священные сосуды, — говорит преподобный Петр, — не только утаиваются, как это делали халдеи с утварью храма, но подвергаются различным осквернениям. Сам Христос чувствует позор, наносимый евреями св. Чаше и Кресту! При этом евреям потворствует закон, дозволяющий им даже не возвращать купленные ими заведомо краденные сосуды, между тем, как подобный поступок повлек бы за собой строжайшее наказание для христианина»…

Наконец святой Петр побуждает короля «отнять у евреев неправедно стяжаемое ими имущество: ибо христианское войско, не жалеющее ради войны с сарацинами своего собственного добра и земли, не обязано щадить бесчестно нажитые сокровища евреев»…[398]

Под влиянием этого письма Людовик VII издал приказ, подтверждающий папскую буллу об освобождении крестоносцев от еврейской кабалы. Только благодаря этой мере были предотвращены еврейские погромы во Франции.

Иначе обстояло дело в Германии. В прирейнских городах, где евреи были особенно сильны, погромы приняли такие размеры, что, если бы не заступничество Бернарда Клервосского, все евреи были бы истреблены.

Во Франции же евреи продолжали процветать; особенно в Провансалии. Альбигойцы открыто говорили, что «еврейский закон лучше христианского». Многие из великих и малых владетелей южной Франции «без предрассудков»[399] принимали на службу еврейских чиновников, вверяя им даже высшую должность областного начальника (bailly). Евреи здесь чувствовали себя свободно, принимал активнейшее участие в «интересах страны» и с неутомимым рвением «покровительствовали умственным стремлениям» , т. е. другими словами с неутомимым рвением боролись с «христианскими предрассудками» и с «деспотизмом власти».[400]

При таких обстоятельствах вступил на престол (в 1179 году) король Филипп-Август. Освобождение страны от еврейского гнета являлось актом неотложной государственной необходимости. В первый же год своего царствования король принял ряд мер против евреев, а созданная евреями секта альбигойцев была отлучена папой от церкви.

Через год Филипп-Август издал эдикт, повелевающий всем евреям оставить страну в промежуток времени от апреля до Иванова дня (1181 года).

«К счастью евреев, — пишет Грец, — собственная область короля (Иль де Франс) была очень незначительна, а вассалы пользовались такою независимостью, что могли не повиноваться приказаниям короля вообще, и об изгнании евреев в частности. Поэтому евреи имели возможность не только продолжать проживать в большей части Франции, но и принять к себе своих соплеменников, изгнанных Филиппом-Августом из Иль де Франса».[401]