Но в то время ни Франция, ни возвращенный ей монарх не подозревали еще того, что скрывалось под наименованием «масонство». Правда, хотя и были разоблачения, вроде сделанных Баррюелем, но тех; кто читал Баррюеля было немного в сравнении с теми, кто, подобно Марии-Антуанетте, (защищавшей масонство в своем письме к сестре в 1787 году), видел в братстве «вольных каменщиков» то невинное общество, которое при возникновении революционных беспорядков закрыло свои ложи. К этому присоединялось еще представление о масонстве, как об учреждении военном, послушном орудии «любимца Предвечного». Посему оставалось только укрепить благоприятный взгляд на масонов, а самим «вольным. каменщикам» внушить особенную осторожность и по возможности привить им все уловки лицемерия.

Когда Людовик XVIII вернулся из изгнания, то генерал Бернонвилль поверг масонство к стопам монарха, утверждая, что он. наместник великого пастора; отвечает за масонство, как за самого себя. (Великим мастером в то время был Иосиф Бонапарт, брат Наполеона).

Когда Наполеон неожиданно возвратился с острова Эльбы; масонство все еще находилось в этом коленопреклоненном положении перед престолом; око не потрудилось изменить своего положения и тут же сказало приветственную речь «любимцу Предвечного» и с изъявлением самого искреннего восторга поспешило восстановить Иосифа в сане великого мастера, (при возвращении Бурбонов он был лишен этого); для того, чтобы вновь, не обинуясь, отставить его после Ватерлоо.

После вторичного свержения Наполеона Людовик XVIII нашел масонство опять по прежнему на коленях перед престолом и, вероятно решив, что оно так его и ожидало в этом положении, принял изъявление верноподданнических чувств от масонов с снисходительной благосклонностью. Впрочем, эти верноподданнические чувства были бы одинаково изъявлены и «любимцу Предвечного», если бы победителем вернулся он.

К этому времени относятся многочисленные «Pieces d'Architecture» и кантики, в которых оплакиваются несчастья «короля-мученика» и восхваляются добродетели «его любимого брата, Людовика Желанного».

В молитвах своих масоны говорили: «Великий Строитель Вселенной! Прими дань нашей благодарности, исполни наши моление и даруй помощь Твою королю, которого в доброте Своей Ты возвратил Франции! Распространи блеск Своего живительного света на его величество и на августейшую семью его!»

27 декабря 1815 гола ложа «La France Amitie» открывала у себя памятник Людовику XVIII и бр. оратор, возгласив трижды: «да здравствует король!», обратился к масонам, сказав: «вот — тот, кого после двадцатипятилетнего испытания послало нам Провидение, чтобы прекратить нашив несчастья, чтобы исцелить нашу родину от болезней анархии и деспотизма!.. Вот — король, братья! Какие трогательные воспоминания связаны с сим обожаемым изображением!.. Вот благородная глава его! Подумайте только, какие скорби наполняют его душу! Величайший престол Европы опрокинут и под обломками его гибнут король, королева и их августейшая сестра! Царственный ребенок умирает от нищеты и нужды в темнице! Франция покрыта тюрьмами и эшафотами! Самая чистая кровь разлита потоками! Алтари уничтожены! Божество отвергнуто!.. Несмотря на весь ужас, который невольно охватывает нас при виде сей картины, радуетесь, братья, со мною, что сердце Людовика осталось настолько сильным и великодушным, что устояло против всех этих жестоких огорчений!.. Вот — король, братья!.. Наконец Европа возмущается, и легионы ее готовятся к походу. Франция просыпается и тревожится: ее территория занята. Она содрогается, видя, как новые завоеватели ее топчут… Понапрасну храбрость творит чудеса — слава снова роет могилы нашим храбрецам, но одной против всех, приходится сдаться… Счастливое поражение, ибо Людовик цена его!.. Да здравствует король! Да здравствует Людовик Желанный!.. Долго масоны оплакивали своего отца, и теперь, когда небо снова возвращает его для их пламенной любви, масонам опять и опять все хочется кричать: да здравствует король!»

Масонский оратор умалчивает о том, что масоны, те же самые масоны перед тем, чтобы оплакивать своего «отца», сначала его убили и даже подделали голосование о его смертном приговоре, когда убедились, что большинство не стоит за смертную казнь. После освящение бюста Людовика XVIII масонство с не меньшей торжественностью освящает бюст Карла X.

