Свидетельства, подтверждающие существование тайного еврейского правительства, можно найти еще во многих источниках.

Немецкий писатель Кюблер, один из корифеев школы публицистов– философов, пишет в 1515 году:

«Евреи являются политически-религиозной сектой, находящейся во власти строгого теократического деспотизма раввинов. Они не только тесно соединены между собою известными религиозными догматами, но они составляют совершенно замкнутое преемственно– наследственное сообщество… Евреи, по своим собственным словам, образуют по всей земли отдельную нацию; их политические и религиозные учреждения, идеи и обычаи проникают столь глубоко и под столькими различными видами в их общественную жизнь, что израильские подданные христианского государства во многих существенных отношениях составляют «государство в государстве».

«В 1868 году, — пишет Шаботи, — тридцать членов законодательной палаты Румынии, с председателем во главе, представили правительству проект закона, отнимающего гражданское и политическое равноправие у евреев, которые, между прочим, очень многочисленны в Румынии.[347] Вот что говорилось в этом проекте:

«Румынское население наводнено чуждым враждебным ему племенем, создавшим рядом с румынскою нацией особую национальность, интересы которой противоположны интересам румынским. Хотя под давлением необходимости евреи внешним образом подчиняются нееврейской государственной власти, но они никогда не согласятся стать нераздельною частью этого государства. Из памяти их не может изгладиться еврейское царство, и при всяком удобном случае это живо проявляется во всех их выступлениях. Они представляют собою не только религиозную секту, но главным образом являются выразителями известных неизгладимых племенных особенностей и известных упорных национальных чаяний. Вот почему еврей из Испании, Англии, Франции, Польши не будет ни испанцем, ни англичанином, ни французом, ни поляком, а останется всегда таким евреем, каким были его предки библейских времен. У евреев религиозный закон является в то же время гражданским и наоборот… Где бы еврейство ни находилось, оно всюду образует «государство в государстве».[348]

Девять дет спустя Достоевский еще подробнее развивает эту мысль:

«Чтоб существовать сорок веков на земле, то есть во весь почти исторический период человечества, да еще в таком плотном и нерушимом единении; чтоб терять столько раз свою территорию, свою политическую независимость, законы, почти даже веру, — терять и всякий раз опять соединяться, опять возрождаться в прежней идее, хоть и в другом виде, опять создавать себе и законы и почти веру — нет, такой живучий народ, такой необыкновенно сильный и энергический народ, такой беспримерный в мире народ, не мог существовать без «государства в государстве», который он сохранял всегда и везде во время самых страшных, тысячелетних рассеяний и гонений своих».

«Не вникая в суть и в глубину предмета, можно разобрать хотя некоторые признаки этого «государства в государстве», по крайней мере, хоть наружно. Признаки эти: отчужденность и отчудимость на степени религиозного догмата, неслиянность, вера в то, что существует в мире лишь одна народная личность — еврей, а другие хоть есть, но все равно, надо считать, что как бы их и не существовало.

«Выйди из народов и составь свою особь и знай, что с сих пор ты един у Бога, остальных истреби, или в рабов обрати, или эксплуатируй. Верь в победу над всем миром, верь, что все покорится тебе. Строго всем гнушайся и ни с кем в быту своем не сообщайся. И даже когда лишишься земли своей, политической личности своей, даже когда рассеян будешь по лицу всей земли, между всеми народами — все равно, — верь всему тому, что тебе обещано, раз навсегда, верь тому, что все сбудется, а пока живи, гнушайся, единись и эксплуатируй и — ожидай, ожидай»… Вот суть идеи этого «государства в государстве», а затем конечно, есть внутренние, а может быть и таинственные законы, ограждающие эту идею».

«Приписывать это «государство в государстве» одним лишь гонениям и чувству самосохранения — недостаточно».

«Сильнейшие цивилизации в мире не достигали и до половины сорока веков и теряли политическую силу и племенной облик. Тут не одно самосохранение стоит главной причиной, а некая идея, движущая и влекущая, нечто такое, мировое и глубокое, о чем, может быть, человечество еще не в силах произнести своего последнего слова».[349]

Кроме этих свидетельств германского философа, румынских депутатов в русского писателя, пришедших к одному и тому же выводу, публицист Герман Кун в 1881 году находит, что политическое и общественное положение евреев в Германии совершенно такое же.

«Положение евреев, — пишет он, — очень выгодно: рядом с правами, присущими всем гражданам, они сохранили свои «исконные» льготы, свои права на корпорацию и автономию. Каждая еврейская община управляется самопроизвольно, устанавливает свои налоги, назначает себе своих собственных чиновников и раввинов, заведует своими школами без вмешательства государственных властей. Многочисленные богатые еврейские общины пользуются абсолютным иммунитетом и неприкосновенностью. Воистину, евреи составляют «государство в государстве».

Аббат Шаботи еще приводит несколько случаев, доказывающих, что евреи в известных важных случаях (например, при краже детей у обращенного раввина Драха, при убийстве священника Фомы и его слуги дамасскими евреями, и друг.) действуют повсюду столь солидарно, что не может оставаться сомнений в существовании для них общих и обязательных директив одного властного и центрального органа.

К этим случаям прежде всего следует причислить, знаменитое «дело Дрейфуса», где могущество еврейской организации, явной по деятельности, но неуловимой по своим формам, проявилось с такою силою во Франции, что верховная судебная инстанция — кассационная палата вынесла еврею, дважды осужденному за государственную измену, оправдательный вердикт извратив для этого текст закона, который был здесь если не подделан, то во всяком случай ложно истолкован.

Статья 445 французского кодекса гласит: «если приговор по отношению к находящемуся в живых осужденному отменен вследствие отсутствия состава преступление или проступка, то это дело не может быть вновь передано на рассмотрение суда и новом составе». Палата же в деле Дрейфуса поступила так, как будто во французском законе было бы сказано: «если приговор отменен вследствие отсутствия преступления или проступка, являющегося уликой против, осужденного, то это дело не может быть вновь передано на рассмотрение суда в новом составе».[350]

Итак: 1) верховные судьи Франции ввели в текст закона несуществующее положение, что являлось беспримерным в истории фактом; и 2) это с виду ничтожное искажение имело то крупное последствие, что оно избавляло Дрейфуса от третьего суда, приговора которого по-видимому боялись в кассационной палаты.

Евреям нужно было оправдание Дрейфуса для того, чтобы вычеркнуть из истории факт измены офицера-еврея: этот случай слишком затруднил бы выполнение последней части еврейского плана, о котором скажем ниже.

Если теперь, через двадцать лет, кто-нибудь заговорит об еврее– изменнике, то ему просто возразят авторитетом судебного приговора так же, как объявляют все неблагоприятные для еврейства документы (как например, вышеприведенные аббатом Шаботи еврейские письма) злобными подделками фанатиков-христиан средних веков. Для нас, однако, подлинность этих документов несомненна, и сами документы важны, как неопровержимые признаки существования тайного правительства евреев.

Но самым крупным признаком является факт сохранения еврейской национальности, когда все обстоятельства были столь неблагоприятны этому сохранению.[351]