Бюст, окруженный масонскими знаменами, был поставлен посреди «храма», и председатель обратился к нему со следующей речью: «Карл X!

Масоны «Великого Востока Франции», утирая слезу по незабвенном Людовике XVIII, собрались вокруг твоего бюста, чтобы воздать тебе то, что каждый истинный француз обязан по отношению к своему государю. От имени братьев возлагаю на тебя сей венец, причем мы присягаем тебе на неизменную верность!» При этом собрание трижды прокричало: «да здравствует король!» Но во время этих излияний чувств низшей масонской братией, другие «братья» работали над новым свержением монархии. В тайной масонской лаборатории готовилась новая революция, и когда она наконец разразилась в 1830 году, то носивший одну из высоких степеней ложи тринозофов, масон Дюпен Старший свидетельствует о ней следующими словами: «Не думайте, что все совершилось в три дня. Хотя революция произошла столь быстро, однако она никого не застала врасплох… Мы ее сделали в несколько дней, ибо все у нас было готово и мы были в состоянии немедленно же заменить прежний порядок новым. Недаром во Франции утвердились карбонарии, проникнутые идеями, которые привезли из Италии и Германии нынешние пэры и государственные чины Франции.

Это было сделано с целью свержения безответственной и наследственной власти… В карбонарии нельзя было попасть, не дав клятвы в ненависти к Бурбонам и ко всякой королевской власти»…

Если это документальное свидетельство Дюпена сопоставить с тем, как более, чем двусмысленно держался генерал Мэзон в Рамбулье, — получится обычная картина масонского «действа».

«Генерал Мезон, которому была поручена охрана короля, неожиданно показал тыл восставшим мятежникам раньше, чем даже они показались сами. Это известно всем; но едва ли многим известно, что генерал Мезон был старшим надзирателем «Великого Востока». Эта «маленькая» подробность содержит в себе целое откровение, особенно если вспомнить, что и в 1789 году тактикою масонства было развивать дух измены среди защитников монархии».[142]

После 1830 года масоны-льстецы продолжают, как ни в чем не бывало, давать волю своей лести, но теперь уже перед бюстами Людовика-Филиппа. Лишь только этот монарх утвердился, он тотчас же получил от масонства титул «короля-гражданина» и сразу занял в сердце масонства место «Людовика Желанного» так же, как последний когда-то занял у них место «любимца Предвечного». В честь Людовика– Филиппа состоялись многочисленные масонские празднества, отчеты о которых были отпечатаны «во славу Великого Строителя Вселенной» и поднесены королю «в знак преданности и признательности». Эти громкие изъявление чувств не мешали масонству действовать по отношению к «королю-гражданину» теми же способами, как оно действовало по отношению к Людовику Желанному и его брату.

С установлением нового режима тотчас же были сформированы отряды масонов-разрушителей, которым было поручено работать над свержением Людовика-Филиппа. Последний это знал и пробовал защищаться. Сюда относится известный циркуляр маршала Сульта, в котором он, как военный министр, запрещает всем воинским чинам вступать в масонские ложи. Хотя эта мера была противоположна тому, как поступал Наполеон, однако она была одинаково бесплодна в виду сложной организации сочетания тайных обществ и способов действие масонства..

«С 1845 по 1848 г. размножаются во Франции политические конвенты. Хотя масонство, как всегда, уверяло, что не занимается политикой, однако знаменитые «банкеты» были организованы им. Пять директоров парижских лож: Вите, де-Морни, Берже, де-Малевилль и Дювержье де-Горан подготовляли беспорядки. Когда их главарь бр. Одилон Барро был призван к председательствованию в совете, он, правда, присягнул Людовику-Филиппу, но эта присяга для него была действительна лишь постольку, поскольку разрешала ее присяга масонская. Барро, член ложи тринозофов, был очевидно в соглашении со своими братьями, руководившими восстанием. Он приказал войскам прекратить свои действия и, благодаря этому, было провозглашено временное правительство. В этом сознаются уже сами масоны и опять, как после «великой» революции, говорят, что все это делалось с целью дать народу якобы желанный им образ правления — республику.